Галина Гончарова - От пистолета до кольца [≈ Зенит] [litres]

– А гипноз?

– Вера к нему устойчива. Она вообще устойчива к любому виду ментальных воздействий… знаете – почему?

– Потому что любит?

– Именно! – воздела к потолку сигарету некромантка, наплевав на осыпающийся пепел. – Именно! В ее разуме есть только любовь. Ничему другому туда не пробиться.

– Жуть какая-то, – от всей души высказалась Ирина.

Кирилл поднял брови.

– А тебе не хотелось бы так любить? Или чтобы тебя так любили?

– Знаешь, у Роберта Рождественского есть стихотворение… я даже названия не помню. Смысл в том, что разговаривают двое, и один просит отдать любовь, а вторая… Там написано достаточно безадресно, с любой стороны может быть и мужчина и женщина. Допустим, мужчина просит о любви, а женщина выставляет ему условия. Все страшнее и страшнее, а он на все соглашается. И получает отказ.

– Почему?

– Потому что нельзя любить раба [8] Р. Рождественский. Отдать тебе любовь?.. – Прим. авт . .

– Но это же не рабство?

– Но очень похоже, – Ирина тряхнула головой. – Несвобода, будь она добровольная или принудительная, все равно… пугает. Растворение в другом человеке, отказ от своей личности…

– Ведьме это не грозит, – подмигнула некромантка. – Это два взаимоисключающих полюса.

– Разве? А как же великая любовь? – Кирилл смотрел скептически.

– И любовь. И всепрощение. Но – осознанные. А не так – терпеть все от человека, стать грязью под его ногами, ради взгляда, улыбки…

Кирилл медленно опустил голову. Он понял.

Свободная рядом со свободным?

– И никак иначе. Но не рабыня рядом с господином. И не раб, рядом с госпожой, который терпит все капризы, измены, плевки и пинки.

– Я бы не стал, – хмыкнул Кирилл.

– Ты вспыльчивый, как и все хвостатые. Ты бы ей голову оторвал.

– А магистр как относился к этой… рабовладельческой ситуации?

– А магистр решил, что Вера все натворила не со зла, а с дурости бабской. Бывает такое…

Ирина понятливо кивнула.

В принципе, неудивительно. Доказательств нет, припереть дамочку нечем, разве что интуицией…. Нет, бессмысленно.

Магия?

Так и она не всегда поможет. И даже под магией…

Ты нарочно изводила пацана?

Так ведь и тут соврать можно. Ненавидела, да, видеть его не желала, но не убивала. Просто… условия создавала.

Казнить здесь не за что.

Миловать?

Тоже сложный вопрос.

Ирине было бы противно с таким человеком рядом жить, даже смотреть противно, но у Николая могли быть свои резоны, о которых бабка им не расскажет. Это понятно, они не на исповеди. Что могла и хотела – сказала, а остальное додумывайте.

Могла и этого не сказать.

– Эмма Марковна, как вы думаете… вы Веру хорошо знаете?

– Не слишком. Мне надо ее хорошо знать?

– Как вы думаете, она способна на убийство?

– Сама? Своими руками?

– Да.

– Раньше я бы сказала, что не способна. Сейчас… все мы на это способны, вопрос – при каких обстоятельствах, – пожала плечами некромантка.

Вот и понимай, как знаешь.

Кирилл покачал головой и набрал еще раз магистра.

И снова – нет ответа.

– Опять?

– Да.

– Кому вы звоните?

Некромантка вмешалась неожиданно.

Или – ожидаемо?

В таком возрасте некоторые вещи просто чувствуешь, еще и с ее-то специальностью…

– Николаю, – не утаил Кирилл. – Пока не дозваниваемся, решили кое-что уточнить…

– Едем к нему, – решительно встала дама.

– Вы думаете? – прищурилась Ирина.

– Я чувствую, что не все ладно. Я с ночи еще это чувствовала… ох, не к добру…

Кирилл и Ирина поднялись одновременно.

– Едем.

За руль сел Кирилл.

Некромантка устроилась на заднем сиденье, Ирина рядом с ней – из вежливости. Неожиданно для себя взяла руку дамы в свои ладони, погладила. Кожа была сухой и тонкой, часто-часто бился пульс.

– Не переживайте, все будет хорошо.

– Не будет.

– Вы… чувствуете?

– Чувствую.

Ирина покусала губы.

А что тут скажешь? Может, еще и обойдется? Может, не с ним?

Может, может, может…

– Мы обязательно справимся…

Женщина опустила лицо в ладони.

– Справимся… это я виновата.

Надо было ее как-то отвлечь. А потому…

– Вы нам еще про святилище не рассказали.

Эмма Марковна подняла голову. И прямо-таки впилась глазами в лицо Ирины, смотрела долго, серьезно, будто выискивала что-то…

Потом усмехнулась краешками губ.

– Что ж. Может, ты и раскопаешь… святилище у нас в городе было. Намоленное, старое. Но когда к городу подошел враг, его закрыли. И защита там очень серьезная. Если бы я думала, что у Левушки там хоть шанс появится – я бы его привела. Но пройти туда невозможно. Никому.

– Смерть?

– Смерть – не худшее, что может случиться с человеком. А вот заплутать в пространстве и времени, стать неприкаянным духом… это бывает.

Ирина поежилась.

Но… выбора-то нет! Идти надо, и искать надо…

– Все равно не остановишься, – согласилась некромантка. И уже Кириллу: – Сейчас налево и паркуйся.

Они обошлись без лифта, поднялись по лестнице, пробежали больше десяти этажей, и Эмма Марковна позвонила в дверь.

– Коля, открой!

Бесполезно.

Звонок, второй…

Некромантка достала ключи и провела карточкой по магнитному замку.

Дверь открылась.

Некромантское чутье не ошибалось.

Магистр Николай Светличный лежал на полу. Мертвый.

И рядом с ним лежала тяжелая чугунная пепельница. Этой печатью приложено, ага.

Веры Светличной в квартире не наблюдалось.

Пока ждали СОГ, пока давали показания, пока составляли протокол, вызывали труповозку…

Наступил вечер.

Кирилл и Ирина отвезли домой Эмму Марковну. Та сидела тихо, грустила…

– Может, остаться с вами? – предложила Ирина.

Эмма Марковна вскинула на нее больные глаза. И Ирина почти физически ощутила, как стара и устала эта женщина.

Некроманты – близкие друзья Смерти, это верно. Они ходят рядом с Ней, они знают, что их ждет за гранью, они понимают, что смерть – не конец пути, а его начало.

Но разве им становится от этого легче?

– Оставайся.

– А… – заикнулся Кирилл, но некромантка подняла вверх сухонькую ладонь.

– Не стоит. Видеть женщин, когда они расклеиваются, мужчинам не стоит, право слово.

– Зато я могу за добавкой сбегать, – нашелся оборотень.

– У меня бар хороший.

Кирилл попробовал еще пару раз напроситься, потом махнул рукой, попросил Ирину звонить, если что – и уехал.

А Ирина и Эмма Марковна остались вдвоем.

Подумали, и направились к бару, который оказался действительно шикарным.

Сначала они пили водку (помянуть). Потом коньяк (его любил Коля).

Потом ром.

Кажется, пробовали составить коктейли.

А потом Ирина отравилась пирожными. Больше нечем было… точно, в них что-то несвежее положили. Наверняка.