Влад Тарханов - Теория невероятности

Кто-кто, а аналитический отдел действительно походил на фронтовой штаб. Не смотря на то, что сегодня был выходной, более того, дело шло к ночи, отдел работал, и не просто работал – работал во фронтовом графике: постоянно. Чтобы обеспечить такой режим работы, пришлось поставить две новые кофеварки и открыть резервный туалет, который превратили сразу же и в курилку. Более того, босс издал приказ: никому не обращать внимания на то, кто, как где и когда курит на шестом этаже. Для человека, который последовательно боролся с курением на фирме, такие меры были неслыханными.

Надо сказать, что своему восхождению к вершине карьеры, на должность начальника аналитического отдела, Николь была обязана именно кризису, который возник из-за дела Креймера. Прошлый начальник аналитического отдела, человек опытный, но слишком консервативный, не отнесся к этому делу с должным пиететом. В результате Джереми Айронс ушел на пенсию, хотя босс планировал опираться на его суждения, как минимум, еще пять-шесть лет.

Николь тут же перевела отдел на осадное положение и привлекла к его работе пятерых перспективных сотрудников из отделений в других странах. Она считала, что в их работе нужна свежая кровь, и новый взгляд на проблему. Точнее, она последовательно избавлялась от людей Айронса, но делала это под благовидным предлогом притока новой крови. Так в их отделе появились Марк Садальски и Джонни Смит из американского филиала, Тони Равенно из бразильского, Том Ли Ин из Гонконга и Илья Бернштейн из Израиля. Это все были настоящие аналитики, люди, помешанные на своей работе и во многом не совсем адекватные. Понятие дресс-кода для них не существовало в принципе. Они слишком хорошо знали цену своим мозгам и могли себе позволить наплевать на многие условности. Хотите нас видеть на работе – принимайте нас такими, какие мы есть, нет, мы уйдем работать к другому, более толковому боссу. Консервативным сотрудникам центрального офиса эти взлохмаченные ребята, которые не любили официальный дресс-код и частенько его нарушали, а так же безбожно курили, вели себя нагло, казались чем-то вроде варварского нашествия. Но уже через неделю они начали выдавать такую аналитику, что САМ Сэмюэль Витрэ, руководитель компании АСГ, неожиданно для себя понял, что нашел толкового нового начальника аналитического отдела. Многие неприятности, вызванные делом Креймера, удавалось сгладить именно благодаря работе обновленного аналитического отдела.

Идея пригласить следователя из бывшего СССР принадлежала Илюше Бернштейну, как он объяснил Николь, понять советского человека может только советский человек, а лучше всех советских людей понимали «специалисты» из КГБ. Тем не менее, Николь не была в восторге от этой идеи. Слишком она шла вразрез с ее собственной концепцией расследования. Тем не менее, эта идея была доложена руководству. Мэтр Витрэ, БОСС, отец компании, как ни странно, ухватился за эту идею обеими руками. И вот теперь Николь потратила два часа драгоценного времени на знакомство с этим странным русским.

У ее кабинета Николь встретила Марта Вьель, неизменная помощница Николь последние два года. Аналитическими способностями не обладает, зато преданна и великолепный исполнитель: дотошная, с великолепной памятью, обладает полезнейшим свойством никогда не обижаться и стойко переносит любые перепады настроения начальства.

– Марта. Кофе и покрепче. А, главное, господ Гренье, де Машино, Дюбассо, Локьер, Ван Стенде и Прюарро немедленно вызовите в офис. Я сама дам им задание. Надеюсь, часа хватит, чтобы собрать их всех вместе?

Марта вернулась через пять минут с чашкой крепкого ароматного кофе. А еще через сорок минут вызванные господа были в офисе. Эти люди были выделены начальниками своих отделов заранее. Они являлись «резервом» аналитического отдела на авральный случай, когда надо будет перевернуть кучу черновой работы. Все эти господа о возможности вызова в офис были предупреждены заранее, а сверхурочные всегда хорошо оплачивались. Так что никаких возражений не последовало.

На постановку задания ушло еще пять минут. Через четверть часа Николь назначила общий сбор – сотрудники ее отдела должны были доложить результаты сегодняшней работы.

Проведя совещание, Николь почувствовала себя до предела утомленной. Она дала по три часа отдыха сотрудникам сверх жесткой нормы, установленной ею же месяц назад, а Тони дала возможность отдохнуть до утра. Из всех, приглашенных в ее команду, сотрудников Тони был самым перспективным, но быстро выдыхался, а по сравнению с «рабочими лошадками» Марком, Смитом, а тем более Ли Ином сразу же оказывался в невыгодном положении. Тем не менее, Николь ясно осознавала, что его светлый ум еще компании пригодится.

Она решила поехать домой. Марк остался «на хозяйстве», Илья приедет под утро и даст возможность Марку отдохнуть и привести себя в порядок. Из всех сотрудников Илья был для Николь самым непонятным. Он был слишком уж зацикленным на себе, точнее, на каких-то одному ему понятных, проблемах. Да и мыслил он не так, как все – его мысли перескакивали из одной проблемы на другую. Фразы были отрывисты, часто одно предложение было совершенно не связано с другим, как будто он первое предложение говорил касаемо одной проблемы, второе же касалось совершенно иного направления. Он был чуть полноватым, носил исключительно джинсы и джинсовые рубашки, лицо покрывала двух-трехдневная щетина (потому как терпеть не мог бриться и делал это раз-два раза в неделю). Крупный нос с горбинкой, непонятного глазки под очками с толстыми залапанными стеклами, взлохмаченная шевелюра с залысиной на затылке – вот вам почти полный портрет Илюши Бернштейна из города Одессы, который лет десять назад стал законопослушным израильтянином.

Дома Николь смогла, наконец, стянуть с себя одежду и забраться под душ. Только смыв первую усталость, она побежала на кухню. Ужасно хотелось есть. И не просто есть. Хотелось лопать, жрать, рвать пищу зубами! Она тут же ощутила, что ей до смерти необходим ее любимый круассан с шоколадом. Николь махнула мысленно рукой и открыла упаковку с излюбленным лакомством. Уточнила количество калорий на упаковке, вздохнула, съела круассан, приятно хрустнувший корочкой, но, самое интересное, что вкуса его женщина не ощутила. Как-то напряжение не спадало. Можно было пригласить Жюля, хотя нет, лучше было бы Ива, Ив сегодня, несомненно, свободен. Но Николь эту идею отвергла. Как-то не хотелось. Нет, не то чтобы не хотелось. Было предчувствие. Предчувствие того, что даже внеплановая встреча с мужчиной не поможет расслабиться.

Напряжение на работе возрастало, а обычные средства релаксации не работали. Николь села на велотренажер и стала крутить педали. Она их крутила до тех пор, пока не выгорели все накруассаненные калории. После этого Николь сняла трусики (футболку дома она никогда не надевала, если оставалась одна, благо, имела привычку держать жалюзи закрытыми) и погрузилась в ванную, которая набралась буквально за пару минут. И только в горячей пенной воде женщина почувствовала, что тяжесть прошедшего дня начинает потихоньку спадать. А что? Работа на ближайшие дни поставлена. Задачи на перспективу? О! Это слишком сложна, но она уверена, решить мы сможем. Русский? Да, это именно то! Русский вызывал какое-то тревожное чувство, мало ей было тревог, так теперь появилась дополнительное ощущение, что появился новый фактор, который надо было учесть, а она этого не может пока что сделать. Она еще не знает, что из себя этот русский представляет и на что он способен. Видок у него довольно простецкий, улыбка глупейшая, а еще смотрит на тебе такими детскими невинными глазами, а что думает в действительности, кто его знает. Странно все это. Странно и сложно.