Влад Тарханов - Теория невероятности

– Только не говорите, что это спектакль с кофе случайность. На кого ты работаешь?

«Да, Ваня, бандитский голос ты себе так и не поставил: не страшно!»

Такое резюме вынес про себя Сергей, после чего начал движение – всем весом вниз, с вывертом, резкий толчок, еще разворот, руки отпали, пистолет отлетает куда-то в угол, теперь можно и атаковать.

Через несколько секунд Ив Дюваль находился на полу, а Сергей упирался ему коленом между лопаток, одновременно проводя воспитательную беседу.

– Знаете, Ваня, простите, Ив, я действительно хотел поговорить с вами. Причем просто поговорить. Инцидент с кофе – просто досадная случайность, не более. Это вы мне испортили кофепитие, а это, согласитесь, неприятность куда как большая, нежели испорченный костюм.

– Да вы наглый тип, мсье.

– Ив, давайте так, вы ведете себя разумно, а я не ломаю вам руку. Или ногу. По обстоятельствам. Идет?

– Хорошо. Я буду себя сдерживать.

– И еще, Ив, если вы хотите кого-нибудь сдерживать при помощи пистолета, то не забудьте, что с предохранителя оружие надо снимать.

– Странно, мсье без имени, откуда вы это знали? А если бы я нажал на курок?

– Мсье Дюваль, мсье Дюваль, вы должны обратить внимание, что в таких отелях много зеркал, иногда даже слишком много.

– Ладно, возьму на заметку. Итак, что вы от меня хотели?

Мсье Сэмюэль Витрэ был стар, сух, подтянут, одевался в старомодные костюмы, но самого лучшего качества. Он имел достаточно вытянутое лицо, лысый череп, глубоко посаженные глаза под массивными надбровными дугами, носил очки в роговой оправе. К должности генерального директора и совладельца компании АСГ шел долгих восемнадцать лет. И уже двадцать три года он стоит у руля одной из самых крупных страховых компаний в мире. Есть еще четыре компании, которые находятся на одном уровне с АСГ, и не более десятка, которые сейчас к ней приближаются. Согласитесь, не так плохо!

Сейчас Сэмюэль чувствовал, что он устал, и что рад был бы передать руль управления компании кому-нибудь помоложе да поталантливее. Однако, АСГ была любимым детищем Сэмюэля, и оставить ее в такой сложный момент это было бы все равно, что выгнать любимого сына из дома за то, что он съел лишний бисквит на ужин.

В действительности, компания в последнее время несла серьезные убытки. И дело было именно в кризисе. Каждый из региональных филиалов докладывал об убытках, вызванных страхованием ипотечных проектов. А тут еще пенсионные подразделения! Мало того, что во многих странах просто прекратился приток людей в пенсионные программы, самая неутешительная статистика стала приходить из подразделений, расположенных в странах бывшего СССР. Там наблюдалось массовое расторжение страховых пенсионных договоров. Люди, привыкшие к тому, что государство и финансовые организации совершенно не считаются ни с ними, ни с их вкладами, в массовом порядке стали расторгать страховые пенсионные договора. Перед глазами лежала докладная записка из Украинского филиала. Там страховое пенсионное подразделение АСГ терпело гигантские убытки. Клиенты расторгали договора, не смотря на то, что несли большие убытки. Как следует из записки, стремление сохранить хоть что-то было больше, чем угроза потерять многое. А доверия к нам у людей нет. В принципе, нет доверия ни к кому. Черт знает что! Как работать в этих странах, где люди бросаются в массовую панику при первых же словах: «финансовый кризис».

Интересно, сколько я прожил финансовых кризисов? Два, три, четыре? Четыре это более точная цифра. Для моих лет это более чем приличное количество.

Кризисы периодически сотрясают разные страны, так чего же так нервничать? А все равно волнуюсь, не люблю, когда все дело может пойти коту под хвост. И что тогда делать? Продавать компанию за сущие гроши? Тоже возможный вариант. Сейчас для меня главное найти ответ на вопрос: как сделать так, чтобы вернуть доверие населения к нашим пенсионным программам? Ведь столько сил и сколько средств вложили в развитие бизнеса в каждой стране! Одни взятки, без которых местные чиновники вопросы не решают в принципе, тоже немалая статья расходов. И теперь это дело Креймера.

Сэмюэль постучал кончиком сигары по столу. Он не курил уже двадцать пять лет, но сигары держал – для гостей. И еще никак не мог отделаться от привычки стучать по столу кончиком сигары когда размышляет о чем-то. Глупая привычка, которая сидела в нем с голодных студенческих лет. Хорошая сигара была предметом роскоши. Он мог позволить себе ее не так часто. Но когда покупал одну сигару, то хранил ее долго, вынимал из кармана, крутил, постукивал кончиком сигары по столу, незаметно привлекая к ней внимание окружающих, чем часто вызывал раздражение других студентов. И именно вызывать раздражение ему часто нравилось. Именно этого эффекта он чаще всего добивался: чтобы человек раскрылся, его надо вывести из обычного благодушного состояния. Только тогда можно узнать, что этот человек из себя представляет.

Надо сказать, что сам мсье Витрэ был человеком, который жил просто, и, даже достигнув высокого положения в обществе и бизнесе, не считал себя вправе пользоваться излишествами роскоши. Он все еще сам водил автомобиль – старенький Остин, предпочитая его любым другим моделям, ему претило то, что другие называли дресс-кодом. Приезжающие на супердорогих машинах нувориши на час не производили на старину Сэмюэля никакого впечатления, кроме отрицательного. За ЕГО деньги ЕГО примут таким, какой он есть. Но от сотрудников он требовал выдерживать определенный стиль. Сэм называл этот стиль скромно-деловым. Обязателен костюм с галстуком темного тона и белая рубашка. Если ты хочешь заниматься таким серьезным делом, то и выглядеть должен серьезно. Во всяком случае так, чтобы шеф при виде своего сотрудника не раздражался. Потому как раздражение мсье Витрэ плохо отражается на зарплате его сотрудников. Жил босс крупной страховой корпорации в небольшом особняке в пятнадцати километрах от Брюсселя. Его особняк оценивали в двести тысяч евро, но в более дорогой и престижный особняк Сэмюэль отказывался переезжать со старческим упрямством.

Ему просто чертовски нравился этот маленький домик, вписанный в невысокие зеленые холмы к северу от столицы. Ему нравился этот маленький сад, в котором каждое дерево было посажено и прищеплено его собственными руками. Ему нравилась его старая кухарка, которая уже подслеповата, и готовит, откровенно говоря, что-то упуская, может и не досолить, а пару раз бросала сахар вместо соли, но Сэмюэль это терпел и отпускать на пенсию женщину не собирался. Мьсе Витрэ просто взял ей помощницу, молодую востроглазую филиппинку, которая должна была следить за тем, чтобы в пище не попадались осколки яичной шкарлупы, а соль попадала именно в кастрюльку, а не мимо. Мебель в его доме была добротной и удобной. Он не терпел показного благоденствия, всегда считал деньги, ведя в толстом блокноте все финансы семьи: приходы и расходы до последнего цента. Это была привычка. Привычка, которую старик Витрэ не мог побороть, да и не хотел. Он считал, что такая бережливость стала основой его финансового благополучия.