Влад Тарханов - Торговцы смертью: online version

– Принято. Выходите на мои координаты. Заметите меня сами.

– Удачи.

– И вам того же.

Сергей был на боевом взводе. Сомневаться было уже не время. Все осталось позади. Впереди – только действие. Пока было сделано все возможное и невозможное. И пока что Амели Дюиссон была жива, и с каждой минутой шансы спасти ее возрастали. Он связался с Юнгом.

– Генерал. Мы еще не вошли в зону поражения?

– Нет, еще три-четыре минуты.

– Пора.

Эфиопия. Лагерь боевиков недалеко от Харгиссы.

Сегодня день у Николаса Рейдеверде не задался. Правда, он еще предположить не мог, насколько его день не задался. Но и пока что все складывалось препаршиво. Ему эта миссия не нравилась с самого начала. Он был координатором уже третьей миссии, и ему его работа нравилась: поехать на край света, организовать процесс, решить сложные вопросы, дать связь, обеспечить устойчивость сигнала и надежность охраны – все это требовало недюжинных организаторских способностей. Но Николас всегда со своей работой справлялся. Всегда – до сегодняшнего дня. Раньше все было проще – намного проще. Взяли девчонку из ниоткуда, проститутку или бездомную, привезли мясо на точку. А когда девочка начинала понимать, что ее привезли только для съемок в очередной порнушке, так сразу же раскрепощалась. Тогда шли в ход наркотики. И уже только перед самым финалом она успевала осознать – всего на несколько минут, ЧТО с ней произойдет. Но именно ради этих нескольких минут и делалась вся их работа. Именно на эти несколько минут смотрели, пуская слюни тысячи импотентов по всему миру. Ублюдки, из-за которых он вынужден был торчать у черта на куличках, вызывали у Николаса неприкрытое раздражение. А вот девушки… он правильно называл их "мясом". Мясом их и считал. Не людьми, а материалом. А какое сострадание можно испытывать к материалу? Разве они люди? Их все равно ждет такая же участь в этих помойках, из которых их извлекают на свет Божий. Им же еще везет: перед съемкой их отчищают, отмывают, приводят в нормальный человеческий вид, в состояние, о котором они напрочь забыли. Ну и какие тут могут быть сантименты? Но вот Амели – это был уже особый случай. Это была неправильная девочка. За ней требовалось постоянно следить. Ее надо было обхаживать и тратить на нее столько сил, что их хватило бы на три поездки, как минимум.

Николас понимал, что появление в их программе такой девочки не случайно. Понимал, что боссы ничего не делают напрасно. И купился на это задание только потому, что его гонорар был вдвое выше обычного. Знал бы заранее – закрутил бы пятикратную цену. Прикончить дочку миллионера это не кусок мяса разделать – это можно таких неприятностей огрести, потом тебя самого откуда-то с мостовой отчищать будут китайскими палочками для суши.

Но, самое главное, Николас чувствовал, что босс сам нервничает. Чувствовал каким-то пятым чувством, нутром, интуицией исполнителя грязных поручений, который точно знает, когда от поручения несет не только повышенной порцией говна, а еще и повышенной порцией риска. А риск в работе Николас всегда старался сводить к минимуму. На него люди босса вышли примерно год назад. Он отсидел в тюрьме за очередное мошенничество. На сей раз с карточками одного из банков. Его подвело то, что дело расширялось, и приходилось нанимать помощников. Один из новичков и сдал Николаса копам. На сей раз его застали врасплох. Копы вычистили все его тайники, и Николас выходил на волю без гроша за душой. И тогда ему предложили поработать. Он не знал на кого, но негласный испытательный срок и парочку проверок Николас выдержал с честью. И тогда на него обратил внимание босс. Он дал Николасу первое поручение нового рода. И Николас справился. Не только с поручением, но и с собственной брезгливостью, рудиментарными остатками такого ненужного чувства, как совесть, страхом… А еще… еще он испытал какой-то грязный, неприличный, неправильный, но от того еще более сладкий кайф… И он впервые был женщиной – и был на высоте. Нет, Николас не был гомосексуалистом. Он просто не был мужчиной… в общепринятом смысле этого слова. Он был импотентом, причем безнадежным, без какого-нибудь шанса на выздоровление. Опухоль простаты ему удалили еще в тринадцать лет. Врачи не знали, какая она, злокачественная или нет. Случай был уникальный. Его еще описали в медицинском журнале. Но Николасу провели несколько сеансов лучевой терапии. "На всякий случай". Не смотря на лечение, Ник выжил. Но мужчиной стать ему уже не светило никогда в жизни. Так что вся жизнь его была потоком фантазий. И только некоторые из них он мог бы воплотить в жизнь. Но когда ему предложили то, что он и в самых смелых фантазиях предположить не мог… то впервые в жизни Николас ощутил наслаждение от общения с женщиной. Наслаждение, которое можно было бы сравнить с оргазмом, о котором бедный Ник знал только лишь понаслышке.

А сейчас он понимал, что на него упал какой-то слишком тяжелый, даже неподъемный груз ответственности. И это не могло самому Нику нравиться. Слишком много ответственности – слишком много накладок, а значит, риск возрастает многократно.

В принципе, так и получилось. Сначала засобачилась аппаратура. И ведь перед поездкой все проверили, все по стандартной процедуре. И у техника никаких замечаний не было. И на предварительном сеансе связи все параметры работы были точно по программе. Но ровно две минуты тридцать три секунды. На тридцать четвертой секунде передатчик замолк. Оказалось, что навсегда. Техник держал в руках блок, который полетел и говорил, что это невозможно. Такой простоты и надежности блок просто физически не в состоянии выйти из строя. Он даже мог бы сварганить такой блок из подручных материалов. Нужна была простейшая пайка. Да только на калибровку передатчика ушли бы, как минимум, сутки. А запасной передатчик развернуть было делом двух-двух с половиною часов. И тогда Николас набрал номер шефа. Он знал, что только в экстренных случаях… но сейчас был именно такой случай. Или нет? Конечно, шеф обрадовался не слишком. Он, правда, не проявлял признаков гнева, но Ник понимал, что про повышенную оплату он может забыть. Хорошо, если обычную оставят. Но шеф только еще раз напомнил, что девочку надо снимать крупными планами, особенно на финальной стадии процесса. Но в конце шеф неожиданно замялся… видно, что-то беспокоило и его… Он сказал… Николас запомнил его слова дословно… "Если будут какие-то неприятности, девчонку убери. Но обязательно сфотографируй ее. Пусть на мобильный. Но дай мне крупный план ее смерти. Понял?". Николас сказал, что понял, но происходящее еще меньше понравилось ему. Еще меньше ему понравилась охрана, которую ему выделили в лагере. Да, в этом племени много мальчишек. Да, мальчишки эти с автоматами не расстаются с пятилетнего возраста. Ну и что? Почему полтора десятка пацанов должны охранять его площадку? Правда, они поставили их так, чтобы те ничего увидеть не смогли. Но это мальчишки. Они то и дело ломают периметр. Особенно вот тот – худой и высокий. Он тут у них за главного. Кажется, он сын главы какого-то мелкого клана. У них тут все решают кланы. И чем сильнее твой клан или клановый союз, то тем больше парней с автоматами ты способен выставить для решения какой-то задачи. А так… Шестнадцать бойцов по периметру – четыре группы по четыре же человека в каждой. Плюс шестьдесят два человека в лагере. И вооружение у них – на всех четыре пулемета, два миномета. Несколько гранатометов, в общем, ребята устроились весело. Как на меня, можно было бы обойтись и меньшим количеством. Только чтобы не пацаны стояли по периметру, а повидавшие виды ветераны. А то… эти даже представления о дисциплине не имеют. Этот, старший из них, то ли Хаким, то ли Хасим… у них такое произношение, не сразу же и поймешь… Он все около девчонки крутится. "Ничего, через пару часов и крутиться будет не около чего!" – это Николас подумал не без внутреннего удовольствия.