Виталий Останин - Артефакт. Эпизод второй

— Да. — холодно ответила Амалайя. — Пронзила сердце кинжалом, а потом завалила тело камнями.

Без магии, значит. Ладно, отметим.

Я обратил внимание на то, как нас слушали орк с гномом. Годрох воспринимал рассказ довольно спокойно. Подозревал, что он ее уже знал, может в усеченном варианте. А вот Ноб просто искрил. Для него, опытного артефактора, было шоком узнать, что оперировать можно, оказывается, не только магической энергией, но и жизненной. Которая действительно не оставляет следов — просто потому, что подобное воздействие не знали, как искать.

На себя бы еще посмотреть со стороны. А то сижу такой на корточках в окружении нелюдей, фиксирую информацию, и практически без эмоций размышляю о том, как ловчее прибить «короля мертвецов». То есть, совершить преступление с применением магии — ровно то, против чего боролся восемь лет подряд.

А еще немного настораживало, что эльфка, судя по всему, была со мной честна. Знай я ее первый день, уже решил бы, что она списала меня со счетов. В конце концов, так ли уж важно, что знает мертвец? Но мы уже какое-то время общались, и я успел понять, что Шар’Амалайя имеет довольно строгий кодекс чести. Не человеческий, конечно, но, может, оно и к лучшему.

Причина ее откровенности была в другом. Она, скорее всего, уже поняла, что за информацию я собирался рассказать. Мои слова о возможности новой межвидовой войне было достаточно сложно трактовать, зная то, что знала она. Так что она видела, что волей или неволей, но мы оказались в одной лодке.

— Он долго скрывался. — продолжал я. — А недавно, тут я не очень понимаю пускового механизма, решил вам отомстить. Подготовился к этому делу очень основательно, благодаря секте Трояна, обеспечил себя большими запасами энергии. Потом решил обозначится, чтобы месть вышла слаще. Оставил рядом с трупом фрагмент своего накопителя, который узнать могли только вы. Все верно пока?

— А когда я уже что-то новое услышу? — криво ухмыльнулась эльфка. — Пока только ты удовлетворял свое любопытство.

— Мы к этому как раз подошли. — успокоил ее я. — К тому самому трупу эльфа, найденного возле трассы. Вы же еще не забыли про ритуал Торус?

— Забудешь тут. — буркнул Ноб.

— А что с ним? — уточнил Годрох.

— С ним все в порядке. Ритуал провел Ингвиаэль, как и предыдущее убийство домового под Варшавой.

Видя недоверчивые выражения трех, поправка — двух — нечеловеческих лиц (Амалайя, как и ожидалось, не удивилась) я даже немного заколебался в своей уверенности. Настолько, что поправился.

— Ну, может не он лично, а его подручные. Одного из них, кстати, я обнаружил в ближайшем окружении главы секты Трояна…

— Антон!

Вот как, оказывается, звучит сталь в голове. Всегда считал данное выражение художественным преувеличением, а тут услышал и сразу понял — она. В смысле, сталь. В голосе. Нежном эльфском голосе.

— Что? Я рассказываю! Просто по порядку, чтобы потом вопросов было меньше. Ваш бывший продолжал эксперименты. Одним из таких стала попытка пересадки дара от носителя магии, человеку. Я не знаю, сколько всего раз он пытался это сделать, нам известно только о двух случаях. Но последний его эксперимент завершился удачно.

Ну вот. Я это сказал. Выдал трем нелюдям информацию, в достаточной мере опасную, чтобы у любого из них возникло искушение убить меня и Кэйтлин. Пусть ее имя я и не назвал, но после признания, одно с другим сопоставить — труд невеликий.

Пан или пропал.

На комнату опустилась тишина. Только едва слышался голос Лариенн за стеной — эльфка с кем-то увлеченно разговаривала по телефону. Три пары глаз смотрели на меня, и я соврал бы, если бы сказал, что в этот момент мне не стало страшно. Стало, причем, очень. Я буквально был в панике. От того, какое решение сейчас примет Шар’Амалайя, зависела моя жизнь.

— Хм-м. — первым молчание нарушил Годрох. Орк поднялся на ноги, заставляя меня смотреть вверх, неудобно вывернув шею. — Тем больше у нас причин побыстрее убить этого мерзавца.

Глава Секции медленно кивнула, не сводя с меня взгляда.

— Кто-то еще знает об этом? — уточнила она.

— А сами как думаете?

— До сих пор ты не производил впечатления дурака.

— Ну вот вам и ответ!

— Она уже проявляла пересаженный дар?

Как я и говорил, было не слишком сложно догадаться, кому досталась магия убитого на ритуале Торус эльфа. Достаточно сложить пару известных фактов и посмотреть на них через призму только что полученного от меня признания.

— Да. Один раз.

— Это она убила наемников Рухефалиона?

— Она. Я лишь замел следы.

— То то мне показалось странным, как ты лихо с двумя этими волкодавами справился! — воскликнул гном.

Я невесело ухмыльнулся в ответ — никто не верил в мои выдающиеся способности постоять за себя.

— Катализатор активации дара — страх? — эльфка явно много знала об экспериментах своего бывшего парня.

— Страх смерти и страх насилия.

— Что ж. С этим можно работать.

Я застыл с открытым ртом, так и не выдохнув ошарашенное «что?» Работать? В каком смысле работать?

— Проще было бы зачистить все следы. — сообщила она, видя мое изумление. — Но дом Трилистника уже попробовал так поступить пятьсот лет назад. И мы видим, к чему это привело. У меня есть вопросы к твоей помощнице, очень много вопросов, но они могут подождать. Потом, когда мы закончим с Ингвиаэлем, я все их задам. Пока же давайте сосредоточимся на «короле-мертвеце».

И она со значением посмотрела на меня.

Я как-то фильм посмотрел, полицейский детектив, вроде. Там события происходили в Москве, но в памяти, словно на фотографии, отпечаталась только одна сцена: маленький, уютный даже дворик, в котором работала дежурная следственная бригада. Густая крона березы, закрывающая едва видимое тусклое солнце, серые фигуры криминалистов, тело убитого возле обшарпанного подъезда. Вселенское уныние — так и должно выглядеть место преступления.

А потом, какое-то время спустя, это же место я увидел в репортаже по федеральному каналу, тоже из столицы. Что-то там праздновали, то ли тезоименитство нынешнего императора, то ли очередную годовщину образования города — неважно. Но: воздушная крона березы играла с проникающими сквозь листву лучами солнца, вокруг бродили ярко одетые люди с флажками в руках, и даже знакомый обшарпанный подъезд смотрелся не уныло, а будто благородный, увенчанный морщинами ветеран.

Одно и то же место. Две картинки. Разные обстоятельства. И кардинально отличающиеся друг от друга впечатления: тоска и сопричастность к празднику.

Так было и сейчас. Деловой центр Екатеринодара обычно вызывал у меня глухое раздражение. Сотни, тысячи спешащих в разных направлениях людей, гудение моторов, агрессивная реклама уличных зазывал и продавцов еды — все это вызывало желание побыстрее оттуда сбежать в более тихое место. Каждый раз, когда дела или служба заносили меня туда, я буквально минуты считал до отъезда в другой район.