Анастасия Гор - Ковен озера Шамплейн [litres]

– Вы ведь сказали, что Марта наверху.

Шэрон остановилась на лестнице, и ее лицо недоуменно вытянулось, побелев. Обойдя меня и оказавшись внутри, она в панике распахнула шкаф для одежды и даже заглянула под кровать, а затем поежилась от зябкого дуновения ветра, ворвавшегося в комнату из открытого окна. Прозрачный тюль развевался, окрашенный в красный от заходящего солнца, пробившегося сквозь тучи.

Пальцами, заледеневшими от страшной догадки, я дотянулась до расстегнутого рюкзака и придвинула его к себе.

– Dangos y gorffennol .

«Покажи, что было».

Разум разбился на сотню осколков, и в каждый из них пришлось заглянуть, чтобы отыскать правду. Я бы закричала в ярости, если бы ужас не сдавил горло. Черный цвет – один лишь сплошной черный, запачкавший образ видения, как акриловая краска. Лицо, скрытое тьмой, будто капюшоном; ладонь с серыми прожилками, в которую Марта добровольно вложила свою. Доверчивая малышка, поверившая, что добрый незнакомец отведет ее к папе. Глупое дитя, чьим одиночеством жестоко воспользовались.

– Я знаю, куда оно забрало ее, – выдохнула я, вцепившись в рюкзак и повернувшись к Коулу.

Он ничуть не колебался, следуя моим указаниям. Я задавала направление, сидя на заднем сиденье машины, чтобы лучше концентрироваться, сминая в руках сокровенный рюкзак. Теребя розовую ткань, я молилась лишь о том, чтобы это чувство, пульсирующее в груди, как свет маяка, не угасло. Чтобы мы успели.

– Здесь!

Коул затормозил, и, выбравшись наружу, мы наткнулись на серебристый пикап, припаркованный на обочине.

– Это машина Ганса, – констатировал Коул, взглянув на номера. – Он что, похитил собственную дочь?

– Нет, не он, но Ганс тоже здесь. – Я закрутилась на месте и, окинув взглядом кленовый лес, кинула рюкзак на землю. – Я знаю, где она.

Коул был физически выносливее и быстрее меня, но бежать ему все равно приходилось сзади, потому что вела нас я. Так, как были знакомы леса Шамплейн ведьмам моего ковена, они были знакомы разве что зверям, обитающим в них. Перепрыгивая пни и камни, я, сбив дыхание, наконец-то увидела то, что должна была увидеть, – заброшенная радиовышка, в сумерках похожая на острую иглу, пронзающую небосвод. Это гнетущее место, поросшее зарослями и плющом, будто было создано для черной мессы.

Там, на самом верху, я увидела несколько размытых человеческих силуэтов.

– Одри, аккуратно! – вскричал Коул, когда я принялась карабкаться по ржавой лестнице вверх и в спешке оступилась, повиснув на поручне.

Оправившись от испуга, я собранно, шаг за шагом, принялась преодолевать плоские ступени. Коул двигался за мной, поддерживая за талию. Неистовый ветер трепал волосы, мешая видеть. Сделав последний рывок, я взобралась на верхушку башни и заскочила в люк.

Ставня захлопнулась, едва не защемив мне лодыжки, и я услышала крик Коула, барабанящего по железной дверце с той стороны. Тьма, из которой был сплетен образ из моих видений, оказалась настоящей – осязаемая и живая, она стояла напротив, и казалось, что парит над полом, не имея ног. Тело, напоминающее кокон гусеницы из черного бархата, сгорбилось над тельцем распростертой на полу девочки, чей отец лежал в другом конце площадки без сознания.

– Отойди от нее!

Голос чудом не подвел меня, и страх вдруг рассеялся, уступив место злости. Существо повернулось, и я увидела уродливую шаманскую маску из черного дерева с прорезями для глаз, затянутыми змеиной кожей. Вырезанный кривой рот, тянущийся до самых ушей, и чернильный мех, ниспадающей по бокам маски вуалью.

– Боишься меня? – процедила я, ступая вперед. – Поэтому прячешь лицо под маской, тварь?

Существо по-птичьи накренило голову вбок и, к моему облегчению, отлипло от тела Марты. Это был вовсе не сгусток энергии и не демон – это был человек, и мне достаточно было увидеть манеру его походки, чтобы понять, что тьма, в которую он облачен, – не что иное, как чары.

– Ты колдун, – прошептала я. – Или ведьма? Хотя какая разница! Я все равно тебя убью.

Существо не ответило. Бесполое, темное, хищное, оно двигалось плавно, точно пламя, танцующее от ветра. У него будто не было конечностей: руки, скрытые под плащом из магии, роняли на пол багровые капли. Один из его пальцев выгнулся: длинный серповидный стержень из окровавленного металла. Им существо резало своих жертв, рисуя на них ритуальные символы.

Я бросила беглый взгляд на Марту: над ней этот коготь поработал тоже. Изрезанный свитер, порванные колготки и кровь, растекающаяся по лицу вокруг правого глаза, вместо которого теперь была черная жемчужина. Глазное яблоко с голубым зрачком, откатившись, валялось поодаль. Голые ручки Марты, покрытые гусиной кожей на морозе, уже были испещрены символами, но не полностью: похитителю не хватило времени закончить ритуал. Дыхание Марты было слабым и поверхностным, но все-таки она дышала.

Я отвлеклась, и существо воспользовалось моментом.

Мне удалось пригнуться, когда оно, прыгнув вперед, точно пума, оказалось за моей спиной и выбило стекла смотровой будки. От силы, с которой существо оттолкнулось от края и спрыгнуло с башни, покачнулось основание вышки: я услышала скрежет натянутых тросов, и несколько из них оборвались, не выдержав. Башня накренилась, и я взвизгнула, летя лицом в оконные стекла.

Коул, выбивший плечом люк, схватил меня за ремень джинсов раньше, чем я бы пробила стекло головой.

– Я держу тебя!

Радиовышка падала, утратив опору. Я прильнула к плечу Коула, стиснув рукав его пальто. Уверенность и сосредоточие – Коул источал их даже сейчас. Он был спокоен, и я вдруг успокоилась тоже.

– Berkana gebo !

Выставив ладони над полом, я закрыла глаза и почувствовала, как башня замедляет свое падение, а затем восстанавливает баланс. Подхваченная воздухом, вернувшим ее на место, она вросла обратно в недра земли, что расступилась, гостеприимно принимая ее назад.

Вышка замерла, и я опустила руки, провалившись в объятия Коула.

– Папа, я плохо вижу… Почему глазик так болит?

– Пройдет, милая. Все пройдет. Я так люблю тебя…

Я посмотрела на очнувшегося Ганса, подхватившего на руки обмякшую Марту, которая, постепенно приходя в себя, начала хныкать. Ганс, с рассеченной переносицей, укачивал ее на руках, глотая слезы, текущие по щекам и смешивающиеся с кровью дочери.

– Этот запах… – прошептал вдруг он, и его голос сорвался, когда Марта прижалась к его груди, надрывно плача. – Я ехал к Шэрон, чтобы попрощаться с Мартой, когда почувствовал запах… Запах моей малышки, перебиваемый смрадом. Так пахнет смерть. Я просто знал, что она в опасности… Знал, и все тут! Но я не успел… Не успел… Вы ведь видели? Видели?!. Это сделал не я, клянусь!