Александр Александров - Следователь и Колдун

Конечно же, у него ничего не получилось. Ободрал руки и набив на плече здоровенный синяк, разбойник, тяжело дыша, повалился на песок. О нет, он не сдался; напротив, Аллауд-Дин был полон решимости.

Следующие десять страниц дневника представляли собой подробное описание методов которые Аллауд-Дин использовал дабы сдвинуть проклятую скалу. Это были подкопы, рычаги (минус два дерева в оазисе и сабля Аллауд-Дина, плохо подходившая для их рубки), а также попытки подмыть камень водой.

Кто дерзок и упорен, всегда добивается какого-то результата. В конце концов, скала завалилась на бок, и взору разбойника предстала глубокая лунка в земле.

А в лунке лежал сундук.

Как ни странно, но в сундуке действительно оказалось золото. Он даже не ударил Аллауд-Дина заклятьем и не превратил его в ходячего мертвеца. Сундук был заперт здоровенным висячим замком, который в сухости оазиса даже в песке неплохо сохранился, но подвели куда менее прочные петли. Пара ударов сабельной рукоятью, замок отлетел в сторону, и на разбойника из сундука глянули несметные сокровища: золотые кубки, россыпи каменьев, серебряные слитки с печатями Трех Земель (из чего следовало, что кто-то умудрился ограбить караван одного из визирей — не фунт изюму!), кольца, броши, и еще много всякого по мелочи.

Аллауд-Дин в одно мгновение стал очень богатым человеком.

И очень быстро понял, что богатство является таковым лишь там, где его можно конвертировать в некие материальные блага. Ибо здесь, в оазисе на краю земли, все эти сокровища годились лишь на то, чтобы любоваться ими, заливаясь слезами бессильной ярости.

Даже если бы Аллауд-Дин наполнил водой все имеющиеся у него фляги, то этой воды все равно бы не хватило, чтобы добраться даже до тракта. И уж тем более он не добрался бы никуда с таким грузом.

Конечно, о существовании оазиса никто кроме него не знал. Разбойник мог бы взять несколько легких и ценных побрякушек и вернуться сюда потом — с водой, провизией и верблюдами. Однако шансы добраться до цивилизации все равно оставались столь малыми, что Аллауд-Дину не хотелось даже пытаться.

Но, с другой стороны, какова была альтернатива?

Разбойник хмуро перебирал сокровища: вот бриллиант, который наверняка затянет на целую гору золотых монет, а вот подвеска — удобно носить, скрыв под одеждой и тоже явно дорогая. А тут…

Почти на самом дне сундука Аллауд-Дин нашел странную вещь: тяжелую свинцовую блямбу. Штуковина чем-то напоминала оттиск большой печати в металле; на одной из ее сторон была красивая и очень тонкая гравировка: открытый глаз и ряд странных символов, которые разбойник расшифровать не смог. Все попытки сломать странную печать закончились ничем (разбойник думал, что в свинец залито нечто особо ценное): проклятая блямба, казалось, была крепче алмаза.

Аллауд-Дин уже было хотел зашвырнуть дурацкую свинчатку куда подальше, но, по счастью, обратил внимание на одну странность: в его руке печать нагрелась. И не просто нагрелась — раскалилась так, что ее стало сложно держать в пальцах.

Штуковина явно обладала некоей колдовской силой. Проблема была в том, что таковой не обладал сам Аллауд-Дин. Он не мог использовать колдовской предмет себе на пользу, но ему пришло в голову, что свинцовую блямбу можно выгодно продать; возможно, даже выгоднее, чем любой из алмазов.

Он положил свинчатку на полу халата и стал чистить волшебную штуковину песком.

То, что случилось дальше, Аллауд-Дин описывает довольно путанно. Все же, высокий слог и воображение не были сильной стороной разбойника, поэтому стоит отдать ему должное хотя бы за попытки описать нечто из ряда вон выходящее.

А случилось вот что: печать внезапно засветилась. Что-то полыхнуло (как пишет сам Аллауд-Дин, «точно в костер плюхнули спирту»), и перед разбойником разлилось сияние, из которого вышло престранное существо.

Перед Аллауд-Дином предстала сияющая фигура, похожая на человеческую, но сотканная из чистого света. Разбойник даже не успел испугаться, как сияние вокруг фигуры погасло, и свет превратился в человека.

Незнакомец, по описаниям Аллауд-Дина, был высок ростом, черноволос и хорош собою. Одет он был так же, как и сам Аллауд-Дин: халат-«песочник», головной платок, широкие шаровары и сапоги. Он заговорил с разбойником, и голос его, как пишет автор дневника «был как у имама в мечети» (Асад тоже не понял, что этим хотел сказать Аллауд-Дин).

«Человек» (разбойник, конечно, понимал, что перед ним — сверхъестественное существо) представился как Аршамур. Он объяснил, что поскольку владелец свинцовой печати (он называл ее «печатью семерых») теперь Аллауд-Дин, то он, Аршамур, будучи джинном и рабом найденного разбойником артефакта обязан исполнить два желания Аллауд-Дина.

Аллауд-Дин, очевидно, охренел, но в записках свои внутренние переживания он не описывает. В любом случае, это не помешало ему возмутиться по поводу «как это два?? В сказках три!», на что джинн, пожав плечами, ответил в том смысле, что, мол, бери, что дают.

Разбойник, как он сам признается в своих записках, подумал, что у него от жары и недоедания едет крыша. Тем не менее, он тут же пожелал очутиться вместе с найденными сокровищами в своем тайном убежище под Аграбой (убежищем был обширный подвал заброшенного дома в маленькой деревушке; о доме ходила дурная слава — говорили, будто там обитает нечистая сила).

Аллауд-Дин пишет, что не помнит случившегося после. Но утром он проснулся на полу в подвале своего убежища, и сундук с сокровищами был рядом, а свинцовая печать крепко зажата в его кулаке.

Он выплатил выкуп за свою голову, раздал долги, купил себе шикарный дом и зажил как султан, но не было ни одного дня, когда бы Аллауд-Дин был счастлив. Его жизнь превратилась в кошмар: бывший разбойник постоянно думал, как же, все-таки он сглупил, столь бездарно потратив первое из двух своих желаний.

Он мог бы попросить у джинна крылья как у орла и долететь с сундуком до дома. Он мог бы попросить перенести его в убежище с кучей сокровищ в сто раз больше, чем найденная им в оазисе. Джинн мог бы, в конце концов, наделить его волшебной силой, и тогда сам Аллауд-Дин переместил бы себя куда ему надо (разбойник знал, что такое колдовство существует).

Ночами Аллауд-Дин метался во сне, грызя подушки и проклиная себя. Он пристрастился к опиуму, пытался заглушить раздиравшую его боль вином и гашишем, искал покоя в женских объятиях, но все было тщетно.

Он даже почти решил покончить с собой, но именно это решение его и отрезвило. Аллауд-Дин понял, что ищет хорошее в хорошем, как говаривали его старые друзья, «у удачи удачи просит». Это было невероятной глупостью: он был жив и сказочно богат, о чем еще вчера не мог и мечтать.