Джулия Ноубел - Секрет древнего Ордена [litres]

Внутри был маленький листок бумаги. Она вытащила его и прочла вслух:

Прости Джона за то, что он сказал мне, где ты, хотя не знает, где я. Прости меня за мои загадочные послания: они могли попасть не в те руки. Прости, что я притворился священником: мне очень хотелось тебя увидеть. Я не буду просить тебя простить моё отсутствие, хотя не могу перестать думать об этом.

– Притворился священником? – переспросил Джек. – Что это значит?

– Рождественский концерт… – сказала Эмми. – Священник предложил взять моё пальто, а когда я надела его, в кармане было письмо.

Она видела своего отца, говорила с ним и даже не знала об этом!

– А Джон, – продолжала Лола, – это мистер Барлоу, верно?

Эмми кивнула. Она по-прежнему не решила, как относится к Барлоу, который лгал ей весь год. Но кажется, ему действительно было не всё равно, а это кое-что да значило.

Джек прислонился к двери.

– Значит, твой отец и правда жив. Это же здорово!

– Да, – согласилась Эмми.

– Разве не этого ты всегда хотела?

Эмми пожала плечами.

– Он дважды инсценировал свою смерть, и я ничего не слышала о нём десять лет. Как мне к этому относиться?

– Он инсценировал свою смерть, чтобы защитить тебя, – заметил Джек. – А это важно.

– Знаю, – согласилась Эмми. – Но тогда зачем он присылал мне все эти письма с намёками, которые всё ближе подводили меня к Ордену?

Лола присела на край кровати.

– Они бы всё равно узнали, кто ты. Вероятно, твой папа делал это, чтобы ты была готова к встрече.

– Может быть, – пробормотала Эмми.

– А что же ещё?

Эмми помолчала.

– Не знаю. Иногда мне кажется, что здесь кроется нечто большее. Иногда мне кажется, что он хочет, чтобы я закончила то, что он начал, когда пятнадцать лет назад украл эту шкатулку.

Джек и Лола уставились прямо перед собой, не произнося ни слова.

Эмми снова посмотрела на письмо. « Не буду просить тебя простить моё отсутствие, хотя не могу перестать думать об этом ». По крайней мере, у них было что-то общее. Она тоже не могла перестать думать об отце.

Днём в общей комнате царила суматоха. Родители приезжали и уезжали, а ученики обнимались и обещали встретиться на каникулах. Большинство с радостью возвращались домой. Но только не Эмми. «Это место будет у тебя в крови». Так однажды сказал Джонас. Возможно, это было единственное, в чём он оказался прав.

Но кое-кто выглядел даже несчастнее Эмми. В глазах Джека читалась настоящая тоска.

– Может быть, этим летом всё будет лучше, – заметила Лола, когда они вытащили чемоданы на парковку.

Джек скорчил гримасу.

– В твоём чемодане нет места для меня?

– Брось! Всё будет хорошо, – заверила его Лола.

На парковке остановился чёрный «ягуар».

– Вот и они, – пробормотал Джек.

Машина остановилась прямо перед фонтаном, и из неё выскочил водитель. Он подбежал к тротуару и схватил чемоданы Джека.

– Добрый день, мистер Джон, – сказал водитель.

Эмми моргнула. Мистер Джон?

Водитель потащил чемоданы к машине, с заднего сиденья которой уже вылезал мужчина в тёмных очках с аккуратно уложенными волосами.

– Это твой отец? – спросила Эмми.

– Да, – ответил Джек.

Эмми принялась переминаться с ноги на ногу. Было так странно встретить ещё одного члена Ордена, пусть даже это и был отец Джека.

Малкольм подошёл к отцу и пожал ему руку. Мужчина улыбнулся Малкольму, а потом принялся оглядывать собравшихся учеников. Когда он заметил Джека, его лицо стало хмурым.

– Знаешь, – сказала Лола, – ты мог бы выбрать не такой вызывающий наряд.

Джек был одет в рваные джинсы и футболку с изображением какого-то модного парня. У него был такой вид, словно он собирался съесть свою гитару.

Джек усмехнулся.

– Наверное, ты права. Напишешь мне летом?

Лола фыркнула, а Эмми кивнула и обняла Джека. Он медленно пошёл к машине, пожал руку отцу и сел на заднее сиденье.

– У него ведь всё будет хорошо? – спросила Эмми.

– Конечно, – ответила Лола. – Он просто не любит, когда ему говорят, что делать. Не то что я: я-то всегда слушаюсь. – Она подмигнула и застегнула молнию на толстовке. – Мне надо бежать, сегодня вечером мы садимся на поезд до Глазго, а я ещё не сложила вещи. – И Лола исчезла за углом.

– Вот ты где! – Мама Эмми уже спешила к ней, стуча высокими каблуками.

– Мама!

Мама так крепко обняла её, что Эмми чуть не задохнулась.

– Милая, с тобой всё хорошо? Я так беспокоилась!

– Всё хорошо, мам, правда. Это была лишь глупая шутка.

Мама наклонилась и заглянула ей в глаза.

– Эмми, я вчера говорила с мадам Бойд.

У Эмми внутри всё сжалось. Если мама узнала, что случилось в башне, она может попрощаться с Уэллсвортом.

– И что она сказала? – спросила Эмми.

Мама улыбнулась.

– Она сказала, что ты образцовая ученица, которая превзошла все её ожидания. Она сказала, что у тебя было много сложностей, но ты справилась. Она очень тобой гордится.

– Она правда так сказала? – Щёки Эмми залила краска.

– Да. Когда я слушала, как она тебя хвалит, я начала ещё больше по тебе скучать. – Она заправила волосы Эмми за ухо. – Я тоже тобой горжусь, Эм. Наверное, дома я отправлю тебя в школу с ещё более высоким уровнем.

Тёплое чувство исчезло.

– Дома? Но, мама, Уэллсворт – мой дом.

– Милая, не говори глупостей. Я рада, что ты так хорошо справилась, пока я была на съёмках, но это телешоу уже позади. Я не могу называть себя экспертом по воспитанию детей, если моя двенадцатилетняя дочь живёт на другом континенте.

Конечно, всё это из-за маминой карьеры. Эмми следовало бы знать. Так было всегда.

– И… – мама замолчала, – я ужасно по тебе скучала. Этот год без тебя… Он был совсем другим.

Эмми опустила глаза. Она была рада, что мама это сказала. Иногда ей очень хотелось, чтобы мама была поблизости. Может быть, возвращение в Коннектикут – не такая уж плохая идея.

Она оглядела парковку и возвышающееся над ними главное здание школы. В первый день его башни и шпили выглядели устрашающе. Они напоминали о старом соборе, который давно пустовал. А теперь при взгляде на них Эмми думала о праздничном обеде в день святой Одри, о блужданиях по бесконечной библиотеке и о мистере Барлоу, который возвращал к жизни Шекспира. Но больше всего они напоминали ей о Джеке и Лоле, об их обедах в столовой и о том, как они вместе смеялись и шутили.

Эмми посмотрела на маму и прикусила губу.

– Твои съёмки закончились, но тебя всё равно часто не будет дома. И ты всё время будешь писать книги, проводить исследования и читать лекции. А если я буду в Уэллсворте, за мной всегда кто-нибудь присмотрит.

Мама начала переминаться с ноги на ногу.