Роуз Сноу - Хрустальный мир [litres]

– Я отослал ее прочь. Заботы было достаточно на целую неделю, – пробормотал Блейк, который, за исключением небольшой ссадины на лбу, не получил никаких видимых повреждений. – Позвонил Уилфред, это помогло отвлечь ее. Врачи вытащили ножницы из раны Джозефа, с ним все будет в порядке.

– Хорошо. – Престон закрыл дверь и пошел к бару, чтобы налить себе выпить. – Налить тебе тоже?

Блейк устало покачал головой.

– Обо мне уже позаботились. – Затем он резко дернулся и сел немного прямее. – И это проклятие не облегчает мое положение. Что еще сказал историк, кроме того, что ты убьешь меня через шесть недель?

Престон глубоко вздохнул.

– Много всего. К сожалению, я не знаю, поможет ли нам это.

Следующие несколько минут мы потратили на то, чтобы как можно более подробно воспроизвести визит к мистеру Эйкройду, пока Блейк сидел на диване и сосредоточенно слушал. Рассказ помог мне немного успокоиться. Когда наконец нам уже было нечего рассказать, Блейк медленно кивнул.

– Теперь я знаю, что вы имели в виду. Истории звучат довольно захватывающе, но нам они не помогают.

– Моя интуиция говорит мне, что медальон – самая многообещающая зацепка, – ответила я, наливая себе стакан минеральной воды в маленьком домашнем баре. – Если он действительно такой мощный, я могу себе представить, что уничтожение драгоценного камня снимет проклятие. Возможно, колдовские силы Скарлетт были так сильны только потому, что она владела медальоном.

– Если бы мы хотя бы знали, как выглядит эта штука, – заметил Престон. – Пока у нас нет дополнительной информации, бессмысленно искать его.

– А что с этой ведьмой? – Блейк откинулся на спинку дивана и, казалось, напряженно размышлял. – Возможно, проклятие будет снято, если мы узнаем о ней больше. Если она действительно была такой верующей, как утверждал Эйкройд, то, должно быть, ей не было чуждо милосердие. И, может быть, нам оставили какую-нибудь лазейку, чтобы выбраться из этого безумия.

Тут же у меня перед глазами снова возникла фигура в черном плаще, которая вовсе не выглядела милосердной.

– Вся ваша история, к сожалению, полна туманных намеков. Я также не могу понять, как невинный мог оказаться в тюрьме, если Скарлетт с помощью силы медальона пыталась раскрыть истинное лицо Дианы. Все это довольно запутанно.

– Возможно, упоминание тюрьмы – это зацепка, которая может к чему-то привести. Может быть, там еще есть записи прежних времен, – сказал Блейк. – Еще раз, как она называлась? Блессингсоул?

Престон кивнул.

– Но это тупик. Историк сказал, что тюрьмы не существует уже целую вечность. Если от нее вообще что-то и осталось, то не больше, чем груда камней. А письма, которые заключенные бросали в море, чтобы их последние желания… – он прервался. – Погодите… письмо в бутылке.

Блейк поднял глаза. В мерцающем свете лампы его глаза сверкали еще более таинственно, чем обычно.

– О чем ты думаешь? О том самом письме в бутылке?

При этих словах мой пульс ускорился.

– Вы имеете в виду письмо в бутылке из пещеры контрабандистов, которое нашли в детстве?

– По крайней мере, стоит попробовать, – сказал Престон.

Блейк глубоко вздохнул.

– Шанс найти в нем что-то полезное – примерно один к миллиону.

– Один к миллиону лучше, чем ничего.

Я подошла к широкому креслу, стоявшему рядом с камином, и одобрительно кивнула.

– Может быть, нам придет в голову что-нибудь еще. – При этом мой взгляд упал на бюст тети Катарины, который я заметила еще по прибытии в Грин-Манор. – А что с тетей Катариной? Как вы думаете, могла она что-то знать о Скарлетт? Она ведь наверняка интересовалась историей синих и зеленых?

– Без понятия. С нами она, во всяком случае, никогда об этом не говорила, – ответил Престон.

Однако сдаваться так быстро я не собиралась.

– Вы когда-нибудь замечали, что она что-то записывала? Что-то, чего вы не должны были видеть? – продолжила я. Дядя Эдгар, правда, утверждал, что тетя Катарина не вела дневника, но, возможно, были вещи, которые она скрывала от него.

– У нее была записная книжка, – медленно произнес Блейк. – Такая с розами на обложке.

Престон кивнул.

– Да, верно. Но я не видел ее уже целую вечность.

Записная книжка. Хоть что-то.

– Как именно она выглядела?

– Не слишком толстая, – сказал Блейк. – И у нее была кремовая обложка с темно-красными розами.

– У вас есть идеи, где она может быть сейчас?

Оба брата одновременно покачали головой.

– Последний раз я видел эту штуку, когда мама была жива, – пробормотал Престон.

– Я тоже. Возможно, она ее выбросила. – Казалось, Блейк тоже не верил, что это куда-то приведет нас.

– Ладно. – Я сделала глоток минеральной воды, стараясь не обращать внимания на свое разочарование. – Что у нас есть еще?

– Кости. Если Эйкройд был прав, может быть, действительно есть какой-то смысл сжечь кости ведьмы, – упомянул Престон последний значимый пункт в списке.

– Для этого нам нужно сначала найти кости. Здесь та же дилемма, что и с медальоном, – заметил Блейк, прежде чем изменить свое положение на диване и скривить от боли лицо. – А кто может сказать, что они уже давно не рассыпались в прах?

В благородной гостиной воцарилась тишина, которую прерывало только тиканье настенных часов.

– Подождите… – выпрямилась я. – Историк же сказал, что Скарлетт была очень верующей.

– Да, и что? – Блейк хмуро посмотрел на меня.

– Разве она не сделала бы все возможное, чтобы ее похоронили на церковном кладбище?

Престон и Блейк коротко переглянулись.

– В этом есть смысл.

Блейк кивнул.

– Пожалуй.

– Определенно, – сказал Престон. – Может быть, в церкви все еще сохранился регистр умерших того времени.

– Все так. Я только недавно разговаривал с пастором Беллом, и он сказал, что такой регистр есть.

– Тогда нам нужно пойти в церковь. – Я поставила стакан с минеральной водой на журнальный столик. От волнения мои пальцы стали ледяными.

Блейк кивнул и бросил взгляд на часы.

– Сегодня уже поздно, но завтра днем мы обязательно должны нанести визит преподобному Беллу.

– Вы хотите что? – спросил тучный седовласый священник, проводивший траурную церемонию лорда Масгрейва. Своими серыми глазами он смотрел на Престона, Блейка и меня так пронзительно, как будто тоже умел отличать ложь от правды.

– Мы хотим заглянуть в регистр умерших, – во второй раз заявил Блейк. Его серьезный взгляд не оставлял сомнений в его намерениях. С поднятым воротником черного пальто он выглядел почти устрашающе. Как будто он делал все, чтобы получить желаемое.

Престон кивнул и подышал на онемевшие пальцы.

– Если быть точным, нас интересуют записи шестнадцатого века, примерно около тысяча пятьсот пятидесятого года.