Helga Wojik - Кольцо времён. Проклятие Сета [litres]

Яххотеп смотрела в самую душу, пристально, тяжело. Он не отвёл взгляд.

– Ей повезло, что у неё есть ты, – вдруг проговорила царица. – Верный. В самую тёмную ночь только этот свет спасает. Хотела бы я, чтоб всё для вас было иначе… Но эта война не пощадит никого из нас. Мы можем лишь постараться сделать так, чтобы ни одна из жертв не была напрасной.

Эти слова он вспоминал ещё не раз после…

Год 15хх до н. э., окрестности Кебеху-Нетчеру [55] Кебеху-Нетчеру – одно из древнеегипетских названий комплекса фараона Джосера в Саккаре. Скорее всего, это название, сохранившееся на одной из уцелевших оград, относилось к определённому святилищу, которых во всём припирамидном комплексе было несколько.

Лунная ладья царственно плыла над некрополем среди ярких самоцветов звёзд. Ветер шуршал песком, гуляя среди величественных погребений, безмолвных памятников великих древних. Вдалеке возвышался, прорезая тело Нут светлыми ступенями, Дом Вечности Владыки Нетчерихета [56] Джосер Нетчерихет – фараон эпохи Древнего Царства (Третья династия). . Отсюда до него, казалось, было рукой подать.

Они сидели в тени камней, плечом к плечу, любуясь безмятежной ночью. Нефертари опустила руку, переплетя пальцы с его. Её дыхание, её прикосновения были живыми, настоящими – такими как он помнил. Всё, что было отнято когда-то, возвращалось к нему теперь в этих снах, в неизменном ощущении её родного присутствия. Её Ка обрело покой здесь, в некрополе древних Владык Та-Кемет. Он чувствовал её, пока проводил бесконечные дни, месяцы, совершенствуя её тайный Дом Вечности. А ночами она приходила так явно и ощутимо, что хрупкая граница видений и яви размыкалась. Она была жива, его царевна… пусть жива уже в совсем ином качестве. И здесь, рядом с ней, он был молод и силён, как когда-то – когда всё время ещё принадлежало им, а долгая война была ещё так далека от завершения.

В словах не было нужды – Таа Нефертари знала всё, что происходило с ним. Она сама указала это место, грань зримого мира, разрушенную древнюю гробницу, в которой он воплотил свой замысел. И она знала, что даже теперь, когда дело всей его жизни было закончено, он не уйдёт отсюда, предпочтя уединение славе. Пока жив, он будет чествовать её память ритуалами у её гробницы, с благословения Владычицы Яххотеп и Владыки Яхмоса [57] Яхмос – считается первым фараоном Восемнадцатой династии. Младший сын фараона Таа Секененра и царицы Яххотеп, внук царицы Тетишери. , воцарившегося в Обеих Землях, возвращающего народ Та-Кемет к процветанию. Они хранили тайну и знали, какой ценой победа обошлась всем им. Но если имена Таа Секененра и Камоса [58] Камос – старший сын Таа Секененра и Яххотеп, погиб в войне с гиксосами. будут сохранены для вечности и для потомков, то имя Таа Нефертари хранил только он. И всё же, насколько было ему позволено, он оставил память о ней в своём творении – в гробнице, в которой он был и зодчим и начальником работ. Теперь он мог доживать свои дни в покое, чтобы однажды воссоединиться с ней в Полях Иалу…

Нефертари сжала его руку крепче, чуть подалась вперёд, словно прислушиваясь, и вдруг тряхнула его за плечи, воскликнула:

– Проснись. Проснись!

Знакомый голос прозвучал близко, над самым ухом – он подскочил от неожиданности, инстинктивно нащупал под циновкой кинжал. Было тихо и темно, даже собаки не взлаивали.

Он тряхнул головой, прогоняя остатки сна. Хотелось остаться там, рядом с ней, но что-то нарушило безмятежность ночи. И внутри было тревожно, неправильно. Она приходила во сне – это всегда было для него благословением, утешением. Но проснулся он от её приказа, почти крика. Что-то было не так…

Он поднялся. Ногу прошило болью – старая травма давала о себе знать всё чаще. Кость когда-то срослась не совсем правильно, а теперь и годы понемногу брали своё. Приглушённо выругавшись, он быстро оделся, нацепил пояс, пристегнув кинжал. Подумав, подхватил стоявшее в углу копьё – не так уж часто оно пригождалось в последнее время, разве что для охоты.

Выйдя за порог, он кликнул верного пса, но тот почему-то не отозвался. Странно, всегда ведь прибегал.

Ночь была тихой, но сейчас эта тишина казалась зыбкой, ненастоящей. Всё так же шуршал песком ветер, и серебряная лодка скользила по тёмно-фиолетовым самоцветным водам. И возвышался вдалеке Дом Вечности. Знакомая картина успокаивала.

Его жилище, лежавшее далеко в стороне от восстановленного после войны города, было уединённым. Некоторое время назад здесь ещё жили те немногие мастера, которых Владыка отрядил ему в помощь, но, когда строительство гробницы было закончено, все разъехались. Владыка предлагал ему вернуться – во дворце Уасет он всегда будет желанным гостем. Но кому, как не ему, было приносить подношения, совершать необходимые обряды? Вместе с ней охранять подступы к Месту Силы, которое она так хотела защитить при жизни… Жаль только, сил в руках становилось с каждым годом всё меньше, и не было уже прежней ясности взора…

Он прислушался, крепче сжал копьё. Показалось или в самом деле он услышал чьи-то шаги? Пёс так и не отзывался.

Во дворе за домом никого не было, но тревога внутри нарастала. Тихо ступая между мастабами, он двинулся к потайному месту. На тропе, которую знал только он и рабочие, трудившиеся в гробнице, он обнаружил следы крови. А потом нашёл труп своего пса, ещё тёплый… Опустившись на одно колено, он погладил рыжеватую шерсть старого друга, осмотрел колотую рану. Острая печаль быстро сменилась яростью. Пёс словно и не сопротивлялся. Словно знал своего убийцу.

Сжав копьё крепче, он устремился к гробнице. Гнев придавал сил – он бежал так быстро, словно и не было старых ран. Впереди раздавались приглушённые голоса.

Тёмная тень преградила ему дорогу. В неверном лунном свете он узнал это лицо, и всё же не удержался от удивлённого возгласа.

– Амени?

Художник, работавший под его началом в гробнице, поднял руку с открытой ладонью. Вот только в другой руке он сжимал короткий меч.

– Уходи, – тихо проговорил он. – Я скажу, что не видел тебя. Запрись у себя, пережди.

– Ты привёл сюда чужаков. Ты дал слово хранить тайну этого места, как и все мы!

– Не глупи, – прошипел Амени. – Я не хочу убивать тебя. Тебе с нами не справиться.

Быстрым неуловимым движением он ударил художника в грудь древком копья – с такой силой, что тот отлетел на пару шагов, выронил меч.

– Коли её гнева не боишься, бойся моего.

Амени вскинул руки, защищая голову, испуганно глядя на него. В последний момент он удержал себя, не убил человека, убившего его пса.

– Кого ты привёл сюда? – прошипел он. – Осквернителей гробниц? Как ты посмел?