Константин Соловьев - Бумажный тигр (II. - Форма) [СИ]

— И вас ничуть не смутило, что…

— Что вы ищете именно то место, что приютило меня и моих девочек? — Роттердрах с удовольствием рассмеялся, — Еще бы не удивило, мистер Уильям! Но я так долго прожил на этом острове, что не удивляюсь уже многим вещам. Быть может, самой судьбе суждено было свести нас воедино. А может, я, ища себе кров в Скрэпси, невольно уловил эманации тех людей, что когда-то здесь обитали, людей, известных вам как клуб «Альбион».

— И вы ничего не знаете об этом клубе? — жадно спросил Уилл, — О судьбе тех людей, что собирались тут до вас? Мисс Лува, мистер Уризен, мистер Тармас…

— Мне незнакомы эти люди.

— Они тоже посвятили жизнь борьбе с Ним, но не ставили целью уничтожить Его.

Роттердрах брезгливо сплюнул.

— Значит, они заслужили свою участь. С другой стороны, не могу не отметить, что место они выбрали превосходное, почти безукоризненное с точки зрения маскировки. Если вы когда-нибудь их встретите, передайте, что мистер Роттердрах был счастлив сделаться новым лендлордом «Ржавой Шпоры» и ценит их несомненный вкус.

— Передам, — пообещал Уилл, — Обязательно передам, как только увижу. Беда лишь в том, что едва ли я встречу членов клуба «Альбион», коротая время с вами в ожидании апокалипсиса. Очевидно, это место давно брошено ими, а значит, мне нет никакого смысла здесь оставаться.

Роттердрах уставился на него, силясь понять, в чем заключена шутка, но Уилл, кажется, не шутил. По крайней мере, у Лэйда не осталось такого ощущения. С таким лицом не шутят. Уилл был напуган и бледен, кожа под глазами посерела, пиджак был перепачкан, а волосы казались свалявшейся паклей, но он не шутил. Проклятый мальчишка смотрел в глаза демону с самым серьезным выражением на лице.

— Ах, мистер Уильям, — вкрадчиво произнес Роттердрах, обступая его, — Мне казалось, я вполне доходчиво описал состояние вещей. Обстоятельства сложились так, что вам придется здесь остаться, хотите вы того или нет. Мне показалось, вы вполне разумный молодой джентльмен и поняли суть.

— Боюсь, мне придется отклонить ваше предложение. Который сейчас час? — внезапно спросил Уилл.

Света, проникавшего сквозь заколоченные ставни, было недостаточно, чтобы понять расположение солнца на небосводе, но Лэйд поставил бы три шиллинга на то, что полдень давно миновал — в бронзовом оттенке светила появились тревожные багряные нотки.

Роттердраху не требовалось бросать взгляд на часы. Вполне возможно, подумал Лэйд, у него и не было никаких часов. По крайней мере, прежде ему никогда не приходилось встречать демона с жилетной цепочкой…

— Шесть часов пополудни.

— В таком случае я вынужден откланяться. У меня и моего спутника, мистера Лайвстоуна, еще уйма дел на сегодня. Вы показались мне рассудительным джентльменом, мистер Дракон. И я надеюсь, что ваша рассудительность, пусть и ослепленная мучительным противостоянием, не позволит вам чинить мне препятствия. В противном случае мне придется действовать… соответствующим образом.

Это прозвучало так нелепо, что, кажется, опешил даже Роттердрах. Уилл даже не переменил позы. Не попытался подбочениться или закатать рукава, словом, не сделал ничего такого, что обыкновенно делает джентльмен, обозначая решительность своих намерений и готовность вступить в поединок. Тощий, бледный, сутулый — немощная лунная тень в сравнении с клокочущим от сдерживаемой ярости убийцей.

— Вы… вы угрожаете мне, мистер Уильям? — недоверчиво спросил Роттердрах, — Я верно вас понял?

Уилл склонил голову.

— Совершенно верно. Вы правы, наша природа делает нас нематериальными друг для друга, но это не значит, что мы не можем представлять друг для друга опасность. Вопрос лишь в том, существует ли для такого случая подходящее оружие. Так вот, у меня оно есть.

— У вас есть оружие? — Роттердрах насмешливо рыкнул, — Скажите, пожалуйста! Может, вы продемонстрируете мне его? Охотно бы взглянул.

— Конечно.

Револьвер Лэйда лежал в двух футах от Уилла, едва видимый среди хлама. Это был единственный предмет из числа тех, что его окружали, который мог служить оружием, но Уилл даже не взглянул в его сторону. Вместо этого он, не отрывая взгляда от демона, запустил руку сзади за ремень брюк. Лэйд знал, что увидит в его руке, когда та покажется обратно.

Дрянной нож Поэта, которым Уилл так и не успел перерезать путы. Никчемный кусок покрытой ржавчиной стали, выглядящий даже более жалко, чем человек, сжимавший его в руке.

Роттердрах расхохотался и Лэйд вполне мог его понять.

— Воистину, великолепное оружие. Меч под стать рыцарю! Вы уже придумали ему достойное имя сродни Эскалибру или Дюрандалю?

Уилл покачал головой.

— Оружию не нужно имя. Оно нужно лишь убийцам, а мое и так вам известно.

Он направил нож в сторону демона. Это не сделало его более зловещим, напротив. Уилл, судя по всему, не имел никакого представления о том, как следует держать нож, оттого держал его неумело, в оттопыренной руке, как держат незнакомый, впервые взятый, предмет, толком не понимая, как пустить его в ход. Вздумай он проделать такое на улицах Скрэпси, даже сопливый мальчишка нашел бы, как уклониться от удара или вовсе выбить нож из руки.

Из тебя такой же паршивый исследователь, как и дуэлянт, подумал Лэйд устало. Но твое упрямство воистину телячье. Ты неизменно берешься за то, в чем ничего не смыслишь. Может, это и есть та страсть, которая является ключом к твоей душе — это страстное несгибаемое упрямство…

Роттердрах сделал несколько крадущихся шагов по направлению к Уиллу. Он двигался не так, как двигается хищник, подбираясь к добыче, напротив, нарочито нелепо и театрально, точно пародировал злодея в заключительном акте какого-то грошового водевиля.

— Мне подойти еще ближе, мистер Уильям, чтобы вам удобнее было нанести удар?

— Нет, — сказал Уилл, — Не стоит. Этого вполне достаточно.

Лэйд ожидал удара — такого же неуклюжего и нелепо-театрального. И бессмысленного. Ожидал, что ржавое лезвие ножа, обернувшись туманом, беззвучно пройдет сквозь алую плоть ухмыляющегося демона, не оставив на поверхности даже царапины.

Но удара не последовало. Потому что Уилл, неумело перехватив нож острием к себе, сделал то, чего от него никто не ожидал. Полоснул лезвием по собственной ладони.

Даже это он сделал неумело, зашипев от боли, но хоть в этом он добился успеха. Лэйд видел стремительно расширяющуюся параллельно линии жизни полосу. В считанные секунды она превратилась из аккуратной алой черты во влажный зигзаг и стремительно расширилась, обагрив ладонь теплой свежей кровью Уилла. Еще две секунды — и эта кровь беззвучно закапала на пол, ему под ноги.