Варвара Мадоши - Ген подчинения [СИ]

— Лет через пять он об этом будет с гордостью рассказывать собутыльникам как о приключении, — со смешком добавил Пастухов. — Не переживай, Анна Владимировна.

У ворот особняка мы расстались: полицейские улетели в своем аэромобиле, а мы с Василием Васильевичем стали ловить извозчика. Поймали без труда, хотя цену здесь, в Опаловом конце, тот заломил куда выше, чем если бы вез нас из любого другого района города. Но шеф согласился, почти не торгуясь: верный признак, что его отвлекали посторонние мысли.

Об этом я его и спросила, когда мы заняли место в экипаже:

— Пытаетесь вычислить, кто же заказчик, шеф?

— Нет, кто заказчик — мне более-менее ясно, — вздохнул Василий Васильевич. — Я пытаюсь понять, что с этим делать.

— Как ясно? — поразилась я.

Василий Васильевич покосился на спину извозчика, наклонившегося над вожжами, и проговорил очень тихо, чтобы за шумом улицы было слышно только мне:

— Тот, кто делал дело, не только обстряпал его максимально профессионально — он еще пронес с собой дорогую и громоздкую фотографическую камеру. Или привел помощника с камерой. Это совсем другой уровень оплаты. Плюс заказчик, несомненно, знал… э-э-э… вторую сторону в переговорах лично, — я поняла, что он говорит об Орехове, и даже поняла, почему: письмо Орехова по-настоящему напугало. — Значит, это был кто-то из состоятельных и высокопоставленных лиц. И хотя большинство из них люди безжалостные, мало кто решится на такие рискованные меры. Но мы знаем по крайней мере одного человека, который связан с промышленными кругами, недолюбливает генмодов и по крайней мере один раз пошел на преступление, которое уже сошло ему с рук.

Тут я не сразу поняла, о ком он, и шефу пришлось куснуть меня за палец, чтобы стимулировать мыслительный процесс.

Тогда я наконец вспомнила о депутате городского собрания Ольге (Лоле) Соляченковой, которая организовала похищение контрольной булавки якобы генмодом этой весной. Правда, то, что она была связана с промышленными кругами, стало для меня новостью. Но ничего удивительного: многие депутаты пользуются поддержкой промышленников.

— Вы говорите о мадам Со… — начала я.

— Тише! — возмутился шеф. — Никаких имен, пока мы на улице! Я не могу быть стопроцентно уверен, что это именно она, но это рабочая гипотеза не хуже любой другой. Ее, разумеется, необходимо проверить: тут не получится так легко, как с делом барона Гляссера. Потребуется время.

Я кивнула. Про то, что убийцы ловятся либо по горячим следам, либо очень долго, нам также рассказывали в Школе сыщиков, да и на примере дел, с которыми иногда обращались к шефу, я это тоже видела.

Ну, подумала я, по крайней мере, Эльдара мы из этой каши вытащили. Уже хорошо.

Но почему все-таки соврал Кунов? Неужели просто по подлости натуры? Ведь тот, кто отправил карточку, явно показывал: убийца на свободе, бойтесь! Этому человеку подставлять Эльдара совершенно не нужно: какой смысл бояться, если предполагаемый убийца уже в тюрьме? Значит, он не подставлял.

Значит, Кунов соврал, что Эльдара не было на его складе, по причине, совершенно не связанной с убийством! Может быть, он там у себя какие-то махинации ведет?

Только я дошла до этой мысли и хотела озвучить ее шефу, как извозчик остановился у нашего дома.

Я взяла шефа на руки, спустилась с подножки и удивленно замерла: подход к нашему крыльцу перегородил знакомый аэромобиль Управления правопорядка.

Перед аэромобилем, скрестив руки на груди, стояла инспектор Салтымбаева. С таким выражением лица, что, даже не зная за собой никаких преступлений, я захотела съежиться и уползти куда-нибудь в канаву.

— Мурчалов, — сказала она, сверля шефа этим неописуемым взглядом. — Аллах мне свидетель, если я еще раз увижу ваш хвост в этом деле, вы останетесь без него!

— Жанара Алибековна, — промурлыкал шеф. — Может быть, пройдем в дом и выпьем чаю? К чему говорить на улице?

— У меня нет времени чаевничать, — очень тихо и очень ядовито процедила инспектор. — Потому что ваш протеже, которого мы собрались отпускать, час назад сбежал из-под стражи, попутно убив трех человек.

Мне показалось, что тротуар уходит у меня из-под ног.

— Держите крепче!.. Черт, она кусается!

Правильно, кусаюсь. До крови, если надо. И кричу. Жалко, кричать и кусаться одновременно нельзя.

— Вот блядь…

Я попыталась выплюнуть толстый жгут, который они хотели засунуть мне в рот в качестве кляпа, но не получилось. Толстая ткань застряла у меня за зубами, больно прижав язык. Во рту сразу стало неимоверно противно, реками потекла слюна. Никогда больше не буду смеяться на опереттах, когда какому-нибудь незадачливому толстому жениху затыкают кляпом рот! Никогда.

Руки и ноги тоже уже не шевелились: эти господа, если можно их так назвать, плотно стянули их ремнями. Потом меня поставили вертикально и примотали к платформе, которая напомнила мне то ли грудничковые весы, стоящие вертикально, то ли половину «Железной Девы».

Волосы, распустившиеся в схватке из косы, упали на лицо. Я попыталась сдуть их, но через кляп не получилось, и в результате об обстановки комнаты, в которую меня принесли, оставалось только догадываться.

Я сразу решила, что это лаборатория: об этом однозначно говорил яркий электрический свет, бивший по глазам, и медицинские запахи, витавшие в воздухе. Отчетливо различались хлор, карболка, спирт и что-то еще, незнакомое, но резкое и искусственное. Напротив меня на стене висело маленькое зеркало, и я краем глаза поймала в него часть своего отражения: грязные спутанные волосы, наливающийся синяк под глазом, растянутые кляпом окровавленные губы, рваное платье, которое не всякая нищенка согласится надеть…

М-да, хороша! Правду говорят: чтобы как следует что-то сыграть, надо это прожить. Как я ни пыталась изобразить вконец опустившуюся особу, готовую копаться в помойке, а все равно минутная схватка с четырьмя вооруженными молодцами и валяние в грязи завершили мое преображение гораздо успешнее.

…А все началось, конечно, с исчезновение Эльдара Волкова.

Когда Жанара Салтымбаева, цедя сквозь зубы, вывалила на шефа эту информацию, у того аж пасть приоткрылась от удивления. Жест очень человеческий, я едва ли не впервые видела его у шефа.

— Постойте-ка, постойте-ка! — воскликнул шеф. — Убил троих? Как троих? Полицейских?

— Нет, к счастью не… — Салтымбаева оглянулась. — Я не собираюсь с вами разговаривать! Мне пора возвращаться в управление!

— Жанара Алибековна, полноте вам! — произнес шеф. — Все же зайдемте, Антонина вчера пекла ваши любимые крендельки, я уверен, что у нее еще осталось. Расскажете все как на духу. Возможно, я сумею чем-то помочь… и деньги с Управления брать не собираюсь.