Варвара Мадоши - Ген подчинения [СИ]

По большей части мы обгоняли нарядных состоятельных горожан, но попадались люди и генмоды самого разного достатка. Один раз мы даже раскланялись со знакомыми: семьей английских догов, чьих детей обучает Марина.

Воспоминание о Марине потянуло за собой неприятные мысли: с момента моего ранения она два раза меня навещала, но оба раза я показала себя не самой гостеприимной хозяйкой, и Марина скоро уходила. Один раз она просидела час, другой раз — и того меньше, примерно полчаса.

Очевидно, нашу с ней дружбу тоже можно было считать официально законченной.

Ладно, об этом потом. Пока же мне нужно было смотреть в оба, выискивая среди тех, кто представлял свои изобретения и научные работы на потеху широкой публике, потенциального злодейского гения.

Сперва мне показалось маловероятным, что таким образом удастся кого-то найти — глупо со стороны потенциального бандитского наймита выставлять свои достижения напоказ! Но, обдумав ситуацию со всех сторон, я поняла, что шеф прав, и что вероятность заметить что-то необычное весьма значительна.

Должна сказать, что в Необходимск даже без приглашения преступного сообщества стремится множество ученых, которые надеются поступить на службу в один из университетов или урвать городское финансирование для своих исследований (мэр Воеводин еще пять лет назад учредил специальные гранты для приезжих, и его преемник, мэр Водопьянов, продолжил эту традицию). По словам Василия Васильевича, Златовские — или, точнее, Серебряковы — когда-то приехали в Необходимск тоже именно за тем, чтобы делать научную карьеру.

Всей этой публике надо как-то выделиться. Многие участвуют в публичных лекциях, проводимых в стенах университетов и иногда даже в здании городского театра; один раз я присутствовала на показательных химических опытах в Муниципальном парке, под открытым небом. Это хороший способ для заезжего специалиста или молодого аспиранта рассказать о своих исследованиях, хотя многие «чистые» академические ученые, насколько я поняла из объяснений шефа, считают такой метод заявить о себе вульгарным.

Так что идея Научной Ярмарки упала на подготовленную почву. И расцвела пышным цветом.

Скоро мне стало понятно, отчего к цирку стекались такие толпы народу — посмотреть было на что!

Круговую площадь при цирке заполонили палатки и разного рода другие временные сооружения, вроде платформ, помостов и даже похожих на виселицы вышек. Такое столпотворение бывает разве что на Рождество вокруг Муниципального парка или на Йом-Киппур у Золотого фонтана в нашем Рубиновом конце… а впрочем, может быть, и вокруг цирка оно тоже бывает, просто мне как-то не довелось до него добираться в большие праздники.

В гуле толпы и криках зазывал, на всякий лад рекламирующих свой собственный павильон, совершенно тонула игра небольшого оркестра у основного входа в цирк — я и расслышала-то его только благодаря завыванию тромбона и грохоту тарелок. Прочая мелодия полностью терялась.

Зазывалы тоже топили друг друга, до меня доносились только обрывки:

— Новейшие опыты с магнитами! Вечный двигатель на основе двух магнитов квадратных и…

— …игристого напитка с углекислым газом, веселит не хуже алкоголя!

— …наглядная демонстрация физических законов с помощью…

— …перманентная укладка волос всего за три копейки! Только в нашем павильоне!

— …для разглаживания морщин и увеличения мужской силы!

— …макет пушки, способной добросить ядро до Луны!

— …как узнать преступника по одному виду! Достижения лучших криминалистов Юландии и Долии…

— Ну-ка, ну-ка! — шеф ожидаемо сделал на этот выкрик стойку, словно собака. — Аня, давайте-ка туда!

«Туда» — это оказалось к небольшому павильону, в самом углу ряда из подобных ему будочек и платформ. Он сколочен был из реек и затянут выцветшей желтоватой тканью. Я сразу поняла, что ткань эту арендовали на рынке, где по выходным у нас устраиваются деревенские ярмарки.

Внутри помещения стояло несколько стендов, похожих на чертежные, на них висели приколотые ватманские листы с рисунками тушью. На переднем плане красовалась похожая на школьную парту наклонная подпорка, на которой стояло несколько макетов голов из папье-маше, довольно искусно сделанных, но кое-где побитых временем или дорогой. Все головы были мужские, и все изображали крайне подозрительных типов.

В палатке кроме зазывалы — простоватого парня в красной рубашке, неприятно напомнившего мне о Резникове — обнаружился еще и сам ученый: невзрачный усатый господин в круглой шляпе по галлийской моде и очках-пенсне.

— Вас что-то интересует? — немедленно спросил он нас с сильным долийским акцентом.

По одному этому вопросу сразу становилось ясно: на том диалекте сарелийского, которым пользуются в Необходимске, он в лучшем случае затвердил пару-другую фраз, во всем остальном полагаясь я на зазывалу.

В пансионе я учила главным образом галлийский и акчу — язык Каганатов. Конечно, и уроки долийского тоже брала — мадам Штерн сама происходит из Шласбурга, поэтому в ее заведении нельзя было совсем ничего не нахвататься. Однако мое знание этого языка достаточно лишь для того, чтобы с грехом пополам спросить дорогу.

Поэтому, к сожалению, не могла ничего сказать достойному криминалисту. А вот шеф сразу же разразился длинным сложнозавернутым вопросом на долийском, из которого я поняла только общий смысл: шеф хотел знать, что за теория положена в основу учения криминалиста и как долго он ее разрабатывал.

Надо было видеть, как преобразилось лицо этого скучного человека, едва он услышал вопрос шефа! Он немедленно выдал длинную тираду, из которой я поняла с пятое на десятое: наш собеседник оказался действительно из Долии — но не из Шласбурга, приморского города вроде самого Необходимска, и с которым мы обычно привыкли ассоциировать эту страну. Нет, он приехал к нам из одного из материковых округов, где работал в полиции в качестве консультанта. Его научные работы были напечатаны неким тиражом (не расслышала, каким), и он был уверен, что… его ждет мировое господство?

Нет, должно быть, я ослышалась!

Главная суть его теории: господин считал, что предрасположенность к дурным поступкам у людей генетическая, а потому по внешнему виду можно определить, есть ли у человека склонность к преступлениям или нет.

— В каком университете изволили учиться? — спросил шеф. (Этот вопрос я поняла.)

Усатый человечек дал имя весьма уважаемой научной школы в Долии. Надо же!

Хвост шефа тут же от радости взлетел вверх: он начал расспрашивать его, насколько хорошие результаты дала возможная профилактика преступников по чертам их лица, и почему среди представленных образцов нет женских и генмодовских. Бросив на меня странный взгляд, ученый ответил, что женщины обычно совершают преступления под влиянием страстей, поскольку физически не могут их контролировать, а вовсе не под влиянием внутренней испорченности. Что же касается генмодов, то он просто не имел достаточно материала для обобщений, поскольку в его краях они редкость.