Ирина Арбузова - Во власти речных ведьм [litres]

Возраста неопределенного. Лицо некрасивое, суровое и бледное, словно из камня выточено. Из булыжника! И формы неопределенной из-за ненормально-подвижной квадратной челюсти. Прямо жвалы страшные! Так и ходят ходуном. Нос плотный, на сливной конец дождевой трубы похож. А глазки застывшие, маленькие, буравчиком, как две плохо-криво пришитые пуговки. Утоплены под гусеницами мохнатых бровей и низко надвинутой соломенно-седой челки. Кожа – лицо, шея, руки – потрескана морщинками. Фигура – широка в плечах и бедрах, прямоугольник – монолит на слоновьих ногах. Руки – длинные, мускулистые, как у мужика. По напряженно-нервному перекату мышц в ее теле чувствуется грубая злобная мощь и то, что она не рада пришлым гостям.

– У-у-у-ух! Все такая же… – присвистнула Катя. – Легко разгонит забияк и сцепившихся собак. Между делом за деньги топит и котят. Страшилище! Ей бы уборщицей не в школе, а в армии – дисциплину и порядок наводить…

– Н-да, груба, тупа, и от неё не скроешься! Помню, и мне в детстве досталось пару раз за прикрепленную жвачку. Не рука, а тяжелый молот! – согласился Вячеслав Глебович. – Помнишь, как эта страхота завуча пугала, когда священнодействовала в темных коридорах и орала басом, оправдываясь: «Не взвивайтесь, Антипова я. Неча свет жечь. Я и так чую, где стервецы замусорили.» Кстати, знаешь, наша Юрьевна уже пару лет не подрабатывает грузчиком на товарной. Взялась за старую практику. Опять и котят, и щенят топит за скромное вознаграждение. «Мешок клиента», у неё так в объявлении написано. А тару, говорит, из под гаденышей с собой забирайте – вот такое правило. К ней прямо тропа проторена. Пару раз штраф накладывали, совестили, а она: «Ну кому-то ж надо. А деньги они сами дают. Разве ж я прошу? Они сами помогают мне инвалиду второй группы на лекарства».

– Гы-гы-гы…, – в качестве приветствия незваным гостям прорычала инвалидиха.

Прострелив всех тяжелым беглым взглядом, бывшая уборщица, а ныне мочилова нежелательного приплода, взгорбила плечи и попятилась в дом, кажется, приглашая нас войти. Дом внутри оказался намного больше, чем виделся снаружи. Обстановка очень скромная, но везде идеальная чистота. Даже уютно. На стенах, за стеклами книжного шкафа и горки с посудой фотографии девочки со шрамом на щеке – маленькой и доросшей до взрослой девушки. Очень симпатичная. Но глубокая борозда легла от виска, прорезая бровь, и кончалась под подбородком. Этот уродливый шрам портил миловидное лицо. Дочь Антиповой? Ее тяжелая рука виновата в этом? Хотя не похоже. Я почему-то почувствовала глубокую материнскую любовь в том, как были расставлены фотографии и детские игрушки. Ученический стол, книжки, тетради, альбомы с рисунками – все бережно сохранено.

– Что-нибудь с Яночкой?! – в нервном ознобе глухо спросила женщина и резко замерла каменной глыбой.

– Нет, нет, Раиса Юрьевна. Мы по другому поводу, – заверил Крынкин. – Хотя, возможно, это связано с вашей родственницей.

Он достал посмертную фотографию убитой и записку с адресом. Застывшая фигура Антиповой словно треснула, по-мужски большие руки вскинулись.

– Светочка! Неужто она, племяшечка моя?! Неужто ее нечистые ироды погубили?!

Известие о страшной гибели Светланы, Светланы Ивановой, так сильно повлияло на бедную женщину, что она упала на пол на колени. Дом содрогнулся вместе с заскрипевшими половицами. Горькие рыдания разжалобили даже Ластика. Он прекратил на неё кидаться и жалобно подскуливал. Я по-прежнему никак не могла понять, когда школьная уборщица могла его так разозлить.

– Да как же это, как же? Я сама ее пригласила. Работу она искала, а у Яночки в клинике вакансия организовалась. Так ведь Светочка там прижилась, работать начала. Два дня назад, говорите, убили? Врете все! Я сегодня с ней разговаривала! Глумиться надо мной вздумали?!

Антипова энергично махнула огромной пятерней в сторону Крынкина. Тот еле успел увернуться и побледнел от испуга. Еще бы, фингал на все лицо был бы ему обеспечен!

– Не могла Светочка сгинуть, Яночка бы переполошилась, точно говорю! Сщас позвоним, чтоб вы убедились…

Стул застонал, расправляя пересохшие деревянные сочленения, когда Антипова рывком встала и пошла за телефоном. Провод змеей потянулся за ней. Трясущийся карандаш тыкал на кнопки по сравнению с ней крохотного аппарата. Даже мизинец богатырской руки уборщицы мог накрыть сразу две или три кнопки. С третьей попытки ей удалось дозвониться. Ответил красивый глубокий женский голос с легкими кокетливыми нотками.

– Мамушка, как себя чувствуешь? Давление утром мерила? – Лицо Раисы Юрьевны растеклось, как праздничный масляный блин.

– Конечно, солнышко, как ты велела. Чувствую себя по погоде, но ничего, терпимо. Таблеточку выпила, сердце улеглось. Доченька, ты вот что скажи. Светочка как там?

– Просто молодчинка! Только после колледжа, а сноровка опытной медсестры. Сегодня три операции. Она все делала четко и аккуратно. Я ею довольна.

Крынкин напрягся и без «разрешите мне» умудрился выдернуть трубку из ручищи осоловевшей мамаши. На его чеканные вопросы на другом конце стационарной связи вначале просквозило неверие, удивление, а потом застыл и затараторил осторожный пониженный тон. Антипова была наслышана об оборотнях-убийцах и, испугавшись за дочь, затряслась так, что ходуном заходил стол, расплескивая воду из вазы с цветами. Телефонный разговор был уже окончен. Раиса Юрьевна неуклюже встала, перегородив дорогу спешащему Крынкину.

– Без паники! – кинул он ей в побледневшее лицо. – Не мешайте работать! – рявкнул на ее возникшее замешательство, но странная мальчишеская улыбка при этом тронула его губы.

Видимо, начальник полиции намеренно наорал на свою школьную страшилку. И на ходу, отдавая распоряжения подчиненным, связался со столичным оперативным отрядом. Они уехали на задержание. Умчались без сирен. Катю, и стало быть, меня с Ластиком, не взяли. А зря!..

Антипова стояла каменной статуей минут пять. Потом громкий чмокающий всхлип, и слезы потекли ручьями:

– Светочка, мне ж родителям твоим теперь не отчитаться… Проклянут! Доченька, доча, этот недотепа приказал «не смейте звонить», что мол погублю тебя, и нечисть-перевертыши скроются. Ох, но что же делать, что делать?! Может, знак тебе какой подасть. Ох, разорвет меня щас горе на части!

Кате пришлось успокаивать напуганную мать и сделать ей чай с поллитровой «капелькой» коньяка. Попутно выяснилось, что Яна работает врачем-гинекологом в небольшой частной клинике в городе.

Светлану взяли на работу к ней в кабинет медсестрой. Квакающим от рыдания голосом Антипова рассказала:

– Яночка порадовалась за Светочку, как же – такой молодой красивый муж и ребеночек, очень славненький!