Александр Удалов - Трамвайность [litres]

– А когда мне учиться? Я ведь студент-первокурсник, – посчитал нужным напомнить Веник.

– Н-да, с учебой придется выкручиваться. Но я уверен, ты время найдешь, подстроишься. В свое время я вертелся как белка в колесе. Туда-сюда, туда-сюда.

– Я не белка, я так не смогу, – признался Веник.

– Сможешь. – Муромский ободряюще похлопал по плечу. – А через месяц зарплату получишь. Волшебную. Если выберешь оплату желаниями, Тени и диплом подарят, и кандидатом наук сделают. Впрочем, я бы советовал выбирать теневые монеты. Желания могут иметь последствия, а деньги – они и в Чик-Чирики деньги.

– Простите, но я очень устал и хочу домой, – сказал Веник чистую правду.

– Верно, что ж я тебя мучаю. Отдохни, выспись, а завтра к девяти часам жду здесь, на остановке «Чистопрудный бульвар». Не проспи! Если опоздаешь, трамвай уедет без тебя.

– И пусть уедет.

– Все будет нарушено, и когда Тени узнают… Ох, лучше не доводить до такого исхода.

– Понял. До свидания, – попрощался Веник и быстрым шагом пошел в сторону метро. Он не надеялся нагнать Патефона, просто хотел как можно скорее покинуть остановку.

– До свидания. Ах да, я забыл подробно рассказать о Столпах связи, как они работают! – Муромский хлопнул себя по лбу. – И Межава, ты обязательно должен познакомиться с Межавой! И о контролере Чик-Чирики забыл сказать, он…

Окончание фразы Веник не услышал из-за проехавшей мимо машины. Громкая музыка из салона заглушила все слова Муромского. Веник счел это знаком: надо спешить домой. Не оборачиваться. Только вперед, подальше от чудес.

До родного дивана Веник доползал, засыпая на ходу. Перешагнул в коридоре через кучку пепла, бывшую некогда вазой, и, кое-как сняв обувь, упал на подушку. Проваливаясь в царство Морфея, Веник подумал: «Как хорошо, что невероятный день закончился. А завтра я проснусь, и все окажется сном».

Но рано утром Веник проснулся от настойчивого и противного писка. На куртке, наспех брошенной вчера в кресло, с определенным интервалом мерцал значок. Тот самый.

Кондуктор, помни Правило Семи:

Птицы поют волшебством – ты в Чик-Чирики приглашен!

Везде гармония и процветанье – в Кабу ты на свидании!

Нет памяти у всех и грохот пушек – Тицен вовсе не игрушка!

Выхода с трамвая нет – Пепелище – то запрет!

Громадины руин и маленькое зло – Ольд давно разрушен, тебе не повезло!

Табло, безлюдный зал и эхо – ты в мир Шестой сейчас приехал!

Вокруг всегда все суетятся – в Мосград ты наконец добрался!

Веник трижды прочел вслух рифмованный абзац.

– Запомнил, мосгрязь?

Рядом стоял и самодовольно ухмылялся Жмых (не Жун, а настоящий Жмых, тут Муромский оказался прав).

– Запомнил. – Веник отдал раскрытую книгу.

– У нас заявочка на успех. Тупая курица Кица так и не смогла выучить Правило. Она его постоянно забывала, представляешь? Несколько простейших строчек, а не могла осилить. Тупая жируха. Не понимаю, как ее терпели Высочайшие. Но теперь-то у нее будет достаточно времени, чтобы вдолбить в свою дырявую голову Правило. Глядишь, в Клетке весь жир переплавится в мозги, место располагает. Ты бы слышал, мосгрязь, как она визжала от страха, когда Стервятники волокли ее по коридорам Клетки. «Не помню, не помню, не помню!» – Жмых захихикал. – Сейчас-то, наверное, вспомнила. А если нет, то голод и холод обязательно ей помогут.

– А без грубостей можно? – резко спросил Веник. Он не любил ссориться, но сидеть и слушать бесконечный поток гадостей было невыносимо.

– Ты, мосгрязь, клюв не на того разинул! Занял чужое место, а я о нем всю жизнь мечтал. Но ничего, надеюсь, ты обязательно прощелкаешь контрабанду, и Тени отправят тебя морозить зад в камеру Клетки, – угрожающе заявил Жмых. – Поэтому, птенчик, слушайся меня, если хочешь, чтобы я потом высказался в твою защиту. Высочайшие спросят: «Жун Аделяр, как ты оцениваешь нового мосгрязного кондуктора? Он и правда полный идиот, что не слушался твоих дельных советов?»

– Пойди зерна поклюй с такими дельными советами, – не выдержал Веник. И тут же испугался своих слов. Хоть Жмых и выглядел, как огарок свечи, но мог владеть какой-то местной магией.

– Ты выбрал судьбу, мосгрязь. Взял и выбрал. Сам. Расплата уже раскрыла крылья и готовится к взлету. Пусть тебя мосгрязный старый хрыч теперь учит. – Жмых отбросил «Собсулитат» и вышел на Птичьем базаре: – Поганых крыльев, мосгрязь!

Веник вздохнул. Проблем явно прибавилось. Вот поэтому он всегда старался избегать конфликтов. Если молчать и поддакивать любой глупости, можно сойти за приятеля. Только вот какой ценой? Обязательно станет тошно от собственной трусости. Но если искренне высказываться, то можно с легкостью заиметь себе врага. Прямо как сейчас. Теперь Жмых видит в нем соперника, если не хуже, и неизвестно, какую гадость способен устроить тощий заместитель. Впрочем, Веник все-таки был рад, что не смолчал. Будь что будет, струсить он еще всегда успеет.

Трамвай проезжал мир за миром, а пассажиры не появлялись. Переходы больше не вызывали неприятных иллюзий, отзываясь лишь легким головокружением и клубничным ароматом.

Веник с опаской глазел в окна, но там не было ничего нового. Только в Тицене на площади собралась толпа людей с транспарантами и бело-черными флагами. Никто не обращал внимания на трамвай, и Веника это полностью устраивало.

На отрезке Пепелища под вагоном вновь раздавались неприятные металлические звуки, словно трамвай перемалывал гигантских гусениц.

Чтобы отогнать страх, Веник решил изучить главную книгу для кондуктора. В перерывах между обзыванием его «мосгрязью» и перемалыванием всех качеств «тупоумной» Кицы Жмых все-таки успел объяснить, что «Собсулитат» – это аббревиатура. Полное название расшифровывалось как «СОБрание Статей, УЛожений И ТАможенных Требований».

Раскрыв книгу на случайной странице, Веник прочитал:

«…Из мира Ольд запрещено вывозить любые статуи, памятники и монументы, а также отдельные их части. Исключение составляют официальные запросы Теней» .

Трамвай как раз проезжал зеленотравье Ольда. Каменные истуканы вдоль пути с укором смотрели на Веника. Они словно хотели сказать: «Куда же ты угодил, паренек? Герой приключенческих историй из тебя неважный». Веник и сам это понимал. Вот Патефон – другое дело. Активный, общительный, дерзкий, сильный. Интересно, как он сейчас? Очнулся? Вспомнил что-нибудь?

– Остановка «Ольд-2»! – объявил Палиц.

Разговаривая друг с другом, в трамвай вошли двое парней. Один в очках с колокольчиками и вещевым мешком – Лори. Второго, низкорослого крепыша в соломенной шляпе, Веник не знал.