Оксана Заугольная - Бес порядка [litres]

Стоило лишь убраться последней троюродной тетушке, с которой – что за жалость! – пропали три чашки из маминого сервиза и все серебряные ложки, как Берт принялся за уборку. Он был упрям и знал рецепт выживания: понять, чего от него ждут, и сделать наоборот.

От него ждали поклонения многочисленным шкафам с родительскими вещами, медленного угасания среди пирамид чужой и собственной памяти или – в самом лучшем случае, конечно, – бегства. Такого же панического и стремительного, какое было позади у каждого из них.

Вместо этого Берт взялся за ремонт. Нельзя делать ремонт в доме, полном пыльных сундуков и шкафов, и он несколько недель потратил, вынося все это во двор. По счастью, соседка у него оказалась энергичная и быстро помогла из этих гор памяти организовать дворовую распродажу. Так Берт познакомился с матерью Генриетты и смог сэкономить на моющий пылесос.

Тучная говорливая соседка при всей своей полезности невероятно раздражала своими навязчивыми попытками помочь, показать, как надо, и научить. Но годы шли, и они все реже виделись, а потом она и вовсе пропала. Возможно, переехала в центр, как писали в глянцевых журналах, которые Берт никогда не покупал из-за резкого запаха краски, а может, и умерла. Ему было все равно.

После уборки бывшая спальня родителей, гостиная и столовая стояли совершенно пустыми, бесстыдно сверкая голым паркетом и яично-желтыми свежими обоями. Наверное, Берт так бы их и оставил или долго ломал бы голову, чем их обставить, если бы не вмешался случай.

Он уже вычистил весь особняк и наконец перешел в сад, где у него словно открылось второе дыхание. Он подстригал, убирал, равнял и рыхлил. И вот за время этих работ он и наткнулся на муравейник. Сам муравейник не представлял собой ничего примечательного, и Берт прошел бы мимо, лишь отметив мысленно, что нужно купить средство от муравьев, но в этой довольно большой бурой неопрятной куче блеснуло что-то белое. Он не поверил своим глазам, обнаружив совершенно чистый и белоснежный остов какой-то твари. Чуть позже, воспользовавшись справочником из библиотеки, Берт определил это как скелет лягушки голиафа, Conraua goliath , довольно обычной в этих местах, повсеместно встречающейся у воды и обожаемой детворой. Этого он тоже не понимал. Одна только отвратительного вида неряшливая икра, гроздями повисающая на отмелях водоемов, чего стоила! А вот тщательно вычищенный остов ему приглянулся.

Берт раздобыл небольшую дощечку, где аккуратно вывел латинское название лягушки, и на нее закрепил скелет. Провозился он с этим целый вечер, но результатом остался доволен. Как и муравьями, жилище которых передумал срывать подчистую, а, напротив, аккуратно огородил крошечными указателями и лентой.

Позже он отправил туда же еще одну небольшую лягушку другого вида, имевшую неосторожность сдохнуть на его аккуратной клумбе, да серого птенца, запутавшегося в розовой ограде и погибшего на острых, как иглы, шипах. А вот следующую жертву коварного кустарника отправлять к муравьям Берт не захотел – уж больно красивое оперение было у мертвой птахи. Да и убирать мелкие перышки, разлетающиеся после трапезы насекомых, ему не нравилось.

Идея, промелькнувшая в голове, была столь невероятна, что просто не могла не захватить его полностью. Новое хобби не только было способно вытащить его из трясины бесконечной тоски, но и привлекло бы внимание старых знакомых. Ни один из известных Берту людей не был орнитологом, а вот он мог стать!

Справедливости ради стоит отметить, что даже тогда Берт понимал, что никто из знакомых ему не нужен, а страсть к коллекционированию вовсе не обязательно с кем-то разделять.

– Ты так переживаешь, словно это какие-то твои родственники, – рассеянно заметил Рэй, по-видимому, пытаясь сформулировать отчет по учебному делу. Джейн постукивала пальцами по столу так нервно, что постоянно отвлекала его от главной мысли. Она это видела, но поделать ничего не могла – проклятые пальцы чуть что снова начинали отбивать барабанную дробь.

– Я понимаю, что они мне не родственники, – немедленно взвилась она. – По уму они вовсе никому не родственники. Но они пропадают, ты знаешь? И нигде не находятся. А тайное всегда становится явным. Всегда, Рэй!

– Тут бы я поспорил, – начал тот, но взглянул на подругу и быстро сориентировался: – Но не буду, разумеется. Предположим, ты права, и что с того?

– А то! – Джейн забарабанила сильнее. – Рано или поздно это тайное тоже станет явным, и на нас вывалится огромная груда неучтенных потерянных тел!

Рэй вздрогнул. Он отличался особо живым воображением.

– Вот-вот! – продолжила Джейн, довольная его реакцией. – А время пройдет, что, кто и как – ничего найти нельзя будет!

– Все, что найдут неопознанное, спишут на необъяснимое. – Рэй зевнул. – На мафию и внутренние разборки. Пока не приходят унылые матери, жены и подруги, можно спать спокойно.

– А когда начнут приходить, будет поздно, – проворчала Джейн. – У нас же нет никаких возможностей для этого! Полиции нет, преступлений нет, и только люди пропадают. Нет, если что-то где-то пропадает, оно должно где-то появляться. Это закон!

– Его нужно будет сдавать на курсах? – встрепенулся Рэй, моментально просыпаясь.

– Нет. – Джейн сникла. Она перестала барабанить пальцами, вместо этого рисуя какие-то фигурки с крестиками вместо глаз. Иногда она подумывала бросить все и уехать из самого лучшего на свете города, поселиться в городе попроще. Не обязательно ведь возвращаться к родителям и тем самым расписываться в своей никчемности, правда? С ее оконченными здесь с отличием курсами ее запросто возьмут в полицию как минимум в половине цивилизованных стран. И там все будет просто. Преступников нужно искать и ловить, а потом судить и сажать в тюрьму. А здесь… она даже не была уверена, что в Городе есть тюрьма, а не очередной закрытый клуб по интересам. Или по смене интересов хотя бы.

– Ну и то замечательно, – сразу же успокоился Рэй, но, внимательно оглядев насупившуюся Джейн, продолжил: – Джейн, подумай хорошенько. Людей ведь совсем немало, даже переезд в этот город не изменил некоторых. Они живут так, словно находятся не в лучшем городе на земле, обещающем равные возможности, а у себя в глуши. Так и плодят нищету, не оставляя возможности себе и детям найти дело по душе. Только образовать новую ячейку общества и заполнять ее, пока она не лопнет, во все стороны брызгая новыми членами общества.

Он ненадолго замолчал, сам пораженный своим цветистым сравнением. Джейн ничуть не изменилась в лице, хотя это мог быть и камень в ее огород. Ну как Рэй понял про ее тайные мечты выйти замуж? А ее семья, ее полдюжины сестер, некоторые из которых уже обзавелись собственными отпрысками?..