Инесса Иванова - Бездна, полная звёзд

— Ты же всё сам понимаешь. Давай не будем усложнять!

— Ещё скажи: давай останемся друзьями!

— Не буду, раз ты так реагируешь. Не кричи, пожалуйста! – закрыла она уши, едва дотрагиваясь до них тонкими длинными пальцами. — Мне надо работать, извини.

От ярости я не помнил, как дошел до комнаты.

После она виновато улыбалась, делая вид, что всё осталось как прежде. Умоляла не говорить Александру, и я смалодушничал, поддался её умоляющим взглядам и глазам, полным слез.

Но молчать об отношении Алины к нему не стал. Помню, как Ник болезненно сгорбилась, когда я всё выложил и подкрепил фактами. Она умоляла меня прекратить, но я уже был не в силах остановиться. Видел, что причиняю страдания, режу по живому. В тот момент я был садистом, но и они, Александр и Николь, ничуть не лучше!

30 сентября 2154 года.

Я уезжаю третьего октября. Многие этому рады. Ничего, ещё сочтёмся!

Николь тоже испытывает облегчение: бедняжка боится, что о той ночи узнает Александр, что я рано или поздно нарушу данной ей обещание. Использовала меня, как сочувствующее плечо, а теперь выбрасывает, словно мусор. Такая же как и Рэнг. Две стороны медали!

Что будет здесь, когда я доложу в Аталье о СВОЕМ открытии! Первый в истории. Первый получает всё, остальных забудут!

Я с трудом достал программу Родда, пришлось повозиться. Моя вахта сегодня. Скоро ночь: Джей спит как убитый, хоть и говорит обратное.

Заметят, что Око молчит, не сразу. А потом будет слишком поздно.

Я доволен своим планом. Осталось сделать совсем немного.

1 октября 2154 года.

Всё, сделано. «Маска» - какое дурацкое название для программы! Что за театральность?!

Я ловлю их странные, подозрительные взгляды: то напускаю на себя равнодушно-усталый вид, словно Байроновский персонаж, то испытываю внезапный приступ веселья.

Послезавтра я распрощаюсь с ними навсегда. Может, Николь одумается? Дам, пожалуй, второй шанс, но только ей.

Вчера Александр сообщил, что с радостью расстанется со мной. И спросил, не намерен ли я что-то рассказать? Ответил: нет. Он: “Жаль, боюсь, вы повели дело так, что мы простимся врагами”. И вышел. На секунду мне показалось, что он посмотрел на меня с жалостью. Это развеселило меня ещё больше.

Он и не подозревает, что Око слепо.

И всё же непонятная тревога раздирала душу. Я не был ранее склонен к сожалению о других. Что если Александру всё известно?

Нет, он ничего не знает, ерунда.

Завтра с утра меня будет ждать Вилли: проведёт обследование перед дорогой домой, в Аталью.

Тоже мне, исследователь! Что он ко мне прицепился? Нечем, должно быть, больше заниматься!

Осталось решить последнюю задачу: что делать с дневником? Взять с собой - боюсь досмотров. Стереть? Рука не поднимается.

Самое разумное - спрятать на станции. Там, где не найдут и где не станут искать. Система защиты третьего уровня, допускающая несколько попыток — дополнительная страховка от случайностей. И пароль. Его двойное имя и фамилия. В конце концов, доля заслуги в возвышении принадлежит Александру. Воздам ему честь!

После, когда буду известным, приятно будет перечитать на досуге и посмеяться над своими тогдашними страхами и сомнениями. А потом сотру. И никаких улик. Решено.

Я немного тщеславен, признаю.

***

Когда я окончил чтение и поднял глаза, за окном уже рассвело. Тело ныло от долгого сидения в неудобной позе. Мягкое кресло у стола казалось мне жёсткой лавочкой.

Дневник оборвался. Или Алик его не дописал. Третьего октября Загорски никуда не уехал: он был мертв.

Конечно, не Вилли Стенсон стоял за этим. Не только он. Доктор просто был орудием чужой воли: лишь для одного человека происки Алика могли стоять репутации и славы. Только этому человеку, ставшему убийцей, были обязаны Вилли и Джей! Кем бы ни был покойный Родд, но не любителем! Не мог он не заметить потуги Алика ослепить Око!

Я посмотрел записи снова. Даже не знаю, кого мне было жалко больше и кто истинная жертва. Я понимал обоих и каждый их них был мне лично глубоко неприятен

Посвятить всю свою жизнь Делу и в конце пути, когда ты подустал от бесчисленных попыток и ожидания успеха, не заметить маленькую последовательность цифр. Или устав от неудач, неправильно её растолковать. А после заметить, что твой помощник случайно наткнулся на правду, и теперь получит место в истории, предназначенное не ему. Нет, Александр Рэнг обрёл бы незавидную славу того, кто пропустил важнейшее открытие со времён Переселения!

Не об этом он мечтал! Я почти кожей чувствовал глубину его ярости, представлял скрежет зубов, метание молний и адово пламя, переполнявшие шефа. Уверен, что наедине, после дня проведенного за разговорами и работой с Аликом, он колотил попавшиеся под руки предметы, словно те стояли непреодолимой стеной между ним и открытием. По странной иронии судьбы, официально чужим открытием! Днями и ночами, даже во сне искал решение. И нашёл.

Простое, гениальное, аморальное. Решил исправить ошибку и восстановить справедливость, как её понимал. Всего лишь один человек стол между ним и славой, это так мало в свете людской истории, насчитывающей тьму веков. Одно завистливое ничтожество, не заслуживающее выпавшей ему удачи. Рэнг любит исключать случайности в работе. Вот и вычеркнул Алика Загорски из мира живых, как природа стёрла неандертальцев из эволюции. Всё казалось логичным.

Я спрятал чип обратно, в третий том Л.Н. Толстого. Размышляя о превратностях судьбы, дошёл до библиотеки и положил книгу на место. Мне не терпелось поделиться сделанным открытием. Сегодня сеанс связи назначен на восьмь утра. Вот Ева удивится моим результатам!

“Время - великолепный учитель, но, к сожалению, оно убивает учеников”, – любил говорить шеф. Он взял на себя функцию Бога, давно стал им в своём неумном стремлении к власти и славе. Возможно, Рэнг даже считал себя великодушным и милосердным. Алик вечером принял удвоенную дозу антидепрессанта, и, считая, что ложится спать, заснул навеки. Последние дни он вёл себя необычно, видимо, доктор давно экспериментировал с ним, и, по мнению команды, просто не выдержал стресса! У работника сдали нервы, печально, но вполне объяснимо.

Беспокоило меня другое: почему Алик, пребывая в приподнятом настроении, всё ещё принимал антидепрессанты? Как заставить человека принять двойную дозу? Как понять, что её достаточно, чтобы решить проблему радикально, а не отсрочить нежеланное разоблачение? Вилли мог только рекомендовать принять больше накануне ответственного разговора. Но, буквально, влить в пациента смерть не мог! Вколол во время утреннего обследования? Возможно, но я сомневался: слишком рискованно, Алик был не дураком. Нужен кто-то ещё, кому жертва безгранично доверяла или считала безобидным!