Вика Кисимяка - Рога Добра [litres]

Он вышел из лаборатории, а я бросился за ним. Драка двух не слишком физически сильных и ловких представителей сидячих профессий вряд ли могла увенчаться успехом. Более того, я боялся разбить пробирку с сущностью Смерти, – это заставило бы ее явиться сюда и, возможно, убить меня на месте. Мысленно проклиная Астарота за то, что он не может просто взять и явиться в мир смертных и решить свои проблемы сам, мне оставалось только не отставать от Авдеева. Если ученый скроется или уедет из Москвы, второй раз найти его будет трудно. Он может спрятать чертову пробирку, либо рассказать Смерти, что наглый адвокат Шальков препятствует их любви. Она и так меня не жалует с последней нашей встречи.

Мы бегом покинули этаж с лабораторией, пешком спустились в холл и, провожаемые удивленным взглядом уже знакомого мне охранника, направились к выходу. Я стащил халат, на ходу кидая его в сторону двух лаборантов, у одного из которых я его и украл. Все это время они тщетно искали пропавшую униформу, громко обещая друг другу бросить пить, так как «халаты у трезвых людей сами никуда не уползают». На секунду мне стало стыдно: теперь, найдя халат, с алкоголем завязывать им уже не потребуется. Затем я вспомнил, что мне еще предстоит вернуть этим людям возможность от этого алкоголя умереть, так что времени на расстройство не оставалось.

– Отстаньте, – потребовал Авдеев, вылетая на холодную улицу, в темноту осеннего Сколково.

– Рад бы, но не могу. Раньше я мог бы преследовать вас, пока не умру, но вы сделали так, что я не в состоянии умереть, так что преследовать вас я буду вечно. Вы рады? – Алекс оказался прытким за счет длинных ног, мне с трудом удавалось поспевать за ним. – Вечные налоги… отмена пенсий за ненадобностью… А вы точно ученый, Авдеев? Может, вы – партийный консерватор?

– Вы просто невыносимы! – простонал Алекс, затравленно оглядываясь и решая, куда ему направиться. Мне же оставалось надеяться, что он не водит машину, потому что забраться к нему в автомобиль у меня бы не вышло.

– А вы украли Смерть, она, между прочим, в Москве находится без паспорта и регистрации, – застыдил его я. – Превратится в паука-альбиноса какого-нибудь, так ее тут же украдут и продадут в чью-нибудь редкую коллекцию в качестве экспоната. Станет живым трупом – запрут в мавзолее на центральной площади. Тут вам не курорт, это столица нашей Родины. Чем вы думали?

Авдеев отмахнулся и, кажется, был готов бежать от меня со всех ног, но не успел. Темноту Сколково разорвал мигающий свет десятка мигалок. С визжанием из ниоткуда дорогу нам перекрыли полицейские машины. Я шокированно посмотрел на телефон: неужели, сам того не заметив, я совершил звонок в полицию?

Ученый был удивлен приезду стражей порядка не меньше, чем я, тем более, что их было очень много. Разномастные оперативники, толстые и худые, накачанные и щуплые, выбирались из автомобилей. Щурясь от света фар, я пытался разглядеть, кто к нам пожаловал.

Кто-то из полицейских направился прямо ко мне. В темноте сверкнули желтые глаза и белозубая улыбка, и тут я понял, кто перед нами. Яс, получив мой вызов, точно поняла, что от нее требуется, и связалась с Астаротом. Тот, в свою очередь, не смог явиться сам, ведь демонам запрещено ходить в мире смертных, и прислал мне на помощь оборотней в погонах. С одним из таких я познакомился почти сразу, как стал АДвокатом. Служители закона, продавшие душу Дьяволу за возможность брать взятки и подниматься по карьерной лестнице, все знали герцога-демона Астарота, главного следователя Ада, и подчинялись ему. Ай да Астарот, ай да князь обвинителей и соглядатаев!

– Добрый вечер, – ахнул я, заметив в толпе полицейских сержанта Передяева, того самого оборотня в погонах, который больше года назад помогал расследовать взрывы всех проходов в Ад в Москве. – Сержант, здравия желаю!

– Я теперь старшина, – счастливо проинформировал меня Передяев. – Передавайте привет герцогу.

– Он постарался? – вежливо продолжил беседу я.

– Ну, может и Бог, конечно, – хмуро встрял в наш разговор кто-то из оперов. – Передяев у нас переаттестацию не прошел, ногу на задержании сломал сначала подозреваемому, потом себе, на генерала чихнул. Когда эта собака сутулая получила повышение, мы все понять не могли, может, это не дьявольские проделки, а самое настоящее чудо?

Авдеев, подумав, что окружающие про него забыли, увлекшись светской беседой, решил потихоньку ретироваться в темноту, но не успел. Справа и слева появились новые оборотни, схватив его за руки. Кто-то даже решил зачитать Алексу права, что выдавало в них не настоящих полицейских.

– Осторожнее с ним, у него ценный предмет в сумке, – предупредил я. – Кстати, не пугайте его сильно, в общем-то, он ничего плохого не сделал.

– Да это не проблема, – отмахнулся кто-то из оперов. – Сейчас сделает. Где-то у меня тут завалялось…

– Нет! – рявкнул я, готовый уже сам спасать Авдеева. – Сумку просто дайте, больше ничего не надо!

Полицейские покосились на меня, но возражать не стали. С хмурыми лицами, освещенными только вспышками мигалок, опера протянули руки к Алексею, держащему сумку у груди, словно сокровище. Я готов был отойти в сторону и дать профессионалам проводить обыск без протокола и постановления, но темнота Сколково всколыхнулась.

Со всех сторон наш островок света внезапно окружила серая масса. Я в ужасе оглядывался, понимая, что мы не одни. Вокруг нас безмолвно, но стремительно собирались, выходя из ниоткуда, уже знакомые мне мужики в черных куртках, растянутых штанах и с мрачными лицами. Они не говорили ни слова, просто подходили все ближе. Сколково наполнили шаркающие звуки от их ботинок.

– Это еще кто? – спросил у меня Передяев, с трудом борясь с явным желанием превратиться в рыжего пса и сбежать. Я заметил, как его лицо дергается, а из-под формы начинает проступать жесткая шерсть.

– Граждане, которые не собираются мирно и без оружия, мешают проходу других граждан, а их собрание не санкционировано, – ответил я, пятясь назад, хотя это и было бесполезным. Молчаливые мужики окружали нас со всех сторон. В моей голове была только мысль о том, что эти люди пришли за мной, каким-то образом определив мое местоположение.

– Э, уважаемые! – подал голос кто-то из оперов постарше, которого испугать было не так сложно. – Разрешение на митинг имеется?

Ответом ему была полная тишина, которая показалась мне более угрожающей, чем любой выкрик. Над Сколково выл только холодный ветер, да сверкали мигалки полицейских машин.

– А это за мной! – внезапно голос подал Авдеев, про которого все на мгновение забыли. Ученый радостно улыбался, даже помахав кому-то из мужчин в темном. Тот не ответил, все участники толпы стояли совершенно бесшумно и неподвижно.