Елена Звездная - Город драконов. Книга третья [litres]

Он сделал еще глоток, помолчал, вздохнул, бросил на меня несколько виноватый взгляд и сообщил:

– Но все пошло не по плану с первой встречи Адриана и Елизаветы Энсан-Карио. Она должна была покинуть Вестернадан сразу же после помолвки, как и полагается, как и следует поступать в случае брачных союзов подобного уровня, но… – Взгляд в мои глаза и тихое: – Девчонка влюбилась.

Усмешка и почти с горькой издевкой:

– Они были красивой парой. Арнел, замкнувшийся в себе, подавленный страшным осознанием, мрачный, как горы в самый жуткий мороз, и Элизабет – солнечная, ясная, красивая, такая юная, откровенно льнувшая к нему… и невероятно настойчивая. Она наотрез отказалась от брачного подарка, который должна была получить в соответствии с традициями, всё, чего она желала, – быть с Адрианом. Знаете, такая искренняя, чистая, светлая любовь… Рядом с ней Адриан начал оттаивать. Но ночи… все ночи он проводил в тюрьме, Анабель. Каждую ночь. Едва солнце заходило за горизонт, я запирал брата на нижнем уровне полицейского управления. И убийств больше не происходило.

О Боже…

– Мы многое пытались сделать, – продолжил лорд Давернетти, – ментальная связь, обмен кровью, сигнальные маяки. Очень многое, Анабель, но когда начинался приступ, рушилось все: наша связь, стены, решетки. Однажды он вырвался на свободу, я попытался остановить, получил удар и потерял сознание… Не то чтобы я в принципе был склонен лишаться чувств, но удар был… Впрочем, не важно. В ту ночь снова погибла девушка. Так что к утру если какие-то сомнения еще имелись, то более их не осталось вовсе.

Допив свой настой, лорд Давернетти вылил остатки из кувшина в бокал и передал кувшин миссис МакАверт. Та поднялась, с некоторым трепетом прошла через сверкающую завесу тишины, взяла кувшин.

– Повар в курсе, что делать, – заверил ее лорд Давернетти. – Главное, этому пирату, мистеру Оннеру, не сообщайте, для кого напиток, иначе, боюсь, наш закаленный солеными ветрами друг вместо противорвотного подсыплет мне противозапорное. Вы же знаете эту своевольную прислугу нашей драгоценной мисс Ваерти.

Миссис МакАверт не сдержала улыбку, посмотрела на меня и пообещала:

– Я быстро.

С ее уходом мне захотелось, чтобы миссис Макстон пересела ближе ко мне, но слишком отчетливо понимала – при ней Давернетти не произнесет более ни слова.

– Скажите, Анабель, – произнес старший следователь, едва миссис МакАверт ушла, – что бы подумали вы, если бы ваш безумно, безмерно и бесконечно любимый жених покидал свое поместье и вас в нем каждый вечер, едва близился закат, и возвращался лишь поутру?

– Что у него много дел? – предположила я.

– Анабель, Анабель, – с укоризненной усмешкой протянул Давернетти, – вы никогда не любили. Любовь, моя драгоценная мисс Ваерти, – это эдакий зверь. Он живет внутри, где-то между сердцем и душой, и спит, преспокойно спит, иногда кажется, что он будет спать вечно. Но в какой-то момент один взгляд синих глаз, один-единственный гневно-возмущенный взгляд синих глаз, и этот зверь просыпается, сотрясая голодным ревом, оглушая жаждой обладать, практически изводя ревностью, убивая каждым мгновением, в котором нет… этих глаз.

На это я справедливо заметила:

– У лорда Арнела глаза черные, у леди Элизабет Энсан-Карио – нежно-голубые. Мне непонятно, к чему сейчас был этот пассаж про глаза?!

Взглянув на меня, Давернетти усмехнулся и произнес:

– К ревности, Анабель, исключительно к обоснованию ревности, возникшей у леди Элизабет Энсан. Девушка заподозрила, что ночи Адриан проводит у любовницы. И выдвинула свое условие – ночь после помолвки.

Я уже слышала это от леди Арнел, и вот слышу повторно, но понять… понять сложно.

– Зачем? – спросила, надеясь на внятный ответ.

Лорд Давернетти отсалютовал мне стаканом с остатками имбирно-мятного напитка и похвалил:

– Хороший вопрос, Анабель, очень хороший вопрос.

Он помолчал еще секунду, сделал глоток, вздохнул и, глядя вновь лишь на подол моего платья, тихо произнес:

– Видите ли, мисс Ваерти, ее желание и ее условие мы приняли безоговорочно, потому что чисто с мужской точки зрения желание обладать вполне объяснимо. Обладать любимой женщиной, прикасаться к ее коже, остаться с возлюбленной там, где сплетению тел не помешают ни условности, ни одежда, ни…

– Мы говорим об Элизабет Карио-Энсан? – гневно спросила я, пресекая намек, очень отчетливо ощущающийся в словах старшего следователя.

Лорд Давернетти поднял взгляд на уровень моего лица и, глядя мне в глаза, тихо подтвердил:

– Да, Анабель, мы говорим об Элизабет Карио-Энсан. О девушке, которая желала возлюбленного настолько, что гарантировала – если произойдет интимная близость после помолвки, она покинет Вестернадан на оговоренный срок, то есть на год.

При фразе «интимная близость» я невольно взглянула на миссис Макстон. О, невероятно, но я настолько привыкла к тому, что эта чудесная женщина постоянно находится на страже моей невинности, что сейчас, оказавшись без своего верного постового, почувствовала себя более чем неуютно.

Но, предприняв неимоверные усилия, я сдержалась и ровным тоном спросила:

– Что было дальше?

Очень странная улыбка промелькнула на губах старшего следователя. Странная и даже пугающая. Хотя я не знала, что пугало меня больше – его улыбка или его молчание.

Как оказалось, молчание – больше, а потому заговорила я:

– У вас небольшая разница в формулировках, лорд Давернетти, то вы говорите: «И выдвинула свое условие – ночь после помолвки», затем из ваших же уст звучит «интимная близо…сть»…

Внезапно поняла, что едва ли способна выговорить это слово. Но все же, вскинув подбородок, озвучила свою мысль:

– Вы сказали: «Интимная близость после помолвки, и девушка покинет Вестернадан на оговоренный срок».

О да, я сумела сказать это, хвала мне за честь и отвагу! И я продолжила, стараясь все так же сохранять невозмутимость:

– Итак, «близость». Только интимная близость, ведь всю ночь провести с невестой являлось вовсе не тем, что лорд Арнел мог себе позволить в сложившихся условиях. Время заключения помолвки, по обыкновению, утро до полудня. Максимум – сам полдень. А после у… влюбленных, – и это слово почему-то тоже далось мне непросто, – было достаточно времени, чтобы…

О Боже, как это выговорить?!

– Чтобы насладиться друг другом.

Да, я смогла!

– А теперь главный вопрос: что пошло не так? – спросила я у явно потешающегося над моим смущением лорда Давернетти.

И потешаться он перестал.

Теперь ему потребовалось собраться с мужеством, чтобы честно сообщить:

– Я не знаю, Анабель.

Давернетти помрачнел. Посидел, несколько скривившись, словно пытался сдержать ту ярость, которая в нем отчего-то полыхнула, затем зло, отрывисто, рублеными фразами отчитался: