Дин Кунц - При свете луны

Дилан оставил Шепу аптечку. К полному изумлению Джилли, молодой человек открыл ее на сиденье рядом с собой и использовал содержимое по назначению, пусть лицо его оставалось бесстрастным, а движениями он более всего напоминал робота. Ватными шариками на палочках, смоченными в перекиси водорода, он терпеливо убрал сгустки запекшейся крови из левой ноздри, из-за которых посвистывал при каждом вдохе и выдохе. Проделал он все это очень осторожно, не вызвав повторного кровотечения. Его брат сказал, что Шеп не сломал себе нос, только повредил внутренние сосуды, и, судя по всему, Дилан поставил правильный диагноз, поскольку Шеп ни разу не поморщился и не зашипел от боли. Ватой, смоченной в спирте для растирания, он стер кровь с верхней губы, из уголка рта, с подбородка. Он ободрал пару костяшек о зубы и теперь протер ранки спиртом, а после намазал неоспорином. Большим и указательным пальцем правой руки проверил зубы, один за другим, сначала сверху, потом снизу, всякий раз убеждаясь, что зуб крепко сидит в десне, приговаривая: «Как и должно быть, милорд». Судя по его нежеланию идти на визуальный контакт, отстраненности от этого мира, отсутствию в кабине внедорожника персон благородного происхождения, лордов, скажем, или герцогов, Шеп не обращался к кому-либо конкретно: «Как и должно быть, милорд». Движениями он действительно напоминал робота, но вот неуклюжесть и неточность этих движений определенно указывали на то, что разработчикам конструктивных узлов и программного обеспечения не удалось устранить все ошибки.

Не единожды Джилли пыталась заговорить с Шепердом, но все ее усилия наладить контакт проваливались. Он общался только с милордом, подробно докладывая о результатах своих трудов.

– Он может поддерживать разговор, – заверил ее Дилан. – Хотя, даже когда он в отличной форме, остроумием не блещет, так что на коктейль-пати ему не стать душой компании. Разговор у него особый, я бы сказал, это шеповский разговор, но и он достаточно интересен.

На заднем сиденье Шеп проверил крепость очередного зуба и вновь объявил: «Как и должно быть, милорд».

– Но так скоро перейти с ним в режим диалога не удастся, – продолжил Дилан, – особенно если он в таком состоянии. Он не очень хорошо переносит волнения или отклонение от заведенного порядка. Оптимальный для него вариант – когда за весь день не происходит ни одного неожиданного события. Завтрак, обед и ужин подают в привычное время, каждая трапеза включает только те блюда – список их невелик, – которые он признает, ему не встречается много новых людей, пытающихся заговорить с ним… вот тогда, пожалуй, с ним возможно завязать разговор и что-то от него узнать.

– Как и должно быть, милорд, – объявил Шеп отнюдь не в подтверждение сказанного братом.

– Что с ним происходит? – спросила Джилли.

– Ему поставили диагноз – аутизм, но с высоким потенциалом умственного и физического развития. Он никогда не буянит, в редких случаях охотно идет на контакт, поэтому однажды врачи предположили, что у него синдром Эспергера.

– Эс…

– Эспергера, с ударением на «пер». Шеп все может делать, хотя иногда не так хорошо, как хотелось бы. Но я думаю, не стоит выставлять диагнозы с такой легкостью. Он просто Шеп, уникум.

– Как и должно быть, милорд.

– Он повторил эту фразу уже четырнадцать раз, – прокомментировал Дилан. – Сколько у человека зубов?

– Думаю… тридцать два, считая четыре зуба мудрости.

Дилан вздохнул:

– Слава богу, зубы мудрости ему удалили.

– Ты сказал, что ему нужна стабильность. Идут ему на пользу все эти мотания по стране?

– Как и должно быть, милорд.

– Мы не мотаемся. – В голосе Дилана послышались резкие нотки, словно вопрос Джилли задел его, хотя она не собиралась в чем-то укорять своего собеседника. – У нас есть определенный порядок, цели, к которым мы стремимся. Мы ездим не просто так. Только по делу. Путешествуем с комфортом. «Форд-экспедишн» не фургон, запряженный лошадьми.

– Я хотела сказать, может, ему было бы лучше в специализированной лечебнице?

– Этого никогда не произойдет.

– Как и должно быть, милорд.

– Не все же эти заведения – гадюшники.

– Кроме меня, у него никого нет. Если отправить его в лечебницу, он останется совсем один.

– Может, ему там будет лучше.

– Нет. Его это убьет.

– Прежде всего, там ему не позволят причинить себе вред.

– Он не причиняет себе вреда.

– Только что причинил, – напомнила она.

– Как и должно быть, милорд.

– Это первый и единственный случай. Исключение. – Надежды в голосе Дилана было больше, чем убежденности. – Больше это не повторится.

– Ты и представить себе не мог, что такое вообще может случиться.

Хотя они уже превысили разрешенный предел скорости, а транспортный поток не позволял особо разгоняться, Дилан все сильнее давил на педаль газа.

Джилли чувствовала, что ему хочется уехать как можно дальше от мужчин на черных «субербанах».

– Как бы быстро ты ни гнал, Шеп все равно остается на заднем сиденье.

– Как и должно быть, милорд.

– Безумный врач сделал тебе инъекцию, – Дилан не стал отвечать на ее реплику, – а часом позже или около того ты испытала…

– Я же попросила, насчет этого возьмем тайм-аут.

– И я тоже не хочу об этом говорить! – воскликнул Дилан. – О лечебницах, санаториях, интернатах, где люди становятся мясными консервами, где их кладут на полку и лишь время от времени смахивают с них пыль.

– Как и должно быть, милорд.

– Хорошо. – Джилли кивнула. – Извини. Я понимаю. Это действительно не мое дело.

– Совершенно верно, – согласился Дилан. – Шеп не наше дело. Мое .

– Как и должно быть, милорд.

– Двадцать, – подсчитала Джилли.

– Но твое измененное состояние сознания – наше дело, не только твое, твое и мое, потому что оно имеет непосредственное отношение к инъекции…

– Мы не знаем этого наверняка.

Целая гамма чувств чередой промелькнула на широком подвижном лице, как будто он действительно был мультяшным медведем, который вышел из анимационной реальности в настоящий мир, сбрил шерсть и принялся решать сложную задачу: сойти за человека. В результате черты его лица сложились в некую комбинацию, достойную Сильвестра, в тот самый момент, когда хитрый кот уговорил Твити спрыгнуть с обрыва.

– Вот это как раз мы знаем наверняка.

– Не знаем, – гнула свое Джилли.

– Как и должно быть, милорд.

– И мне термин «измененное состояние» нравится ничуть не больше, чем «галлюцинация», – продолжила Джилли. – Превращает меня в какую-то идиотку.

– Не могу поверить, что мы спорим о терминологии.

– Я не спорю. Просто говорю, что мне не нравится.

– Если нам приходится об этом говорить, мы должны как-то назвать предмет нашего разговора.