Дин Кунц - При свете луны

– Людям необходим смех, – заметил он, словно прочитав ее мысли.

– Я хочу заставить их смеяться, пока они не заплачут, – произнеся эти слова, Джилли задалась вопросом, а откуда они взялись. – Я хочу заставить их почувствовать…

– Почувствовать что?

Слово, которым она собиралась закончить фразу, показалось ей столь неуместным, столь не соответствующим намерениям комика, что она запнулась и не позволила этому слову слететь с языка. Боль. Она едва не сказала: «Я хочу заставить их почувствовать боль». Но проглотила это слово и поморщилась, словно вкус у него оказался горьким.

– Джилли?

Черное обаяние самокопания привлекало куда меньше, чем полная угроз ночь, о которой они попытались на короткое время забыть. Теперь Джилли предпочла вернуться в нее. Уставилась на дорогу:

– Мы едем на восток.

– Да.

– Почему?

– Черные «субербаны», взрывы, гориллы в одежде для гольфа.

– Но я ехала на запад до того… как мне на голову свалилось все это дерьмо. На следующей неделе у меня три выступления в Финиксе.

На заднем сиденье Шеперд подал голос: «Feces, грязь».

– Сейчас ты не можешь ехать в Финикс, – запротестовал Дилан. – После того, что случилось, после твоего миража…

– Послушай, конец это мира или нет, мне нужны деньги. А кроме того, ты не подписываешь контракт, чтобы отказываться от него в последнюю минуту. Если, конечно, не хочешь остаться без работы.

– Дефекация. Стул.

– Ты забыла, что стало с твоим «кадиллаком»?

– Как я могла забыть? Эти мерзавцы взорвали его. Мой восхитительный «кадиллак-девилль». – Она вздохнула. – До чего же он был прекрасен!

– Жемчужина, – согласился Дилан.

– Мне так нравились хвостовые стабилизаторы.

– Элегантные.

– А какой роскошный передний бампер!

– Не то слово.

– И название золотыми буквами по бортам: «девилль». А теперь он взорван, сожжен и провонял одним поджаренным Франкенштейном. Как можно такое забыть?

– Испражнения, экскременты.

– Чего это он? – спросила Джилли.

– Ты тут произнесла одно слово. Вот Шеп и решил подобрать к нему синонимы.

– Мог бы выбрать другое слово.

– У Шепа несколько иное восприятие, чем у тебя или меня. По каким-то причинам он остановился на этом.

– Пу-пу. Ка-ка.

– Так я говорил о «кэдди», – продолжил Дилан. – Как только эти бандиты выяснят, что «девилль» не принадлежал Франкенштейну и зарегистрирован на некую Джулиан Джексон, они тут же начнут разыскивать тебя. Захотят узнать, каким образом ему удалось завладеть твоим автомобилем, отдала ли ты машину по доброй воле.

– Я знала, что мне следовало обратиться к копам. Заполнить заявление о краже автомобиля, как положено любому добропорядочному гражданину. Теперь мое поведение выглядит подозрительным.

– Ду-ду. Подарочек в подгузнике.

– Если Франкенштейн прав, – напомнил Дилан, – копы, возможно, не смогут тебя защитить. Может, эти люди рангом повыше копов.

– Тогда, полагаю, нам следует обратиться… куда? В ФБР?

– Возможно, и это тебя не спасет. Возможно, им подчиняется и ФБР.

– Так кто же они? Секретная служба, ЦРУ, эльфийское гестапо Санта-Клауса, составляющее свой список плохишей?

– Коровья лепешка. Отходы.

– Франкенштейн не уточнял, кто они, – ответил Дилан. – Лишь сказал, что мы будем мертвы, как динозавры, и похоронены там, где наши кости никогда не найдут, если они обнаружат эту самую субстанцию в нашей крови.

– Да, он так говорил, но почему мы должны ему верить? Он же безумный ученый.

– Продукты опорожнения кишечника. Удобрение.

– Он не безумный, – возразил Дилан.

– Ты сам его так называл.

– А ты называла его коммивояжером. От волнения кем мы только его не называли, но…

– Испражнения, какашки.

– …с учетом того, что он знал, кто идет по его следу и чем закончится погоня, его действия предельно логичны и рациональны.

Ее рот раскрылся так широко, словно она намеревалась всячески посодействовать дантисту при пломбировании канала в одном из коренных зубов.

– Логичны? Рациональны? – Джилли напомнила себе, что совершенно не знает мистера Дилана О’Коннера. В конце концов, он мог оказаться еще более странной личностью, чем его братец. – Слушай, давай с этим разберемся. Этот улыбающийся говнюк вырубает меня хлороформом, впрыскивает мне в вену сок доктора Джекиля или что-то еще, крадет мой роскошный автомобиль, в котором его и взрывают, а по твоему просвещенному мнению, такое поведение позволяет ему претендовать на место наставника университетской команды, готовящейся к участию в национальном конкурсе «Лучшие логики страны»?

– Не вызывает сомнений, что его загнали в угол, время истекало, вот он и воспользовался единственной оставшейся у него возможностью спасти работу всей жизни. Я уверен, сам он взрывать себя не собирался.

– Ты такой же безумец, как и он, – резюмировала Джилли.

– Стул. Овечьи какашки.

– Я же не говорю, что он поступил правильно, – уточнил Дилан. – Только о том, что с логикой у него все в порядке. А вот если мы будем исходить из того, что у него совсем съехала крыша, то допустим ошибку, которая может стоить нам жизни. Подумай об этом: если мы умираем, он проигрывает. Вот он и хочет, чтобы мы остались в живых, даже если мы… ну не знаю… ходячие результаты его экспериментов. Следовательно, я должен предположить, что все сказанное им мне должно помочь нам выжить.

– Кал. Дерьмо. Туалетное сокровище.

К югу и северу от автострады лежала равнина, черная, как камни очага, на котором готовили пищу последние десять тысяч лет. Лишь кое-где лунный свет поблескивал серым на листьях редких кустов да крупинках слюды в выпирающих из земли скалах. Прямо на востоке, впрочем уходя на юг и север, на фоне звездного неба чернели силуэты гор Пелонсильо.

Черная равнина не умиротворяла разум, не успокаивала сердце, и автострада оставалась единственным свидетельством того, что равнина эта находится на планете, где существует разумная жизнь. Даже лучи фар несущихся в обе стороны автомобилей не служили доказательством разумной жизни на этой планете. Создавалось ощущение, что они попали в некий фантастический мир, где жизнь эта вымерла многие столетия тому назад, а по автостраде курсируют автомобили-роботы, следуя заложенным в них программам.

Джилли эта черная пустота заставила подумать об аде с потушенными кострами под котлами с кипящей смолой.

– Нам не удастся выбраться из этой передряги живыми? – задала она риторический вопрос.

– Что? Разумеется, мы выберемся.

– Разумеется ? – Она, похоже, не верила своим ушам. – У тебя нет в этом никаких сомнений?

– Конечно, – кивнул он. – Худшее уже позади.

– Ты хочешь сказать, что худшее мы уже пережили?