Сара Маас - Дом Земли и Крови [litres]

«Почти никому», – уточнил он, имея в виду себя.

Из короткого разговора на обратном пути Брайс узнала, что Ханта частенько приглашали в этот бар, но он постоянно отказывался. Почему же сегодня согласился? Может, устал возиться с нею? Интуиция Брайс это не подтверждала. Наверное, просто решил ненадолго сменить обстановку.

– Кажется, я все делаю правильно, – согласилась Юнипера.

Брайс цокнула языком:

– То-то и оно, что ты циклишься на своем «все делаю правильно», а потом изводишь себя сомнениями.

– Я тут подумала, Биби. – Юнипера деликатно переменила тему. – Моя балетмейстер говорила, что открывает любительский класс. Ты могла бы к ней записаться.

– Твоя балетмейстер известна на весь город. Желающих заниматься у нее больше, чем она способна взять. Мне не протолкнуться, – возразила Брайс, разглядывая поток машин и пешеходов.

– Я это предвидела и попросила ее оставить место за тобой.

Брайс замерла:

– У меня сейчас дел невпроворот.

– Занятия длятся всего пару часов, дважды в неделю, по вечерам.

– Спасибо за заботу. Я и так в прекрасной форме.

– Брайс, ты была в прекрасной форме. Пока не бросила танцы.

– Потому и бросила, что понимала разницу между любительским и профессиональным танцем, – буркнула сквозь зубы Брайс.

– Помнится, до смерти Даники тебя не волновала эта разница. Приходи на занятия. Это же не отбор в труппу. Балетмейстер признавалась, что устает от занятий с профессионалами и хочет поработать с теми, кто просто любит танцевать. С такими, как ты.

– Я уже не такая.

Вздох Юниперы был слышен во всей гостиной.

– Даника очень огорчилась бы, узнав, что ты перестала танцевать. Даже для собственного удовольствия.

Брайс нарочно сделала паузу, словно раздумывала над предложением.

– Я подумаю, – сказала она, ничего не обещая.

– Рада слышать. Тогда я отправляю тебе подробности.

Теперь уже Брайс решила поменять тему:

– А ты не хочешь закатиться ко мне и посмотреть какую-нибудь муру? Сегодня в девять будет «Интрижка в пляжном домике».

– Ангел тоже там? – как бы невзначай спросила Юнипера.

– Улетел пить пиво со своей сворой убийц.

– Вообще-то, Брайс, их называют триариями.

– Главное – придумать красивое слово, – усмехнулась Брайс.

Она прошла на кухню, где Сиринкс терпеливо дожидался еды, виляя львиным хвостиком.

– А какая разница, дома Хант или нет?

– Я бы тогда понеслась со всех ног.

– Бесстыжая ты, – засмеялась Брайс.

Она достала еду Сиринкса. Зверюга щелкал зубами, считая каждую подушечку корма, падавшую в его миску.

– К несчастью для тебя, ангел за кем-то приударяет.

– К несчастью для тебя, Брайс.

– Отстань. – Брайс открыла холодильник и вытащила овощи и зелень. Хант называл это «коровьим обедом». – Я тут познакомилась с русалом. Такой горячий, что можно яичницу на брюхе жарить.

– Ты сейчас несешь какую-то бессмыслицу, но, кажется, я кое-что поняла.

Брайс снова засмеялась:

– Так как, разогреть тебе вегетарианский бургер?

– Я бы с радостью, но…

– Но ты должна упражняться.

Юнипера вздохнула:

– Мне никогда не стать солисткой, если я буду проводить вечера, валяясь на диване.

– А если ты будешь перенапрягаться у станка, связки растянешь. Ты и так танцуешь по восемь спектаклей в неделю.

– Я прекрасно себя чувствую, – с непривычной резкостью произнесла Юнипера. – Может, в воскресенье?

В труппе Юниперы воскресенье было единственным выходным днем.

– Конечно. – Брайс почувствовала тяжесть в груди. – Когда будешь свободна, позвони.

– Обязательно.

Они быстро распрощались. Едва окончив разговор с фавной, Брайс набрала другой номер. Телефон Фьюри сразу переключился на голосовую почту. Брайс поморщилась, отложила телефон и принялась изучать содержимое холодильника: коробочку с хумусом, остатки лапши и явно подпорченное свиное жаркое. Магическое заклинание позволяло еде долго не портиться, но и магия имела свои пределы.

Ворча под нос, Брайс выбросила жаркое в мусорное ведро. Сиринкс хмуро покосился на хозяйку.

– Дружок, это даже ты не станешь есть.

Сиринкс огорченно завилял хвостом и поплелся на диван.

Из некогда обширного круга друзей у нее осталась всего одна подруга. Фьюри ясно давала понять, что не желает общаться с Брайс даже по телефону. Да и та единственная подруга слишком озабочена своей балетной карьерой и репетирует, не щадя себя. Близился летний сезон – горячее время для труппы. Спектакли каждый день, иногда по два представления…

Настроение у Брайс поползло вниз. Она без аппетита принялась за хумус, макая в него чуть осклизлые морковины. Их хруст был единственным звуком, наполнявшим тишину квартиры.

Ее одолевала слишком знакомая жалость к себе. Вывалив недоеденный хумус и морковку в мусорное ведро, она поплелась на диван.

Щелкая пультом, Брайс нашла выпуск городских новостей. Сиринкс поглядывал на нее, надеясь выпросить дополнительную порцию.

– И опять мы с тобой вдвоем, дружище, – сказала Брайс, садясь рядом с химером.

На экране появился Ригелус – Светлая Рука астериев. Он стоял на позолоченном подиуме, произнося речь о новых законах торговли. Такие речи произносились в Хрустальном зале. За спиной Ригелуса на тронах восседали пятеро других астериев. Их холодные лица излучали богатство и властность. Как всегда, седьмой трон оставался пустым, но его не убирали в память об их давно скончавшейся сестре. Брайс переключилась на другой канал. Там шла военная хроника: на глинистом поле элитные имперские легионы теснили человеческих мятежников, одетых в самодельные бронированные костюмы. Еще щелчок. Длинная очередь нуждающихся людей в Вечном Городе ждала раздачи хлеба. Взрослые молчали. Дети плакали от голода.

Брайс переключилась на передачу о покупке загородной недвижимости и просто тупо смотрела на экран, не вслушиваясь в пояснения.

Когда она в последний раз читала книгу? Не по работе, не выясняя какой-то вопрос, а ради удовольствия? Они с Даникой читали взахлеб, но потом эта часть ее мозга выключилась. Брайс гнала тишину и покой из своей жизни. Ее постоянным спутником стал орущий телевизор, исправно прогонявший тишину. Чем глупее передача, тем лучше.

Брайс свернулась калачиком. Сиринкс прильнул к ее ноге. Брайс чесала его бархатные уши, а химер повизгивал от наслаждения и требовал еще.

Она выключила телевизор, и гостиная сейчас же погрузилась в тишину. Тишина сгущалась. У Брайс пересохло во рту, руки и ноги сделались легкими и пустыми. Утренний визит в Логово не шел из головы. Перед глазами стояло холодное лицо Итана.

Брайс посмотрела на часы. Еще только половина шестого. Она шумно выдохнула. Лехаба ошибалась: сейчас не так, как в ту зиму. Больше она не позволит себе дойти до жуткой черты, как тогда, в ее первую зиму без Даники.