Сара Маас - Дом Земли и Крови [litres]

Рунн зарычал, но Брайс, не дожидаясь его ответа, прошла сквозь стену теней. Сумрачный свет показался ей очень ярким. Не останавливаясь, она направилась к выходу, возле которого маячила фигура Ханта.

– Идем, – бросила она ангелу, не боясь, что кто-то услышит.

Хант задержался, взглянул в сумрак святилища, где так называемый родственник Брайс вновь окутал себя стеной теней. Ангел догнал ее и молча пошел рядом. Спасибо и на этом. Брайс тоже шагала молча.

Брайс чуть ли не бегом возвращалась в галерею. Отчасти это было вызвано желанием вновь заняться исследованием материалов по Рогу, но в основном – из-за лавины сообщений Джезибы. Хозяйка желала знать, где она находится, намерена ли работать или желает прожить остаток дней в обличье крысы или голубя. Последним был немедленный приказ возвращаться на рабочее место и встретить клиента.

Клиент явился ровно через пять минут после Джезибы. Очередной придурок-оборотень, превращающийся в леопарда. Его возмутила необходимость немного подождать. Он считал, что в качестве компенсации ему будет позволено лапать задницу Брайс. Оборотень купил небольшую скульптурную пару – Солас и Ктона. Солас был изображен в виде солнца с мужскими чертами, спрятавшего лицо между гороподобными грудями Ктоны. Священное изображение называлось «Объятием». Мать Брайс даже носила на шее упрощенный символ: круг на вершинах двух треугольников. При всем изяществе серебряного кулона Брайс отнюдь не восторгалась им. Она считала «Объятие» низкопробным штампом, и за годы ее мнение не изменилось.

Через полчаса, получив пару резких отказов на предложение «встретиться позже», леопард удалился. Брайс облегченно вздохнула и углубилась в поиски. Несколько часов работы не дали никаких результатов. Все это она уже знала и раньше, а часть услышала сегодня от брата. Даже Лехаба – непревзойденная королева слухов – ничего не могла добавить по поводу Рога.

Рунн вновь собирался в Фэйский архив. Решил проверить свои способности Звезднорожденного: вдруг еще какой-нибудь древний манускрипт обратит на себя его внимание? Брайс не оставалось иного, как дожидаться новостей от него.

Хант отправился на крышу. Скорее всего, звонить своему хозяину (или как это называлось у Микая). В библиотеку он не вернулся, словно чувствуя, что Брайс не до него.

«Ищи там, где всего больнее. Ответы всегда находятся там».

Взгляд Брайс остановился на незаконченном списке. Пусть она и не преуспела в поиске сведений по Рогу. Может, хотя бы сумеет понять, каким боком Даника влезла во все это дерьмо. Брайс заставила себя закончить список походов Даники по разным местам, насколько помнила сама. Она писала трясущейся рукой и никак не могла унять дрожь.

Под вечер, когда истомившийся Сиринкс ждал возвращения домой, Брайс была готова продать остатки души жнецу за возможность поскорее оказаться в своей постели. День выдался длинным и утомительным. Много чего требовалось обмозговать. Список она с собой не взяла, оставив в ящике стола.

Должно быть, и у Аталара сегодня выдался не менее утомительный день. Он молча взмыл в небо и сопровождал Брайс и Сиринкса домой.

Около восьми вечера Брайс рухнула в кровать и не помнила, как уснула.

Наутро Брайс вновь сидела за столом в выставочном зале галереи. Перед нею лежал вчерашний список. Раздумья над ним прервал телефонный звонок. Позвонили на ее телефон.

– Сделка с леопардом прошла гладко, – сказала она, не поздоровавшись с Джезибой.

Вся документация по сделке была готова еще час назад.

– Поднимись в мой кабинет и пошли мне файл с моего компьютера.

Брайс расширила глаза и едва не съязвила: «Любите вы все усложнять».

– А у вас нет удаленного доступа к этому файлу? – все-таки спросила она.

– Такие вещи я не доверяю внешнему хранилищу.

Морща нос, Брайс встала. Нога слегка побаливала. Подойдя к дверце в стене, она сняла запирающие заклинания. Дверь открылась. Вверх вела узкая лестница, устланная ковром.

– Брайс, когда я велю тебе что-то сделать – это значит, что ты выполняешь мое приказание, не задавая вопросов.

– Да, Джезиба, – пробормотала Брайс, поднимаясь по лестнице.

Вчера, после борьбы с настойчивыми руками леопарда, у нее почему-то прихватило ногу.

– Брайс, ты бы хотела превратиться в червяка? – жутковато-вкрадчивым голосом спросила Джезиба.

Ее голос сейчас очень напоминал хрипловатые голоса жнецов. К счастью, Джезиба не принадлежала к этой породе, даже если и общалась с ними в Доме Пламени и Тени. Хвала богам, в галерее еще не побывал ни один жнец.

– А может, тебе больше нравится стать навозным жуком или сороконожкой?

– Я бы предпочла быть стрекозой, – сказала Брайс, входя в небольшой кабинет с плюшевой мебелью.

Одна стена была сплошь стеклянной, выходящей в выставочный зал. Остальные были обиты плюшем. Кабинет обладал полной звуконепроницаемостью.

– Поосторожнее со своими желаниями, – продолжала Джезиба. – Если я тебя превращу в стрекозу, твой бойкий дерзкий ротик быстро закроется. Ты полностью лишишься способности издавать звуки.

Брайс прикинула разницу во времени между Лунатионом и западным побережьем Пангеры. Скорее всего, Джезиба только что отобедала.

– Пангеранское красное слишком крепкое? – решилась спросить Брайс. – Ударяет в голову?

В кабинете вспыхнули светильники первосвета. Их цепочка окаймляла разобранную винтовку, висящую на стене за письменным столом. Истребительница Богов выглядела так, словно ее только что сделали. Брайс слышала легкое гудение, исходившее от стальных и золотых частей винтовки. Говорили, это легендарное оружие и сейчас звенит после выстрела.

Винтовка всегда неприятно будоражила Брайс, хотя Джезиба разобрала Истребительницу Богов на четыре части и прикрепила к стене, как произведение искусства. Винтовку можно было легко собрать, но клиентов, которые удостаивались приглашения в кабинет Джезибы, ее нерабочий вид успокаивал, хотя винтовка и напоминала им, кто здесь хозяин.

Естественно, колдунья никогда не рассказывала клиентам о шестидюймовом патроне, в котором пуля была украшена гравировкой. Патрон хранился в сейфе на правой стене, завешенном картиной. Однажды Джезиба показала его Брайс и даже позволила прочесть гравировку на пуле: «Помни о смерти».

Тот же девиз, что и на мозаичной стене Мясного Рынка.

Отчасти это попахивало сюжетом мелодрамы, но где-то в глубине души Брайс испытывала восхищение перед пулей и самой винтовкой. Таких винтовок на Мидгарде было раз-два и обчелся.

Брайс включила хозяйский компьютер, после чего получила от Джезибы целую лавину инструкций по отправке файла. Спускаясь по лестнице, она спросила начальницу: