Сара Гэйли - Магия лжецов [litres]

И тут ее лицо резко разгладилось. Когда черты изменились, я с тревогой осознала, что она копирует меня. Мое лицо приняло безразличное выражение – ее стало таким же. Быстро и непринужденно. Уголки губ изогнулись в чрезмерно вежливой улыбке.

– Вы учились здесь?

– Что? – Своими неожиданными превращениями она практически застигла меня врасплох, и мне не сразу удалось сложить ее слова в осмысленное предложение.

– В этой школе, – медленно, как будто для тупой, пояснила Александрия. – Вы учились здесь? В выходные я просмотрела все старые ежегодники и не смогла вас там найти. Или вы ходили в Хедли? Помню, мисс Гэмбл однажды упоминала, что училась там. – Она внимательно всматривалась в мое лицо, бегая по нему глазами. – Вы же сестры, да?

Попахивало ловушкой. Уж больно вежливой и беспечной она была. Слишком взвешенной. Но я никак не могла понять, чего мне стоит остерегаться. Это было приглашение ко лжи? Или же блеф? Зачем ей знать, училась ли я в Осторне? И для чего упоминать Табиту? Зачем искать меня в ежегодниках? Мне показалось, будто земля качнулась подо мной и ни с того ни с сего пошла волнами.

Я заморгала. Такие игры точно не для меня. Это не какое-то соревнование магов-выпускников, которое она вдруг затеяла, и мне не требуется впечатлять ее своими дипломами. Господи, Айви, ты забыла, где находишься?

– Мы здесь не для того, чтобы говорить обо мне, Александрия, – с улыбкой ответила я, как бы добавляя «но спасибо, что соизволила поинтересоваться». – К тому же я не хочу тратить твое время на всякие незначительные мелочи. Давай лучше поговорим о том, что ты хотела рассказать мне в прошлый раз. – Я отложила блокнот в сторону и наклонилась к ней через стол. – О том, с кем встречалась мисс Кэпли.

Преображение последовало незамедлительно. Непринужденность с ее лица исчезла быстрее, чем появилась. Девушка вся напряглась, оглянулась на дверь.

– Я же вам говорила, что не могу об этом говорить здесь.

– Почему?

– Сложно объяснить.

– А ты попробуй.

Смены в моем поведении оказалось достаточно, чтобы зацепить ее. Она, копируя меня, тоже подалась вперед и заговорила низким голосом:

– Ладно, дело вот в чем. Она действительно кое с кем встречалась. И у них все было серьезно. Но эти отношения держались в тайне, понимаете? И не просто в «тайне»… а в большой тайне . – Она вглядывалась в мое лицо, желая убедиться, что я правильно ее поняла. И я поняла – точнее вспомнила. «Тайна» – то, о чем все знают, но не говорят: больная раком мама – причина, по которой ты завалил половину предметов, например. А настоящая тайна – то, о чем никто не знает: твоя мама начала отказываться от лекарств и умрет через пару недель.

– Ясно, – сказала я. – Большая тайна. А Бреа, Кортни и Миранда знают?

Она покачала головой.

– Только Кортни. Но она никому не говорила. – И снова эта уверенность – она бы не осмелилась . Я мысленно пометила себе: «только Кортни» . – Мисс Кэпли и ее девушка очень не хотели, чтобы кто-то о них знал. Иначе с высокой долей вероятности их могли уволить. Даже когда я узнала, они дико перепугались.

Я сразу поняла, что это приманка. И точно знала, когда следует ее проглотить.

– А как же ты узнала об этом?

Глаза Александрии загорелись в предвкушении. Ей до смерти хотелось рассказать эту историю кому-то еще помимо Кортни, но уважение к большой тайне – или страх навлечь на себя гнев этой таинственной пары – вынуждали держать рот на замке.

Но теперь учительница мертва, и Александрия могла сломать печать знания, которым ей не полагалось владеть. Я удивилась, как она до сих пор не проболталась никому, и тут вспомнила предусмотрительное определение Табиты – могущественная . Я-то поняла его в значении магии, а она, возможно, имела в виду другого рода могущество, более неукротимое. Внутреннюю силу. Такая сила произрастает из безоговорочной дисциплины. Это было видно в том, как умело Александрия отбирала, какие эмоции показать, а какие – спрятать, а теперь – в готовности дождаться, пока информация созреет до идеального состояния , прежде чем позволить кому-то ее вкусить.

Она посвящала меня в свою историю, и я буквально слышала, как она прокручивала ее в голове тысячи раз, пока не получила гладкий камень, отполированный годами тревог. Каждая деталь была отточена и идеально выверена. По словам Александрии, как-то в прошлом году, в мае, она зашла в кабинет к Сильвии. Было это после уроков, она хотела попросить снимавшую спазмы настойку, поскольку страдала сильными менструальными болями – этой информацией она поделилась со мной уверенно, как женщина с женщиной, без смущения, хлопанья ресницами и притворной нерешительности юной девочки. Она постучалась в дверь, но ей никто не ответил. Тогда она решила зайти и взять настойку сама. Конечно, при обычных обстоятельствах она бы в жизни так не поступила, но живот слишком сильно болел, я-то знаю, как это бывает, верно? Это ведь не воровство.

Я кивнула: разумеется, врываться в кабинет преподавателя, чтобы взять в его личном шкафчике лекарство – это не воровство. Само собой.

Александрия улыбнулась и продолжила рассказ:

– Дверь была не заперта, и когда я открыла ее… – Тут девушка замолчала, словно обдумывала, как бы деликатнее описать то, что она увидела. Она отлично развила в себе театральный талант: в точности знала, что хотела сказать, но предпочитала, чтобы пробелы я заполняла сама. – В общем. Там были они. И было понятно, чем они занимались.

Мне пришлось напомнить себе о необходимости подыгрывать, а не срывать рассказ возгласом: «И чем же, они трахались, что ли?» Вместо этого я, исполняя свою роль, нервно прочистила горло.

– И что же ты увидела, Александрия?

Ее брови дернулись вверх, на губах заиграла робкая улыбка.

– Ну, они находились в весьма щекотливом положении. Скажем так, мисс Кэпли пришлось одергивать юбку, как только они заметили меня.

Я без тени улыбки вскинула брови. Скажем так. Щекотливое положение. Она слишком глубоко погрузилась в свою историю: выбрав тон коридорных сплетен, употребляла фразы, которые делали бы ее в чужих глазах умнее. Но забывала, что речь шла о жертве убийства. Стоит отдать ей должное, – она быстро осознала свою ошибку и элегантно отступила – ее тон вновь стал участливо-взрослым, как и несколько минут назад.

– Я хочу сказать, что видела не так уж много. Не подумайте, я не подглядывала, ничего такого, просто… ну вы знаете. Когда видишь что-то подобное, даже секунду, то сразу понимаешь, на что смотришь. Это их личное дело, но…

Я кивнула.

– Конечно. Значит, они испугались, верно?

– Не на шутку , – подтвердила она и замолчала. Девушка долго смотрела на меня, словно забыла свою следующую реплику. Тут до меня дошло: она отрепетировала свой рассказ лишь до места с одергиванием юбки. На ее лице промелькнул страх и так же быстро исчез. Здесь было что-то серьезное, важное. Настолько же важное, как и слова Дилана: «это может навредить тому, кто мне небезразличен» . Александрия уже близко подобралась к тому, чтобы раскрыть мне этот огромный секрет, ее нужно было только немного подтолкнуть.