Ярослава Кузнецова - Магистерий. Черный Петер

Фоули откашлялся, приблизил тетрадку к глазам и издевательски прочел:

— «Не все малефики хотели людям вредить. Перед войной Константин Дагда Гиллеан, малефик и ученый-артефактор, подал прошение Каролевскому Университету, чтоб основать кафидру для настоящих людей и малефиков тоже. И туда принимали кого ни попадя, чтоб все учились».

Директор испепелил Лео взглядом и продолжил:

— «Дагда Гиллеан учил чтоб малефики и люди совместно работали и чтоб везде был мир. А еще он переписывался с учеными Ольбиона и они тоже его слушали. Знаком же его кафидры была литучая рыба, потому что она живет в двух средах, в воде и в воздухе».

— Но, позвольте, — начал Лео. — Это же правда! Перед войной Дагда читал публичные лекции в Королевском университете и целый курс успел выпустить, перед тем как его убили.

— Какое отношение какой-то там выскочка имеет к теме сочинения, утвержденной министерством образования, а?

— Может быть такое, что его смерть послужила поводом начать войну и вбить последний гвоздь в возможность сотрудничества ма… малефиков и людей? Что она оказалась странно выгодной обеим сторонам?

— И что, надо эту ценную идею донести до детей, которые тут же ее в сочинении изложат? Вы соображаете, что школа курируется Надзором? Что в школе например прямо сейчас ведется инквизиторское расследование? А вы им сказочку про доброго малефика?

— Это не ска…

— Мал-чать!

— Да, господин директор, — покорно сказал Лео.

— Вы меня поняли?

— Да, господин директор.

— Что именно вы поняли?

— Преподавать по учебнику. Помнить, что школа курируется Надзором.

— За-ме-ча-тель-но. Идите. Ну что вам, падре Кресенте? — Фоули всем корпусом повернулся к тихо подошедшему священнику.

— Лео, вы извините, но вас господин де Лерида ищет. Месса закончилась, и он ждет вас в кабинете директора.

— Где ж еще ему быть! — рявкнул Фоули и понесся вперед по коридору, прихрамывая и стуча тростью об истершуюся плитку.

Лео вздохнул и нога за ногу поплелся в лапы инквизиции. Он явно попал в полосу неприятностей, которые никак не хотели заканчиваться, хоть кисмет опять висела фоном.

Господин де Лерида засел за стопками бумаг, баррикадами из книг и картонных папок с документами именно как мантикор в логове. Он проглядывал какие-то тетради со скоростью, которая, по мнению Лео, человеку не должна быть доступна, и время от времени раздраженно посматривал на дверь.

— И где это вы ходите, хотел бы я знать, — напустился инквизитор безо всякого приветствия. — Рабочий день начинается в восемь утра, если вы забыли! Я сделал вам послабление и назначил на десять. Мне нужен секретарь, чтобы печатать протоколы.

— Прошу прощения, господин де Лерида, но я не секретарь, — ответил Лео, довольно бестрепетно выдержав гневный взгляд черных глаз. — Я преподаю здесь историю и на уроки свои прихожу вовремя, без опозданий. А секретаря в школе вовсе нет. Но я не очень сильно загружен, могу дать вам свое расписание и помогать в свободное от уроков время. А почему вы своего секретаря не привезли?

Инквизитор посмотрел на Лео так, что тот решил больше вопросов не задавать никогда.

— Ладно. Давайте ваше расписание. Разберемся. И пригласите Бьянку Луизу Венарди.

— Снова? Ой, то есть, да, господин де Лерида. Как скажете.

Девица понадобилась для того, чтобы помочь с атрибуцией артефакта. Память у нее оказалась прекрасная, поэтому инквизитор потратил всего лишь полный воскресный день, рассматривая с ней по порядку последние тома роскошно иллюстрированного каталога, в котором выделил несколько фамилий мастеров, творивших в сходном стиле. За это время Лео успел исскучаться, провертеть взглядом дырку в пустой стене казармы напротив, а также вместе с ликтором Люсьеном сходить в столовую и принести обед прямо в директорский кабинет.

Известно, что у действительно великих артефакторов всегда имеется свой личный почерк, отличающий их творения от дорогой серийной продукции артефакторных фирм. Это авторские вещи с уникальными свойствами и высокой художественной ценностью. Из-за различия в почерке и подходах к работе над конструкцией, почти никогда нельзя с уверенностью сказать, для чего предназначается тот или иной артефакт, если заранее не знаешь. У самого Лео на эту тему не было даже идей, но его никто и не спрашивал, а де Лерида ухитрился сузить период создания до трех десятилетий и теперь терпеливо перебирал всех мастеров, работавших в это время в сходной манере.

— Вот это еще посмотрите, пожалуйста.

— Нет, зеленых камушков там точно не было. Только синенькие и белые. И завитков вот этих. Слишком кругленькие. А там треугольники вершиной вниз и вверх, и такие как будто ласточкины хвосты.

— А вот это?

— Хмм… нет, тут спирали какие-то. Спиралей не было. И вот еще мелконькие камушки по контуру, а тут смотрите — гладко. А там что-то вроде насечек.

Лео кис и смотрел в окно. Записывать пока нечего. Настроение было самое поганое. Инквизитор и девица Венарди корпели над томами каталога, а он и на шаг не приблизился к своей цели. Отдалился даже, пожалуй.

Вдобавок в коридоре послышались крики и топот. «Задымление! Пожар!» — выкрикнул женский голос. Потом возбужденно загалдели голоса. Лео кинул на де Лериду озабоченный взгляд, но инквизитор сохранял полное спокойствие, только перелистнул очередную страницу.

Пришлось выйти в учительскую, открыть дверь и выглянуть наружу — коридор заполняли клубы желтоватого густого дыма с противным запахом жженой камфары. Лео закашлялся, а Бьянка Луиза, неизвестно как оказавшаяся рядом, сморщила нос.

— Фу, ну и дрянь. Кто-то из мальчишек дымовуху подбросил. Закройте поскорее дверь, господин учитель, загореться не загорится, а вонять будет ужас как.

— Девочка права, — подал голос из своего логова инквизитор, — никакой опасности я не чувствую.

«У вас на опасность особый локатор, что ли?» — хотел съязвить Лео, но удержался.

— Давайте хотя бы окно откроем.

— Форточку. Бьянка, возвращайтесь к работе. Посмотрите работы Конрада Филлеуса. Похоже?

— Не-а. У него, смотрите, постоянно желтые камни круглые без граней, гелио… как их?

— Гелиодоры. А вы очень наблюдательны.

— Вырасту, обязательно пойду к вам работать, — сказала Бьянка, и Лео уловил в ее голосе легчайшие наглые нотки. — А вот, смотрите. Ласточкины хвосты, насечки, только круглое, а не треугольник. И вот еще. Кто это?

— Кандид Эхеверия. Эхеверия — каменная роза — это очевидно прозвище. За особое изящество его творений. Хм-м, он конечно достаточно известен, чтобы его имя попало в Ars Artefactorica. Ее создатель запечатлел жизнеописания всех великих магов и артефакторов, с тысяча восемьсотого года до тысяча девятьсот двадцать пятого года включительно. Великолепная книга. Хм-м… Кандид Эхеверия, убит в двадцать третьем году году, предположительно малефиками из террористической организации «Синяя птица».