Дарья Гущина - Окно в Полночь

Кот, ощетинившись, зашипел.

— Чего? — удивилась я.

Никогда прежде он так не шипел. Не шипел, не царапался и никогда не кусался. Мы жили очень мирно, пока… Белое пламя свечей вдруг стало ярко-красным, Баюн снова зашипел и, вскочив, резко прыгнул на меня. Я невольно отступила, едва успев поймать кота, и замерла. Восемь тонких огненных струй взметнулись к потолку, сплетаясь в клубок. Я крепко прижала Баюна к груди. Мама, там же шторы… И то ли в «пожарку» звонить, то ли куда…

Огненный клубок заискрил, вытягиваясь и свиваясь лентой. И, вопреки законам физики, логики и жанра, метнулся к полу. Кот ловко вывернулся из моих ослабевших рук, спрыгнул на пол и вновь грозно на меня зашипел. Я снова попятилась. В мерцании вьющейся ленты огня он показался… больше, а жёлтые глаза сверкнули алым. Я судорожно сглотнула. Делать что-то надо, но что?.. И вовремя птеродактиль вспомнился. И стало легче. Я же с ума схожу, так что всё пучком… Это просто очередной глюк. Игры разума, и не более того. Спокойно, Вася, без паники… Без паники, я сказала!

Немного успокоившись, я присмотрелась к порождению своей больной фантазии. Подумаешь, Баюн видит мои глюки… Муза же ему удаётся гонять, и весьма успешно. Кот встал на задние лапы, вытянувшись, поймал огненную ленту и притянул её к полу. Я хмыкнула. Надо же, и без накурки… Может, грибы в магазинных блинах были… странными?.. Лента свилась в человеческую фигуру. В воздухе взорвался рыжий фейерверк, и свечи разом потухли.

Баюн приветственно заурчал и ткнулся носом в бок сидящей на полу фигуры. Та шевельнулась, потёрла ладонями лицо и притушила сияние. И встала, потягиваясь и стряхивая на пол искры. А я села. Чёрт. Хороший глюк. Душевный. Красивый. Светится изнутри бледно-жёлтым, искры при каждом движении рассыпает. Но главное — для хаты безвредный. М-мать…

— Добрый вечер! — поздоровался он неожиданно.

Я истерично хмыкнула и подняла взгляд. Голос — мужской, всё остальное… тоже. Хоть бы оделся. Или на моей шизе так отсутствие личной жизни сказывается?.. Глюк уставился на меня и захохотал. Баюн переводил взгляд с незваного гостя на меня и урчал, довольно щурясь.

— Это… что у тебя на лице?.. — выдавил глюк сквозь смех.

Я глупо хихикнула и пояснила:

— Глина, — и добавила очевидное: — чёрная.

Он снова рассмеялся. А я невольно посмотрела на себя со стороны и содрогнулась. Сижу враскоряку, на физиономии — высохшая глина, полотенце съехало набок… Несолидно. Я завозилась, распутывая полы длинного халата.

— Давай помогу, — глюк протянул руку. В чёрных, как угли, глазах дрожал смех.

— Не надо, — отказалась вежливо и бодро добавила: — Да и чем поможешь-то? Тебя же нет!

— Как нет? — опешил он. — Почему это?

— Потому что ты мне кажешься, — пояснила я, вставая и одергивая халат. — Ты — моя галлюцинация. На самом деле тебя не существует, — и добавила глубокомысленно: — Не буду больше в магазинах блины с грибами покупать, странные они…

И на автомате щелкнула выключателем. Свет загорелся. Чудно. Пойду умоюсь и проведаю свой первый глюк. Второй за мной не пошёл. Присел на пол рядом с Баюном и, задумчиво нахмурившись, почесал кота за ухом. Тот предсказуемо заурчал. Я умилилась. Какая прелесть… Недавняя истерика всколыхнулась, забила крыльями. Склонившись над раковиной, я кое-как смыла с лица глину. В затылке пульсировала глухая боль, и нервно тряслись руки. Дожила… или дописалась?..

Ледяная вода не помогла. Я сняла полотенце, кое-как заплела влажные волосы в косу и посмотрела на себя в зеркало. И сухо прошептала:

— Я не рехнулась… Не рехнулась! И вернусь на кухню, а там никого нет… Никого, я сказала!..

— Конечно, там никого нет. Я же здесь, — объявил глюк жизнерадостно. Тощая мерцающая фигура замаячила в зеркале.

Тьфу… Я обернулась и недружелюбно насупилась:

— Ты вообще кто такой, а?

— Саламандр, — приосанился глюк.

Я растерянно моргнула:

— Да? Так они же все ящерицы и женского пола…

— А я мужского, — глюк, кажется, обиделся.

— Это я вижу…

— И долго любоваться будешь? Что, в вашем отсталом мире все ящерицы — женского пола?

— Нет, есть ящеры… Динозавры которые. Вот, на стенке один такой висит… А ещё ящур есть, но это зараза… — я сообразила, что несу чушь, и заткнулась.

Боже, помоги… Я таки права, я спятила…

Птеродактиль, кстати, и крылом не повел. Спал, словно нас и не было, обнимаясь с полотенцесушителем. И меня осенило. Может, этот пришелец не глюк, а призрак? После «Битвы экстрасенсов» в призраков верить спокойнее, чем в уехавшую крышу…

— Удивительно… — саламандр задумчиво прищурился. — Неужели в выдуманное верить легче, чем в реальное? Ты пишешь волшебные истории и не веришь в существование других миров? В существование других рас из параллельных измерений?

— Нет, конечно! — истерика вновь забила крыльями, и меня затрясло. — Я фантаст, а не псих! И никакой ты не… не параллельный! Ты просто мой глюк!

— Скажи-ка, а глюки бывают болезненными?

— Н-нет…

— Дай руку, — он требовательно протянул свою ладонь. — Руку, Васюта!

— Откуда ты?..

— Оттуда! Руку!

Я несмело прикоснулась к его ладони. И, зашипев, отдёрнула руку. Пальцы горели огнём. Жжётся, сволочь…

— У тебя два пути, — незваный гость смотрел на меня и насмешливо, и серьёзно. — Первый: отрицать очевидное и спятить. Второй: принять новую реальность как данность и научиться с ней работать. И жить в ней. Всё просто, Васюта.

— Иди нафиг!.. — не сдержалась я.

— У тебя валерьянка есть? — сочувственно отозвался глюк. — Или что покрепче?

Услышав заветное слово, рядом материализовался Муз. Посмотрел на дрожащую меня, на саламандра, на Баюна и осклабился:

— А за знакомство?

И на этом животрепещущем моменте моё сознание самопроизвольно отключилось. А я даже не поняла, что падаю. И не поняла, куда лечу. Но приземлилась на свою постель. Со стоном перевернулась на живот и приподнялась на локтях. Темнота на мгновение стала глубже и начала рассеиваться, пропуская свет торшера и приобретая очертания…

— Исчезни, а?..

Глюк сидел у подушки и держал в руках стакан. По комнате плыл густой запах валерьянки, смущая Баюна. Мой умный котик (а котик ли?..), урча, катался по ковру, дёргая хвостом. Муз, болтая ножками, сидел на спинке кровати и из горла пил коньяк. Я тихо хлюпнула носом — опять стало себя жалко. Вот за что мне всё это, а?..

— Выпей, Васют, — лицемерно засюсюкал саламандр, — нервишки успокоишь, полегче станет…

— Отвали! — огрызнулась я, но села и стакан взяла.

— Зачем же грубить? — укоризненно качнул головой глюк.

— Да что ты говоришь? — фыркнула я, принюхиваясь. — А сам как себя ведёшь? Вломился в мою квартиру без спроса и без приглашения, шляешься голышом, морали читаешь… Хоть бы оделся! И даже не представился!