Дарья Гущина - Окно в Полночь

Мы вышли из парка на проспект. По тротуарам сновали ранние отмечающие в колпаках, мишуре и с шампанским. Деревья и витрины бутиков сияли разноцветными гирляндами. Машины, проносясь мимо, радостно сигналили. Да, часов через шесть наступит Новый год…

— Зачем ему окно? — меня крайне беспокоил этот вопрос. — Зачем ему выманивать меня отсюда? Это же глупо. Вряд ли ему нужен дух человека. А дар после смерти уходит. Туда я попаду без дара, ведь так?

Саламандр не ответил, а молчание — знак согласия. И я воодушевленно продолжила:

— Если так, значит, моя история ему нужна только для «редакторских» экспериментов. Менять реальность, пугать, заставлять шевелиться… Заставить дописать всё так, как нужно, чтобы он пришёл сюда. За душой писца с даром. Вопрос.

Сайел напрягся, и я улыбнулась про себя. Ушлый хитрый ящур…

— Вопрос, — повторила я с нажимом. — Что он задумал? Выманит меня туда — получит не то. Заявится сюда… — я посмотрела на саламандра: — окажется в меньшинстве. Духом к тому же. И потом… изначально он снился с тенью. Тень — либо от хранителя, либо от Муза-ключа. За второй идет, что ли? И прошёл он, мать его, испытание или нет?.. Сай, ты явно знаешь больше, чем говоришь. Даже если это не знания, а догадки… — я крепко сжала его локоть. — Сай?..

Он промолчал. Покраснел и опустил глаза.

— Мы роем друг к другу проходы, — я смотрела перед собой. Мозг, несмотря на хронический недосып, после объяснений деда работал ясно и чётко. — Я — из одного мира, он — из другого. Может ли на стыке двух проходов возникнуть… межмирье? Там, где никто не умрет при переходе, но где я останусь одна, куда не пройдёт никто, кроме писца?

— Я думал об этом, — признал Сайел неохотно. — Твоя бабушка писала его настоящее, в котором тени еще не было, и она проходила вместе с ним испытание. Но чем она закончила историю, я не знаю. И зачем ты ему нужна — тоже. Но зачем-то нужна, раз идет. И сильно, если в жизнь вмешивается. И ты права, здесь он окажется в меньшинстве, здесь его к тебе не подпустят. Он сильный высший, но сущностью растеряет половину возможностей. Даже я с ним справлюсь. И межмирье… Может, это только бредовые домыслы…

— Если больше не на что опереться, и они сойдут за отправную точку, — решила я.

Один момент прояснился, и мне стало спокойнее. Нет ничего страшнее неизвестности. И наших мыслей, с нею связанных. Осталось узнать ещё кое-что и… можно гульнуть. Да, сегодня — Новый год. А мне надоело сидеть в одиночестве под ёлкой, реветь, бояться и сходить с ума. И эмоции, чтобы напитать Муза, нужны очень. Желательно — позитивные.

Мы дошли до центральной площади, где уже начались гуляния. Со сцены под сакраментальное «Новый год к нам мчится!.». громко вещал в микрофон Дед Мороз, созывая народ для хоровода. Рядом, подпрыгивая, мёрзла Снегурочка в короткой шубке и тонких колготках. В центре площади высилась сверкающая разноцветными огнями ёлка. И народ с шампанским под мышкой собирался весьма активно.

— Дележка писца локальная? — я задумчиво смотрела на ёлку, вспоминая последние слова деда. — Семейная? Если видящие есть только в семье писца… В сущность, даже видя её, трудно поверить. Если не видишь всю жизнь и не знаешь, откуда она явилась. Проще поверить в собственное безумие. Значит, раскол в семье. Одному брату подселили птеродактиля, а второму — нет, и второй обиделся и решил, что писцы — зло?

Сайел посмотрел на меня иронично и рассмеялся, но я не смутилась. Да, всё просто. Дед верно сказал: на жажде власти, наживы и вечной жизни держится весь мир. Это мне, человеку сугубо творческому, до лампочки и карьера, и власть, и миллиарды. Есть на что жить — и ладно. А кому-то этого мало. И одни семейные видящие хотят море бабла, депутатское кресло и нефтевышку, а вторые — работать с сущностями.

Сайел ненароком показал другую сторону своих способностей. Быть невидимкой, всё слышать и видеть. И докладывать. Например, о планах конкурентов. Не говоря уж о нападениях и запугиваниях. Полезные ребята. Надо поговорить со вторым дедом. Однозначно и всенепременно. И я быстрее разобралась бы в ситуации, не вмешайся «герой». Или перетянут, или… Будто мне «героя» мало…

— Вась, ты куда?

— Гулять! Танцевать, водить хороводы и веселиться! А ты сгоняй за шампанским, а? Магазины работают.

— Но…

— Надоело, — я тряхнула головой. — Надоело сидеть и бояться. Я терпеть не могу бояться. И я устала. Я хочу отдохнуть. Или ты со мной, или не нуди.

— Давай деньги, — согласился Сайел со вздохом. — Гулять — так гулять.

Он ушёл, а я огляделась по сторонам и улыбнулась. Нет, все равно страшно. Но теперь я знаю, чего именно боюсь, и могу рассмотреть угрозу. Осталось только понять, как спастись, если рядом не окажется Муза или саламандра. Но, возможно, мы не только видим. Но и влияем. Вон, саламандр уже не спорит, а делает, что велят. Надо проверить. Но сначала — отдых.

Я пробилась через толпу наблюдателей к танцующим и позволила утащить себя в круг хоровода. Ноги скользили по насту, ёлочные огни и гирлянды сливались в сплошное пятно, над площадью гремел «Потолок ледяной…» А рядом уже появился Сайел. Взял меня за руку и влился в общий хоровод. Я бесшабашно улыбнулась, встречая его настороженный взгляд. Да, опасайся, ящур, и до твоих тайн я тоже доберусь…

Завтра.

Утро первого января было тяжёлым и больным. Как и моя голова. Если утром вы ничего не помните — значит, вечер определено удался, да. Это про меня. Я ничего не помнила, но виноваты в этом были не «полуночные» обмороки, а две бутылки шампанского. Хотя я вряд ли выпила больше двух бокалов. Или трёх. Нет, четырёх… Но пятый точно был лишним! Как и вторая бутылка. А виноват во всем «северный» ген, вернее, его отсутствие. Вот был бы он в моем организме — и алкоголь бы нормально усваивался, и не болела бы после двух бокалов, как после двух бутылок…

Баюн сладко урчал у подушки, и вставать не хотелось. А надо. И не только вставать, но и в аптеку топать. Пара таблеток аспирина вроде есть, но мне — они как мёртвому припарка. Я села и огляделась. Вещи разбросаны… но с устройством личной жизни, слава богу, обошлось: в постели, кроме нас с котом, никого. А из кухни просачивалось знакомое мерцание — Сайел спал. Значит, свечи я зажгла. И это меньшее, что я могла для него сделать. За то, что притащил меня домой и до постели. И раздел. До майки и колготок. Блин, стыдоба… Зато стресс сняла. И мне хорошо. Да так хорошо, что очень плохо…

После душа полегчало, но ненамного. Я собрала разбросанные вещи, выпила аспирин, полазила по шкафам и ящикам, но нашла только успокоительное. И недопитую бутылку шампанского в коридоре, с которой блаженно обнимался Муз. Я на всякий случай приняла валерьянки. Саламандр спит, как его будить — не знаю, а в аптеку надо очень. Немедленно. Только-только начала проясняться обстановка, а в ней ещё уйма подводных камней и течений. Жаль тратить день на похмелье. И Альке так и не написала.