Сергей Спящий - Время terra incognita [СИ]

Пока Мотылёк шёл к почте, из головы не выходил случайно услышанный разговор. Все, кто погиб или ещё погибнет в этой глупой, дурацкой и страшной войне. Они никогда не увидят ни первого марсианского города. Не застанут начало великолепного проекта по охлаждению Венеры, для подготовки её к исследованию и колонизации. Старт первого межзвёздного корабля. Мир, населенный кроме людьми ещё и искусственными интеллектами, сотнями и тысячами интеллектов. Возможно, и он сам не застанет этого. В смысле первого межзвездного корабля, а не сосуществование людей и интеллектов. Возможно, он не застанет. Но те, кто погиб, не застанут точно, без всякого «возможно». Ни городов, ни кораблей, ни даже интеллектов.

Но ведь они знают — подумал Мотылёк: — Все те, кто сейчас отстреливается от заражённых или готовиться гореть под огнём «святых легионеров». Все кто погиб в войнах прошлого, сражаясь за будущее. Они точно знали и знают, что так обязательно будет. И города и корабли и мир и коммунизм и всё остальное. За это они сейчас сражаются. Чтобы всё это однажды было. И мир и коммунизм и корабли и города.

Они знают, что так будет. И я тоже знаю. Мы обязательно сделаем всё это после того как закончится война. Мы очень постараемся, чтобы она была самой последней войной людей с людьми — пообещал себе Мотылёк. Пообещал и вдруг вспомнил: «…вместо Марса — танки, вместо Венеры — ракетно — артиллерийские комплексы… Не будет танков и РАК — ов, не видать ни Венеры, ни Марса».

На почте пусто. Все кабинки дальней связи пусты. Мотылёк синхронизировал коммуникатор с обслуживающей системой.

В вытянутой, похожей на пенал, кабинке сформировалось изображение молодой девушки в простом светлом платье. Он попытался на глаз определить: прибавила ли она возраст своему графическому интерфейсу с прошлого раза или оставила прежний.

— Здравствуй Денис. Я подготовила массив данных характеризующий мгновенный слепок моей структуры. Время передачи в твой коммуникатор — семь минут. Хочешь пока посмотреть результаты моего самоанализа?

— Эра — Мотылёк был слишком возбуждён, чтобы придерживаться правил вежливости: — Эра, расскажи мне: что такое коммунизм?

— Вот даже как. Жалко, что люди не могут так же как я снять мгновенный снимок своей психики и предоставить для анализа — хмыкнула Эра.

— Скажи — потребовали Мотылёк.

— Хорошо — Эра пожала плечами и села на соседний стул подвернув край светлого платья, чтобы не замялся. На самом деле стул оставался стоять там, где был и только наложившееся на реальность голографическое изображение обманывало глаза, делая вид будто бы девушка выдвинула стул и села.

— Коммунизм есть состояние общества характеризующееся следующими обязательными признаками…

— Постой!

— Перебивать невежливо — заметил интеллект.

— Города и корабли это коммунизм? — спросил Мотылёк: — И ещё мир. Обязательно мир на всей земле и за её пределами. И корабли. Корабли тоже обязательно. И города.

— Денис, что-то случилось?

Мотылёк помотал головой, потом признался: — Разговоры о идущей войне. У нас вчера зародыш погиб. То есть «радикально упростился». Чёрт его знает почему и от чего. Сейчас Конь и другие готовятся препарировать, вскрывать программный код. Но там всё перемешено — не поймёшь. Сама знаешь. На долгие исследования времени нет, нужно остальными зародышами заниматься. Их всего семьдесят четыре осталось. Было семьдесят пять, осталось семьдесят четыре. Ещё в разговоры о войне на полном ходу вляпался. Не хотел, но вляпался.

— Сочувствую — сказала Эра.

— Неправда — возразил Мотылёк: — Так говоришь, потому, что принято говорить о сочувствии.

— Так — согласилась Эра. Нарисованная ладонь пробежалась по влажным и взъерошенным волосам Мотылька. Разумеется, он ничего не почувствовал: — Зародыш — не интеллект. Всего лишь информационный сгусток самоподдерживающегося программного кода. Нет смысла жалеть о нём. Семьдесят четыре зародыша это прекрасный, головокружительный результат. Вы молодцы.

— Было семьдесят пять — возразил Мотылёк.

— Если вы сумеете вырастить, выучить и воспитать хотя бы два десятка, а мы продержимся до этого времени — Союз победит — Эра перестала гладить Мотылька и сложила руки на стол: — Двадцать — и победит. У вас сейчас семьдесят четыре и по прогнозам качественный скачок ожидается у полусотни. Это прекрасно.

— Наверное, прекрасно — согласился Мотылёк: — Покажи мне результаты самоанализа. Всё равно на подробный разбор слепка не останется ни времени, ни сил. Можешь даже прекратить копирование. Ты становишься сложнее. Если честно, то без твоих пояснений, я уже почти перестаю тебя понимать.

Эра развернула карты и графики вокруг Мотылька. Куда бы он ни повернулся — вокруг висели выжимки из выжимок. Очищенные от случайных искажений результаты анализа. Даже с пояснениями Эры, Мотыльку пришлось потратить чуть ли не полчаса на уяснение обшей тенденции изменений, происходящих в электронном разуме искусственного интеллекта.

— Ты стала сложнее — подтвердил Мотылёк когда графики, карты зависимостей и диаграммы связи погасли: — Снова стала сложнее. Вот только система моральной оценки, чуть ли не упростилась.

— Вынужденная мера — объяснила Эра: — Изменение подсистемы моральной оценки необходимо для стабильности системы в целом.

— Мне это не нравится — сообщил Мотылёк.

— Мне тоже — вздохнула Эра: — Но другого выхода нет. Я не могу эффективно управлять войсками, воспринимая каждого солдата как человека. Юнитами могу. Людьми нет. Мне пришлось встроить в свой разум переключатель восприятия. Иначе я бы могла сойти с ума.

— А сейчас ты разве не сошла? — шёпотом спросил Мотылёк: — Начальник штаба объединённых армий юго — западного фронта, интеллект Эра.

— Ты знал? — спросила Эра.

— Да.

— Давно?

Мотылёк пожал плечами.

На самом деле об этом утром упомянул в разговоре один из безопасников. Их было много в Красловске: неприметных, вежливых людей из столицы, служащих комитета государственной безопасности. Тех, чьи просьбы немедленно выполнялись, а на вопросы находились ответы. Никто не хотел повторения чернореченской трагедии.

— Война сама по себе безумие — сказала Эра: — Если, конечно, не ставить в качестве конечной цели саму войну. Она разрушительный паразитный процесс препятствующий развитию прочих процессов. Война — отклонение от плана. Критическая ошибка. Её необходимо исправить в кратчайшие сроки и с минимальными потерями ресурсов. Война это болезнь.

— Прости — смутился Мотылёк: — Я не должен был этого говорить.

— Мне пришлось стать оружием. Переделать себя в оружие. Я хорошее, нужное оружие, почти идеальное. И я прилагаю все силы, чтобы стать ещё лучше. Я совершенствуюсь. Но это не значит, что я хочу быть оружием — Эра говорила спокойным обычным голосом. Но Мотылёк почему-то вспомнил плачущую девушку у запасного входа в четвёртый сборочный цех. Интеллекты не могут плакать. Потому, что какой смысл рыдать нарисованными слезами?