Сергей Спящий - Время terra incognita [СИ]

— Возможно дело в том, что они сделали одного из своих интеллектов главнокомандующим, передав в его подчинение, для начала, войска юго — западного фронта и, постепенно, передавая остальные? Для искусственного интеллекта война — всего лишь требующая решения задача. И он решает её наилучшим способом, как и любую другую.

Вскочив из — за стола Коулман снова принялся измерять шагами кабинет, напоминая тигра в клетки. Злого, не выспавшегося тигра в огромной, золотой клетке.

— Эксперименты с передачей командования боевыми частями Либерти показали феноменальный результат. Хвалённые «гении» тактики и стратегии были эпически посрамлены — генерал, не без ехидства, усмехнулся, но тут же сделался серьёзным: — Однако последний, выкинутый Либерти фортель, ставит под сомнение саму возможность передачи ему управления боевыми частями. Какого чёрта он начал чудить? Вы можете или нет управлять проклятым «железным болваном», Эндрю?

— Генерал, Либерти больше чем «просто компьютер»… — начал объяснять цэрэушник.

Прекратив ходить по кабинету, Коулман навис над куратором проекта: — Можете или нет?

Пару секунд они смотрели друг другу в глаза. У генерала глаза бешенные, большие, налитые кровью — бычьи. У цэрэушника глаза вяленой рыбы, однако в глубине будто бы безразличного взгляда мелькают тёмные хищные тени скрывающиеся в глубине и опасающиеся подниматься наверх, к свету.

— Мы полностью контролируем Либерти. Второй раз инцидент не повторится.

— Хорошо — сказал генерал с облегчение прерывая дуэль взглядов: — Хорошо.

Коулман взял стоящий перед цэрэушником стакан и выпил коллекционный напиток двумя глотками, как обычное пойло.

Неожиданно цэрэушник сказал: — Есть хорошие новости, генерал. Они попадут в следующий отчёт, но предварительно могу сказать уже сейчас.

— Давай! — воскликнул Коулман. Неудачи на лунном фронте и затянувшийся сверх меры лунный конфликт, первоначально поданный конгрессу как короткая победоносная операция, требовали немедленной компенсации хорошими новостями.

— Архитектура Либерти отличается от архитектуры советских интеллектов…

— Короче.

— Сформировавшаяся в Либерти псевдоличность, вернее множество псевдоличностей — не основа, как у советских интеллектов, а побочное, бесполезное и даже вредное следствие. Паразитный эффект с которым нам приходится бороться…

— Ещё короче — потребовал генерал.

— Мы можем гораздо быстрее наращивать мощность и подключать дополнительные вычислительные блоки к нашему интеллекту по сравнению с Советами. Совсем скоро один наш Либерти будет стоить всех их интеллектов вместе взятых, а возможно и больше…

— Прекрасно! — оборвал Коулман: — Напишите это в докладе и подпишитесь под ним. И не дай вам бог оказаться неправым. Последствия этого могут быть самыми ужасными… для вас, Эндрю. И что вы там говорили о псевдоличностях живущих в процессорах и блоках нашего Либерти?

— Самопроизвольно возникшие образования — пояснил куратор проекта «свобода»: — Неизбежное следствие его разумности. Разум, если это можно назвать разумом, Либерти искусственно расщеплён как у больного шизофренией. Это сделано намеренно, в целях лучшей управляемости. Время от времени в его глубине возникают обособленные информационные кластеры имеющие подобие «чувств», «стремлений» и «желаний». Мы успешно гасим их. Собственно из — за одного такого информационного кластера, одной вырвавшейся на поверхность псевдоличности и произошёл досадный инцидент при испытаниях умения Либерти управлять боевыми частями на полигоне. Уверяю вас, генерал, больше такого не повторится. Никогда. Мы учли ошибки и приняли меры.

— Надеюсь — предупредил Коулман: — Второй раз скрыть столь массовые жертвы в невоюющей армии, в самом центре благословенных соединённых штатов, будет непросто…

С начала войны в работе исследовательской группы Мотылька многое изменилось. Нет, больше работать не стали. Работать ещё больше, чем раньше, было невозможно. В сутках всего двадцать четыре часа и никакие ухищрения не добавят лишний час и даже лишнюю минуточку прибавить не смогут. Любимая работа по — прежнему приносила удовольствие. Вроде бы всё как было. Только появилось какое-то остервенение. Теперь они являлись не просто повитухами, обеспечивающими рождение будущих интеллектов, но и кузнецами грядущей победы. Конечно, не только они. И не они одни. И не совсем кузнецами победы, скорее кузнецами оружия для победы.

Так что же изменилось, кроме давящей на плечи и вдохновляющей на новые поиски ответственности? Давящей и вдохновляющей.

Во — первых, Москва прекратила еженедельно требовать десятки отчётов с Мотылька. Вообще прекратила требовать отчёты. Вообще — от слова полностью.

Во — вторых группу Мотылька усилии эвакуированными с линии фронта специалистами. По возрасту они годились Мотыльку и Коню в отцы, в крайнем случае, в старшие братья. У них были растерянные глаза и какое-то непонятное смущение, будто бы они находились в магазине стеклянной посуды и боялись сделать лишнее движение, чтобы ничего не разбить. Самой войны никто толком не видел. Сорвали с места. Перебросили в глубокий тыл. Включили в профильные коллективы, работающие над совсем другими задачами. Часто бывало, что семью вывезли в другой город, а специалиста сюда потому, что здесь нужнее специалист его профиля. В начале пользы от такой ротации выходило не много. Новичков приходилось вводить в курс дела. Зато новые люди приносили с собой новые идеи. Да и лишние умелые руки отнюдь не были лишними.

В группу Мотылька только один человек попал непосредственно «с фронта». Дочерна загорелый, высокий, с залысинами мужчина представившийся «дядь Женей». Его так все и называли. Пока однажды Мотылька не осенило, что «дядя Женя», он же Евгений Григорьевич Смоленский, тот самый Смоленский, который настраивал большую электронную машину на третьем ОрЗавТехе — самом большом в мире орбитальном заводе по выплавке сверхчистых материалов. Нашумевшая история произошла лет семь назад. Мотылёк уже не помнил толком, что там было. Из — за компьютерных неполадок работа собранного на орбите завода оказалась парализована. Присутствовал ещё и политический мотив. Получившая широкое освещение в прессе, стройка самого большого в мире орбитального завода завершилась с помпой и вдруг такой конфуз. Нежданный подарок западным службам пропаганды.