Саймон Морден - Билет в один конец [litres]

Попытается ли кто-либо из журналистов, политиков и кого там еще заставить «Ксеносистемы» раскрыть имена заключенных? Быть может, Американский союз защиты гражданских свобод? Какой-нибудь дотошный юрист, жаждущий сделать себе имя? И как в таком случае поступят «Ксеносистемы»? Раскроют анонимность тех, кого отправили на Марс, и сын Фрэнка узнает, где его отец?

Лежа на матрасе, Фрэнк сначала услышал, затем увидел, как Зевс зашевелился. Потянувшись, он поднялся на ноги.

– Ты куда?

– В сортир, – ответил Зевс. – Чтобы не толкаться, когда встанут все.

Пробравшись между лежащих на полу тел, он скрылся в крошечной кабинке, одной на всех. Раздвижные двери плохо скрывали то, что происходило внутри. Зевс с трудом помещался внутри, и то, что он употреблял в пищу, не слишком благодатно воздействовало на тех, кто вынужден был дышать той же самой атмосферой. К счастью, те самые очистители, которые удаляли из воздуха все плохое, удаляли также и запахи. В целом, несмотря на стесненное пространство, все было довольно пристойно, почти по-больничному стерильно.

Через несколько минут яркость ламп увеличилась до максимума и зазвучал мелодичный звон. Фрэнк не мог сказать, призван ли он был стать мягкой заменой резкому звуку тюремных звонков и сирен: цель была та же самая, и он, Фрэнк, все равно ничего не мог с этим поделать. Следовательно, это было ничуть не лучше.

Все потягивались, все жаловались, все ругались друг на друга за то, что мешают, все колотили в переборку рядом с туалетом, призывая Зевса поторопиться. Под ними на первом уровне Брэк уже был освещен ярким сиянием экранов, а Алиса наверху еще даже не пошевелилась.

– Алиса! Пора вставать!

Ничего.

Приподнявшись на цыпочках, Фрэнк похлопал ладонью снизу по решетке.

– Алиса!

Что-то пролетело у него перед лицом. Крошечное и белое, похожее на снежные хлопья. Не останавливаясь, это что-то пролетело сквозь решетку у Фрэнка между ногами.

– Алиса!

Наверное, дело было в его голосе. Недовольный гул вокруг стих, и один за другим все посмотрели вверх. Зевс приоткрыл дверь туалета, начал было что-то говорить, но быстро замолк на полуслове.

– Что там у вас? – окликнул Брэк.

– Я поднимусь наверх, – вызвался Фрэнк. Поднявшись по трапу, быстро и бесстрашно, он просунул голову в отверстие в верхней палубе. – Алиса!

Она лежала на матрасе, свернувшись клубком, словно младенец в материнской утробе, и все еще спала. Лицо ее было обращено к Фрэнку, глаза закрыты, рот чуть приоткрыт, бутылочка с водой в пустом пространстве между руками и телом. В руке у нее была зажата маленькая упаковка таблеток. Фрэнк осторожно забрал их у нее.

Он прочитал надпись на разорванной серебристой фольге: «Фентанил, 600 мкг, внутреннее».

– Что такое фентанил? – спросил он.

Снизу послышался голос Зеро:

– Ого, это скверная штука. «Китайская белизна».

– Но что это такое?

– Вроде героина. Но только сильнее.

– Насколько сильнее?

– Это практически чистый препарат. Ну раз в сто.

Фрэнк прикоснулся к щеке Алисы. Она оказалась холодной, неэластичной. Словно воск. Фрэнк подсчитал, сколько таблеток не хватает. Шесть. И Алиса умерла до того, как приняла седьмую, провалившуюся сквозь решетку.

– Зовите Брэка! – воскликнул Фрэнк. – Пусть срочно поднимается сюда!

– Что с ней произошло?

– Она… умерла.

– Твою мать! Она же была… – Зеро помолчал. – Она же была нашим врачом! Твою мать!

– Киттридж, с дороги! Вверх или вниз!

Фрэнк предпочел подняться вверх, и Брэк опустился на корточки рядом с телом Алисы. Он послушал ее дыхание, пощупал пульс, приоткрыл веки, после чего откинулся назад на пятки.

– Уж она-то знала, как это сделать! – Брэк пробурчал что-то невнятное, принимая от Фрэнка упаковку таблеток. Взглянув на нее, он отшвырнул ее прочь. – Глупая стерва!

Фрэнк поймал упаковку в воздухе. Он почувствовал, как у него внутри снова поднимается странная, чуждая ярость.

– Не смей называть ее так!

– А ты сам как ее назовешь, Киттридж? Она оказалась слабой и сбежала, как трус, бросив нас в узкой протоке, заполненной водой, без надежного средства передвижения. Как ты собираешься строить эту базу? Впятером выполнить работу, предназначенную для семерых? Боже всемогущий, теперь нам это ни за что не сделать!

Они сидели на корточках, разделенные телом Алисы.

– Ты мог бы помогать нам.

Предложение Фрэнка было отвергнуто с каменным лицом.

– Я здесь слежу за тем, чтобы все шестеренки крутились. Я поддерживаю работу систем этого аппарата, чтобы вы, недоумки, могли заниматься своим делом. Кто-нибудь еще хочет покончить с собой? У нас есть для этого хорошие средства. Быстро и легко. – Брэк поднялся на ноги. – Я с этим разберусь. А вы перекусите, натягивайте скафандры и выходите на улицу.

– Это правда? – Стиснув кулаки, Фрэнк подчеркнуто медленно разжал все пальцы по отдельности. – У нас недостаточно припасов.

– И от кого же ты это узнал?

Фрэнк кивнул на Алису.

– От нее, она сказала, что у нас всё заканчивается.

– У нас достаточно всего. Главное, чтобы вы, шутники, перестали вести себя как в летнем лагере. – Брэк протянул руку, и Фрэнк вернул ему таблетки. – Все это слышали? Вы понимаете и согласны? Больше никаких ошибок. Больше никакого свободного доступа к лекарствам. Работа. Это все, что я от вас хочу, это все, что мне от вас нужно.

– Брэк, Алиса мертва. Прояви хоть какое-нибудь уважение!

– Может, нам попросить нашего кроткого разрисованного нациста спеть нам «Будь рядом с нами, господь!»? Зажечь пару свечей в этой атмосфере из чистого кислорода? Она тебя подставила, Киттридж! Она всех нас подставила. Всё, что она знала, всё, что умела, она забрала с собой. Вот как она тебя уважала, и я воздам ей ровно столько же уважения. Да, она мертва. А вы продолжаете жить. Хотите, чтобы так было и дальше? К нам здесь не подоспеет на помощь кавалерия. Здесь нет никого кроме нас.

Снизу донесся голос Зевса:

– Мы устроим что-нибудь попозже. Сегодня вечером. А сейчас нам нужно двигаться дальше. Ну же, Фрэнк, спускайся сюда.

Фрэнк чувствовал отвращение к самому себе и не мог разобраться, в чем дело. Когда он сидел в тюряге, он никогда не старался досадить своим тюремщикам, но он также не стучал на своих товарищей-заключенных. Сейчас же ему больше всего на свете хотелось избавиться от Брэка. Фрэнк чувствовал, что осквернено все его естество. Поэтому он спустился вниз по трапу, сходил в кладовку, взял безвкусную баланду, которую они ели на завтрак, наполнил водой бутылочку, провел несколько минут в сортире, отправляя на восстановление всю переработанную жидкость, и проверил скафандр и системы жизнеобеспечения, не сказав больше никому ни слова и ни разу не вспомнив про Алису.