Василий Ершов - Ищейки [litres]

Паренёк под взорами десятков людей снял чёрную согретую ладонью крышку. Тишину рассёк хриплый гортанный крик, и на край коробки взгромоздилась невиданная птица: кривой нос крючком, белоснежные перья, высокий хохолок на темени.

«Попугай!» – Кристоф не мог скрыть восторга.

Толпа возликовала. Попугай, глянув на площадь сперва одним, потом другим глазом, заметил наконец заворожённого паренька и боком-боком перебрался сначала к нему на руку, а потом и на плечо. Свежеиспечённый заклинатель расплылся в счастливой улыбке. Но главным триумфатором стал, несомненно, мессир Бериллио. Он несколько раз почтительно поклонился рукоплескавшей публике, затем указал на нового хозяина экзотической птицы и произнёс:

– Границ не существует! Этот мальчик только что совершил чудо!

Разумеется, это было не так. Однако всем было наплевать: в такой вечер как никогда хотелось верить в чудеса.

«А птицу он, поди, в рукаве прятал?» – съехидничал Кристоф.

Энвер не ответила. На её лице явственно читалась досада.

Потом мальчик с птицей на плече сошёл со сцены, и номер фокусника продолжился своим чередом. Было превращение факелов в букеты с цветами. Было пронзание пальцев булавками – без всяких последствий для самих пальцев. Было разъединение сцепленных друг с другом цельных железных обручей. Было прохождение сквозь сплошную деревянную стену. Было исчезновение людей, скрытых занавесом, которые потом обнаруживались в опечатанных ящиках. Было распиливание ассистентки, не проявившей никакого беспокойства по поводу отделения одной половины туловища от другой. Феерия эффектных фокусов и трюков – как самых простых и безобидных, так и сложных, даже опасных – завершилась кульминационным номером, который назывался «Побег от смерти». Мессир Бериллио, связанный по рукам и закованный в цепи, был опущен в стеклянный сундук, который несколько водоносов наполнили водой. Далее сундук заперли амбарным замком и накрыли тёмным покрывалом. Последовало нервное ожидание. Когда прошло две минуты, многие на площади стали подозревать самое худшее, а одна дородная матрона в розовом капоре и чепце даже лишилась чувств. Но тут под покрывалом материализовался человеческий силуэт, а потом и само покрывало полетело прочь. Мастер иллюзий стоял на опустевшей западне живой и невредимый, только мокрый, а на дне сундука лежали не тронутые с виду верёвки и цепи. Такому исходу событий были рады решительно все, особенно приведённая в чувство матрона в чепце. Хмурилась только колдунья из Агентства поиска магических аномалий.

«Ты чего, Эн?» – смеясь про себя, спросил белый маг.

«Я… я… это просто немыслимо! – внутри у Энвер, обычно спокойной, всё клокотало от возмущения. – Как можно рассуждать о явлениях, о которых не имеешь ни малейшего понятия?! Как – скажи, как – этот шарлатан может говорить такое?! Как, прикрываясь великим именем магии, можно делать такие вещи?! Как балаганные фокусы можно обзывать чародейством?! Да кто он такой?!»

– Мессир Бериллио, дамы и господа! – донеслось со сцены.

– Дешёвый шарлатан! – последние слова ведьма выкрикнула, топнув при этом ногой. Стоявшие рядом гости ярмарки шарахнулись в недоумении.

– Воу-воу, Эн, полегче! – напарник приобнял чародейку за плечи, увёл от циркового помоста.

– «Магия – ложь», надо же! Да он сам лгун! Чёрт возьми, я с шести лет занимаюсь волшебством! И уж поверь, мне пришлось кое-чем заплатить за это!

Люди расступались перед странной парочкой. Кристоф привёл кипевшую ведьму на окраину площади – туда, где румяные девушки разливали пиво всем желающим, и усадил за один из круглых столов, освещаемых масляными фонарями.

– Две кружки светлого, пожалуйста, – блондинка в белой блузке кивнула чародею, ослепительно улыбнулась и отправилась выполнять заказ. – Ты как, Эн?

К Энвер уже возвращалось её обычное самообладание.

– Это же несправедливо, Крис. Маги существуют уже не один десяток лет, все простые люди об этом знают и давно смирились. Волшебство стало повседневностью, проникло во все сферы жизни. Сила помогает всем, движет прогресс. Тот же Конвент, хотя я далеко не всегда согласна с его политикой, сумел добиться мира и стабильности после хаоса Войны, когда человечество стояло на грани гибели.

– Если уж совсем по-честному, то именно появление магов ту Войну спровоцировало, – это уже был другой Кристоф – мудрый и рассудительный. – И потом, что тебя так задело? Это ведь шоу. В чём фокус, прости, любого шоу? Правильно, воздействовать на публику. Шокировать её. Чтобы люди были поражены, удивлены и в конечном счёте удовлетворены. И впоследствии ещё не раз платили деньги. Элементарный принцип хлеба и зрелищ.

Блондинка, весьма милая и хорошенькая, принесла и поставила на столешницу две внушительные кружки пенного напитка. Выпрямилась, стрельнула глазками в чародея, застенчиво улыбаясь и накручивая косичку на палец. Кристоф одарил её благодарным взглядом, подвинул к ней по столу талер:

– Сдачи не нужно, леди.

Блондинка зарделась, развернулась на каблучках и упорхнула – не забыв, однако, ладошкой смести монету со стола. Ведьма проводила разносчицу напитков ядовитым взглядом.

– Ишь как бёдрами выписывает. Держу пари, ты этой девице приглянулся.

– Хлебни-ка лучше этого нектара, – Кристоф поднёс кружку ко рту, сделал пару глотков. – М-м! Определённо, изготовители знают толк в напитках.

– Да точно приглянулся. Ты ведь парень хоть куда! – чародейка последовала совету товарища.

– Не отвлекайся. Вернёмся к нашим баранам, – агент поиска магических аномалий поставил кружку на стол. – Вот это пиво – хлеб. На нём заработают пивовары. А действо, что творится вон там, на подмостках, – это зрелище. На нём заработают циркачи. Кто-то уйдёт отсюда при деньгах, кто-то с новыми впечатлениями. Все довольны.

– Я недовольна, – Энвер выпила сразу половину кружки. – Кто давал право каким-то провинциальным ловкачам корёжить столь высокие материи?

– Шоу, Эн. Для воздействия на публику хороши любые средства.

– Только не такие. Есть вещи, которые лучше не опошлять. Это одно из тех правил, что я усвоила ещё ребёнком.

– Я знаю, Эн, – терпению мага не было пределов. – Знаю о трудностях твоего обучения. Знаю, с какими проблемами тебе пришлось столкнуться. Но и ты пойми этих артистов. Им никогда в жизни не достичь и малой толики того, что доступно тебе. Они, в отличие от тебя, так и останутся провинциальными циркачами, обременёнными вечным поиском заработка, беззащитными перед болезнями и разбойниками. Они никогда не познают, не поймут природу Силы – следовательно, никогда не поймут тебя.

– А как же клоуны? Ты ведь понял, по кому они проехались.