Карина Демина - Юся и эльф [СИ]

А теперь демон веселился.

То есть…

— Это ты Юсе помог?

Согласие.

Определенно. Тогда… тогда, пожалуй, понятно, откуда у простой девочки взялись силы противостоять некроманту.

— Спасибо.

Не за что.

Да, он помогал не столько ей, сколько себе. Любую темницу можно разрушить, было бы время. А у демона в запасе вечность имелась.

— Вот и я о том же… да и мало ли, что с лесами произойдет, если тебя в них прикопать. Мор там, нашествие саранчи или этих… как их… яблоневых плодожорок.

Яблони в эльфийских лесах?

— Да я знаю, что там слишком дивно для обыкновенных яблонь.

Крыса ковыляла.

И хвост волочила.

Она добралась до бочки и легла, свернувшись калачиком.

— Это так, примера ради.

Я смотрела, как гаснут искры истинной жизни, а хрупкое крысиное тельце перерождается тьмой.

— Главное, что ты выберешься… сто лет, двести, триста… демоны ведь долго живут.

И вновь согласие. А с ним одобрение.

— Поэтому вся эта затея с прятками изначально лишена смысла. И не суть важно, Предвечный лес или морские глубины… рано или поздно ты выберешься. И что потом?

Ярость.

Такая вспыхнувшая всепоглощающая ярость, от которой я едва не прикусила язык. А крысу и вовсе судорогой скрутило.

Треснула шкура.

Завоняло гнилью.

— Слушай, — я с трудом преодолела собственный страх. — Если будешь так себя вести, то разговора у нас не выйдет. Возьми себя… гм… ты же взрослый демон, ты способен справиться с эмоциями.

Прозвучало, говоря по правде, не слишком убедительно, но ярость отступила. Откатилась волной.

Я же потрогала прокушенную губу. А ведь и не заметила… и если подумать, а в последние дни мне только и оставалось, что думать и давить преображенных крыс, то вряд ли я беседую именно с рукой. Нет, демоны создания древние, могучие и все такое, но не настолько, чтобы отдельные их конечности вели себя разумно.

Скорее уж конечность выступает своего рода мостом.

И тогда…

— Если я верну тебе твое?

Молчание.

И тишина звонкая-звонкая, как та старая покрытая пылью бутыль, в которой тетушка хранила вишневый настой.

— Мы договоримся. Я отдам тебе твою конечность, а ты просто уберешься из мира. Никакой мести. Никаких разрушений. Ни…

Наверху хлопнула дверь.

Громко так хлопнула, заставив насторожиться. Эль прикрывал ее аккуратно, бережно даже, да и ступал бесшумно. Он успел изучить характер старого моего дома, каждую треклятую половицу, обходя особо скрипучие.

А гость вот задел.

И выматерился.

И… как он сюда попал?

…не один.

Предупреждение?

Я сунула шкатулку на полку, за первый ряд мутных банок, в которых еще плавали останки огурцов. Что поделать, если хозяйственности во мне еще меньше, чем совести? Это тетушка их бы выкинула, а банки вымыла, чтобы закатать новую партию, я же…

Вытерла руки.

Чужаки преодолели внешнюю ограду. Прошли мимо малины и сиротки, который, как оказалось, далеко не ко всем людям относился с должным уважением.

Взломали дверь. А Эль ее запер утром. Хорошо запер. Я даже не могу сказать, меня ли защищая, или пытаясь предотвратить возможный мой побег. Главное, что заклятья были надежными.

Но в доме чужаки.

…магия.

Светлая.

Эльфийская.

Даже так? И отчего меня это не удивляет.

— Да нет здесь никого, — а вот голос этот заставил взглянуть на подвал по-новому. Спрятаться бы… я не так наивна, чтобы полагать себя великим бойцом.

Но куда?

В бочку с капустой я не полезу. А вот вторая… если согнуться, если…

— Погоди…

Я не без труда сдвинула крышку. А демон мерзопакостненько захихикал. И если я к этому смеху его была привычна, то людям наверху пришлось туговато.

Кто-то что-то выронил.

Кто-то выругался.

Кто-то… велел остальным заткнуться.

— Ищи, — от того, как это было сказано, по спине мурашки побежали. И крышку с бочки я содрала одним движением.

Поморщилась, ибо воняло.

И все же решилась.

Почти.

— Стоять, — голос парализовывал и напрочь лишал воли. — И куда ты собралась, детонька?

А вот говорившего я не видела. В свете фонаря оказались лишь сапоги. Хорошие сапоги из мягкой кожи. Такие же у Эля имеются, только темнее на полтона.

И куда более поношенные.

— Бежать? Раньше надо было думать.

Заклятье?

Или что-то иное? Запах полыни, сирени и дурмана… человек в плаще спускался медленно. И готова поклясться, что ему моя беспомощность доставляла немалое удовольствие.

А демон замер.

Затаился?

— Тебя ведь предупреждали… по-хорошему предупреждали, — сказал мне незваный гость, который в моем подвале смотрелся… да неправильно смотрелся.

Таким на балах место.

И в гостиных. Великосветских, да. Рожа вон породистая, с легким флером лошадиности.

— И отчего ослушалась?

Светлый костюм.

И плащ на плечах почти белый. На плаще капли воды поблескивают камнями драгоценными. А у меня в голове одна мысль: кто ж в белом-то на дело ходит?

Он огляделся.

Сделал вдох.

Поморщился. Взмахом руки раскрыл платочек, помахал перед собой, добавляя подвально-капустной вони ноты розового масла.

— Сам дурак, — сказала я, когда поняла, что мне вообще позволено говорить. Эх, еще бы двинуться… или двинуть.

Спустился.

Через крысиный трупик переступил брезгливо. А я, между прочим, никого-то в гости не звала. Вот совсем не звала… а они явились. И зря, выходит, надеялась… на что вообще я надеялась?

Чувство безысходности накрыло с головой, лишая всякого желания сопротивляться.

— Так-то оно лучше, — пальцы его сдавили щеки, и рот мой приоткрылся. — Не стоит ерепениться.

Еще как стоит.

Только… чего ради?

Что хорошего есть в моей жизни?

Дом полуразвалившийся? Или вот… подвал этот, в котором воняет нежитью… или…

— Краш? — раздался громких хриплый голос. — Ты туточки?

— Здесь, — согласился гость, отпуская меня.

Физически.

Чувство тоски и безысходности никуда не делось. Как и понимание, что жить мне, в принципе, осталось недолго.

— Как… вы… сюда… — говорить и то получалось с трудом. Я мелко и часто сглатывала слюну, которой вдруг наполнился рот. Еще немного и она потечет по подбородку.

…хорошо, что я здесь…

…и что я одна…

— К любому замку можно ключ подобрать.

Парочка, спускавшаяся по лестнице, отличалась от моего нового знакомого, как матерый выжляк от дохлой кошки. Идущий впереди был невысок, широкоплеч и мрачен. Он глядел исподлобья, и шмыгал перебитым носом. Маленькие глазки смотрели недобро, а след от ожога на левой щеке вносил свою долю очарования в облик.

— Нашлась? — поинтересовался он и сплюнул под ноги. — Ишь, хитрая…

На меня он смотрел спокойно, без ненависти, разве что с толикой раздражения, и раздражала его вовсе не моя персона, скорее уж сама необходимость куда-то лезть.