Александр Тестов - Украсть миллиард [СИ]

Мне было не до красот пейзажа, даже предложенную комнату я смотреть не стал, а лишь мотнул головой, обозначая согласие, поставил какую-то неразборчивую закорючку в гостевой книге, сгреб ключ и уже через пять минут спал сном праведника, употребив в качестве снотворного две чашки крепчайшего кофе.

Утром меня разбудило солнце, немилосердно бьющее в глаза — вчера, сморенный усталостью, я забыл задернуть штору. Я встал, потянулся. Шлепая босыми ногами по полу, подошел к окну и широко распахнул его.

За окном широкая серая лента асфальта огибала невысокие холмы, поросшие лесом. Белоснежные двухэтажные домики с серо-зелеными крышами выглядывали из-за деревьев. Не смотря на сходство архитектуры, ни один из них не был похож на другой. Как это удалось строителям — загадка. Похоже, сегодня ожидался ясный солнечный день. Здесь это было редкостью.

Прямо перед моими глазами находился один из бывших скоростных участков чемпионата «Формулы-1». Впоследствии трассу сократили с пятнадцати километров до семи из-за слишком большого количества аварий, кажется, в семьдесят третьем году на двадцатичетырехчасовых гонках тут разбились насмерть сразу три пилота. Так что этот участок оказался за пределами Большого Кольца. Но свято место пусто не бывает. И проклято — тоже. Участок профессиональной трассы немедленно захапали менее известные брэнды, и те, кто купил здесь недвижимость ожидая тишины, покоя и близости к минеральным источникам — здорово просчитались. Близость к источникам осталась, а все остальное — извините. Ночью, не смотря на «мертвый» сон я слышал рев гоночных моторов, как по мне, так это была лучшая музыка в мире.

Я покрутил на запястье затейливый браслет из бисера — прощальный подарок Радуги. Солнечный луч ударил в него, заставив вспыхнуть и заискриться сине-зелено-желто-оранжево-малиновый узор. По стенам запрыгали разноцветные зайчики, и я поймал себя на том, что бездумно улыбаюсь. «Мир — это улыбка…»

… - Как ты запоминаешь цифры?

— Отлично, — удивился я, — у меня вообще со склерозом проблем нет.

— Ну да, это ведь твоя профессия, — покивал Кролик, — я дам тебе телефон. Позвонишь по нему только в самом пиковом случае.

— Например? — уточнил я.

— Если просто в полицию загребут — не звони.

— Понял, — слегка опешил я. Похоже, приятель здорово переоценивал меня, если считал, что обвинение во взрыве самолета — это мелочи, с которыми я вполне способен справиться сам, не привлекая таких серьезных парней, как он.

— Ты и в самом деле считаешь, что «все мы под колпаком у Мюллера»?

— Нет, — покачал головой Кролик. Но лишь у меня отлегло от сердца, как он тут же все испортил, добавив, — Не все.

Мы расстались, подробно обговорив, что и как я не должен делать: обращаться в посольство, пытаться наладить контакт с родственниками, друзьями, любимыми женщинами, связываться с Кроликом за исключением экстренных случаев, копать под «Алексу», конфликтовать с полицией, переходить улицу в неположенном месте, бросать фантики мимо урны и так далее, миллион сто пятьдесят шесть правил, которые можно свести к одному: «не светиться, сидеть тихо, как мышь под метлой».

— И как долго? — скривился я.

Кролик пожал плечами.

— В идеале — пока не поймают настоящих террористов.

— Но кто будет их ловить, если есть — я? Человек без профессии, без документов, которого разыскивает Интерпол, да еще неизвестно как оказавшийся в этом самолете? Думаешь, этой истории с желтым шариком кто-то поверит?

— Я разве сказал, что ты должен прикинуться диванной подушкой? Действуй. Но очень осторожно. Я помогу тебе.

Что-то приятель недоговаривал. Но я не стал настаивать. Знал — бесполезно. Напоследок он вручил мне мобильный телефон, хлопнул по плечу и, пожелав удачи, как-то быстро отдалился, растворившись в толпе на Рю де Ро, среди плащей, зонтов и спокойных отстраненных улыбок.

Я остался один, даже приблизительно не представляя, что я все-таки должен делать. И в каком порядке.

На площади у фонтана расположилась довольно живописная группа. Их было человек двадцать, но никакого напряжения они не создавали: пестрая стайка очень похожих между собой мужчин, женщин и детей — все в джинсе, расшитой бисером, длинные волосы расчесаны на прямой пробор и перехвачены «хайратниками», на шее — кошельки с бахромой. Они заняли три скамейки, кому не хватило места — расположились прямо на бордюрных камнях. Удивительно, но вся эта толпа не привлекла никакого внимания ни прохожих, спешащих по своим делам, ни пары полицейских, которые прошли мимо и даже головы не повернули. На мне их взгляд задержался несколько дольше. Я едва не начал тихонько паниковать, тем более, что один из них тронул своего напарника за плечо и, что-то сказав, развернулся, было, ко мне. Мои губы сами собой растянулись в улыбке: доброжелательно-безразличной. Я глянул на небо и раскрыл прикупленный по случаю зонт.

Что делать, если полицейский спросит документы?

Пронесло. Его напарник отрицательно качнул головой и дернул подбородком в другую сторону.

Кошмар! Надо что-то делать, иначе я не продержусь на этих улицах даже до вечера.

«Дети цветов» меланхолично курили, поглядывая по сторонам. У одной из них на животе висела «кенгурушка» с удивительно спокойным, улыбчивым ребенком.

Я подошел ближе и присел на бордюр рядом с рыжеволосой незнакомкой в широком джинсовом сарафане. Ее лицо было загорелым, а изящные руки от запястий до предплечий украшены бисерными «феньками».

— Здравствуй, — сказал я по-английски, надеясь, что это слово она поймет.

Девушка обернулась и, чтоб мне пропасть, приветливо улыбнулась.

— Здравствуй, — бойко ответила она, — ты не местный? Меня зовут Радуга, а тебя?

Ее английский был с сильным привкусом обучающих курсов, но вполне понятен.

— Крыса, — ответил я, — не так красиво, но тоже вполне натурально и близко к природе.

Она рассмеялась, подхватила меня за руку и потащила представлять остальным. Пара минут — и я окончательно потерялся в вихре пестрых платков, стеклянных и деревянный браслетов, тянувшихся мне навстречу и забавных имен-ников: Мир, Фауна, Любовь, Солнечный Ветер, Голос Травы…

Они двигались «вместе с ветром» куда глядели глаза и несли ноги, не очень заботясь о том, что на их пути могут встретиться какие-то там шлагбаумы, и плохо веря, что им могут преградить дорогу абстрактные линии на карте, которые странные люди называли вроде бы государственными границами.

Я почувствовал себя так, словно меня подхватил какой-то доброжелательный ураган и мягко, ненавязчиво увлек за собой. Я не сопротивлялся.

Община заночевала, разбив лагерь прямо на газоне в центре столицы. Где-то за час до заката появился полицейский и направился в сторону нашего табора. Зрелище, надо сказать, было любопытным: девчонки ставили шатры из непромокаемой ткани, чистили картошку в бумажный пакет, отдельно вынесли и поставили на самое видное место биоунитаз. Из толпы выделился уже пожилой «юноша» с седыми патлами чуть не до пояса, перехваченными бежевой косынкой. Он протянул руку парню в форме, выслушал что-то, покивал, рассмеялся, похоже, в ответ на какую-то шутку и, хлопнув полицейского по плечу, скрылся в своем шатре. Страж порядка обвел лагерь внимательным взглядом, отметил пакеты и биотуалет, что-то бросил в коробочку коротковолновой рации и рассосался в сумерках, которые уже начинали сгущаться.