Ханна Хаимович - К нам едет инквизитор

Выглядело это, пожалуй, еще более жутко, чем одноног, опутанный нитями из самого себя.

Там, где стояли человеческие фигуры, теперь клубился бесконечный черный дым. Он метался, как живой, пытаясь вновь собраться в фигуры и раз за разом терпя поражение. Остался один-единственный кто-то, и в него Лещинский вперил взгляд прозрачных глаз…

Нет, уже не прозрачных. В них зажглись зловещие багровые угольки. Точно как тогда у Богдана Сергеевича, в тот вечер, когда Кристина оказалась на импровизированном допросе. Или даже страшнее. Может, потому, что с Богданом Сергеевичем она была почти не знакома, а вот видеть темную сторону человека, которого знаешь как спокойного, рассудительного и доброго — это впечатляет сильнее. Да и был ли Лещинский добрым вообще? Или такая иллюзия создавалась из-за его вежливости?

— Кто тебя послал? — не повышая голоса, спросил он у кого-то.

Тот раскрыл рот — и закрыл. Снова раскрыл, попытался что-то сказать, но из горла вырывалось только мычание. А может, все было наоборот, и кто-то пытался не говорить, а заставить себя молчать… Кристина вспомнила, как действовал взгляд Богдана Сергеевича. Выпивал мысли, лишал воли, заставлял помимо собственного желания говорить правду. Кто-то пытался сказать правду, но некие чары, наложенные на него и не менее мощные, чем инквизиторские, схлестнулись с воздействием Лещинского. Полем боя стал несчастный кто-то. Его лицо побагровело, он зажимал себе руками рот, но не мог отвести взгляд или даже моргнуть, чтобы вырваться из-под внушения.

— Великая Пустота… — наконец то ли выговорил, то ли простонал он.

Великая Пустота? Кажется, это было что-то из верований кого-то. Как существа, наделенные разумом, они имели свои верования. Великая Пустота считалась божеством, создавшим кого-то. Интересно. Марианна Бойко сумела и ее подчинить? Да бред, никакой Великой Пустоты не существовало, магические создания зарождались из магических флуктуаций. Или нет?

Хотя все могло быть проще — Марианна притворилась Великой Пустотой. Много ли нужно, чтобы создать иллюзию?

— Где она? — продолжил допрос Лещинский.

Кто-то снова ударился в пантомиму. Но на этот раз ограничительная магия оказывалась сильнее. Существо так ничего и не сказало. Хрип перемежался со сдавленными стонами, руки сжимали рот, глаза выкатывались из орбит, точно кто-то собирался вот-вот лопнуть.

«Да прекратите! — хотелось крикнуть Кристине. — Вот уж точно — издевательство над слабыми!»

Но кто-то был не просто каким-нибудь созданием, над которым Лещинский решил поглумиться от нечего делать. Он был источником информации. И Кристина прикусила язык.

— Можешь не отвечать, — медленно произнес инквизитор, не отводя взгляд. Видимо, понял, что ничего не добьется. Кто-то слегка расслабился, ужасающая гримаса муки разгладилась.

— Зачем ты ломаешь машины? — спросил Лещинский, отвлекая кого-то. Решил временно отступить, дать существу поверить, что его самая главная тайна в безопасности, а потом ударить? Похоже на то.

— Чтобы задержать ЕГО, — неожиданно внятно ответил кто-то.

Наверное, на эту информацию у него не было табу. Забыли наложить или не посчитали нужным. Кристину пробрала дрожь от замогильного тона и лица, исполненного уверенности в правоте.

— Кого именно? — отрывисто уточнил Лещинский.

— Техно… гена, — медленно ответил кто-то. — Техногена… он придет, и машины будут править нами, и машины станут магией, и маги исчезнут…

Голос стал монотонным и абсолютно бессмысленным, будто существо уже превратилось в машину и озвучивало печатный текст голосовым ботом.

Кристина вздрогнула. Восприятие мгновенно обострилось до предела, ее будто ударили под дых. «Он придет»! Неужели речь о том чудовище, пришествия которого боялись сектанты? Ни о ком другом кто-то говорить просто не мог. Он придет… Машины станут править, а маги исчезнут…

Техноген…

Перед глазами пронеслись апокалиптические картины — то ли «Восстание машин», то ли еще какие-то кадры из старого киберпанка. Машины строились в колонны и маршировали в неведомые дали, роботы надевали на людей наручники и бросали в тюрьмы, а сами занимали их место и варили себе по утрам кофе в турках, а потом выливали его за окно, и нюхали цветы, не чувствуя запаха, и сажали на огородах помидоры, которые осенью так и оставались гнить на кустах… Бр-р. Кристина потрясла головой, обуздывая разгулявшуюся фантазию. Тем более что кто-то, кажется, совсем другое имел в виду. Но что?

Об этом спрашивать нужно было уже не его, а Марианну Бойко или ее сообщников, будь они неладны.

Глаза Лещинского полыхнули ярче. Кто-то замер истуканом, потеряв контроль даже над мелкой моторикой и мышцами лица.

— Иди к Великой Пустоте, — тихо и вкрадчиво сказал ему Лещинский. — Нас здесь нет. Ты никого не видел и ни с кем не разговаривал. Иди туда, где Великая Пустота говорила с тобой.

Кто-то послушно развернулся — и потерял всякий интерес к собеседникам. Забыл, что его только что допрашивали и пытались выведать, где находится Великая Пустота, забыл, что эту тайну нужно было оберегать всеми силами. Он начал быстро пробираться по стройплощадке, перепрыгивая через траншеи от гусениц кранов и обходя горы земли и песка.

Но когда зрительный контакт с инквизитором разорвался, кто-то снова обрел способность соображать. Поэтому, преодолев пару десятков метров и подойдя к забору, он остановился.

— К Пустоте не нужно идти, — произнес он, обращаясь к самому себе. — Чтобы попасть в Пустоту, нужно слиться с ней…

И его фигура поплыла, оборачиваясь клубами дыма. Несколько секунд — и кто-то рассеялся, как прежде его собратья.

— Черт, — сказал Лещинский абсолютно нормальным тоном. — Номер не прошел. Ладно, попробуем с одноногом.

Зловещий огонек в глазах исчез, инквизитор выглядел как обычно. Он перехватил у Яржинова невидимые нити контроля, и бесчувственный одноног завис в воздухе примерно в полуметре от земли.

— Они все погибли! — со смесью удивления и возмущения проговорила Катарина. — Жалко-то как…

Кристина сказала бы это немного иначе, но в целом была согласна. Да и вся недавняя сцена оставила неприятное послевкусие.

— Магические существа не погибают, это нежить, — чуть раздраженно ответил Лещинский. — Или вам бы хотелось, чтобы я отпустил их, и они бросились прямиком к преступникам — предупредить?

Ему не ответили, да он и не ждал. Вскинул руки, заставляя однонога светиться ярче, и стал одними губами произносить заклинания. Вскоре из клубка, в который превратилось создание, показался кончик нити. Лещинский схватил его. Сухо затрещало электричество. Одноног отлетел на несколько метров — и быстро-быстро покатился по воздуху.