Павел Корнев - Рутинёр [СИ]

– Думал, не найду? – спросил бретёр, шагнув следом.

– Знал, что найдёшь, – быстро ответил лекарь.

– За тобой должок.

Эстебан оказался неробкого десятка, а, быть может, просто не видел смысла унижаться, он скрестил руки на груди и хмуро бросил:

– С какой стати? Ты бы меня и слушать не стал! Только на смех поднял!

– Мог бы попытаться, – отрезал маэстро Салазар. – Должен был попытаться! Мы же были друзьями! С друзьями так не поступают!

– Были друзьями? – уточнил лекарь.

– Были, Эстебан. Уже только были, – подтвердил бретёр и покрутил ус. – Но долг никуда не делся.

– Чего тебе нужно, Микаэль? – с тяжким вздохом спросил Эстебан и повёл рукой. – Как видишь, я не бедствую, но и больших богатств не стяжал. Я лишь скромный лекарь-ритуалист, не маэстро-истинный.

– Так всё дело в этом? – оскалился бретёр. – Ты поэтому не счёл нужным поговорить со мной?

– Долг, Микаэль. Чего ты хочешь?

Маэстро Салазар пару мгновений шумно дышал, грозно задувая крылья крупного носа, затем убрал ладонь с рукояти шпаги и поскрёб заросший колючей чёрной щетиной подбородок.

– Чего я хочу? – хмыкнул он и перечислил: – Жильё, стол, твоё время. Не слишком много времени, до конца лета.

Эстебан уставился на бывшего друга во все глаза.

– О чём ты, Микаэль?

– Возьмёшь на пару месяцев ученика, – пояснил бретёр. – Натаскаешь, как сможешь. На этом всё, будем в расчёте.

Лекарь надолго задумался, потом спросил.

– Кого?

Маэстро Салазар поманил его за собой, вышел на галерею и указал вниз.

– Её.

– Кого её? – не понял Эстебан.

– Девчонку в мужском платье. Не беспокойся, после оденется, как и подобает сеньорите. Что-то она уже умеет и скальпелем пациента не зарежет, но лучше начинай с азов. Юнец просто поживёт с ней, будет учить арифметике. К концу лета они уедут в Кальворт.

– Во что ты меня хочешь впутать, Микаэль? Мне всё это не нравится!

– Плевать, что тебе нравится, а что нет! – отрезал маэстро Салазар. – Такова цена, но могу взять и кровью!

Эстебан сначала побледнел, затем покраснел, но, прежде чем бывшие друзья успели наговорить друг другу глупостей и схватиться за оружие, я поднял руку со служебным перстнем.

– Как магистр Вселенской комиссии я присматриваю за этой девицей, – сказал я лекарю. – Никаких неприятностей не будет.

– Хорошо, – сразу сдался Эстебан. – Вы тоже хотите остановиться в моём доме?

– Нет! – рыкнул маэстро Салазар. – Приютишь эту парочку, мы найдём себе жильё сами.

Лекарь кивнул и обратился ко мне:

– Мой знакомый сдаёт комнаты над таверной «Счастливый штурвал». Это совсем рядом, дом со штурвалом дальше по набережной. Можете остановиться там.

– Благодарю за совет, – кивнул я и начал спускаться по лестнице.

Микаэль двинулся следом, но сразу обернулся и негромко сказал.

– Я убил его. Отрезал Тибальту его набитую дерьмом голову и помочился на труп. Вот так!

Больше он не сказал лекарю ни слова.

Надолго в доме Эстебана, а точнее – его тестя-аптекаря, которому и принадлежал особняк, мы не задержались. Оставили обживаться Уве и Марту, а сами забрали их коней и осла и отправились проверить квартиры над таверной, о которой нам рассказал лекарь.

– Что у вас за счёты? – спросил я Микаэля, когда мы подъехали к набережной.

– Учились у одного профессора, там и сдружились, – невпопад ответил бретёр. – Я ведь тоже учился в университете. Год для получения лицензии, без этого никак не обойтись, ты же знаешь.

– Вопрос был не о том.

Маэстро Салазар повертел шеей, будто ему начал давить воротник сорочки, после пояснил:

– Мы продолжали общаться после окончания обучения. Когда среди соседей начала расходиться ересь скопидомов, Эстебан просто взял и уехал в Ренмель. Ничего мне не сказал.

– Ты бы его не послушал.

– Не послушал, да. Но предупредить меня он должен был в любом случае. Мы были друзьями.

И вот с этим утверждением я спорить не стал.

Таверна занимала первый этаж добротного углового здания, сложенного из серого камня, вместо вывески на фасаде висел штурвал, явно настоящий, снятый с корабля. Я оставил Микаэля приглядывать за лошадьми, а сам зашёл в питейное заведение и справился насчёт жилья. Зашёл удачно – бородач за стойкой помимо бара отвечал ещё и за квартиры на верхних этажах. Достаточно быстро мы столковались о плате за апартаменты и стойла в конюшне, распрягли коней и потащили пожитки в арендованные комнаты.

Вид из окон не слишком просторного жилья открывался на Рейг. Осенью и зимой здесь должно было дуть из всех щелей, а вот сейчас налетавший от реки свежий ветерок оказался весьма кстати, поскольку худо-бедно разгонял удушающую жару.

Микаэль кинул вещевой мешок в угол своей комнаты, встал в дверях и навалился плечом на косяк.

– Так понимаю, у нас сегодня дел невпроворот?

Я разложил на кровати сменную одежду, обернулся и кивнул.

– Всё верно понимаешь.

Бретёр поморщился, отлип от косяка и скрылся в своей комнате.

– Пойду, промочу горло, – сообщил он мне, сменив камзол на дублет.

– На вино не налегай! – крикнул я вдогонку, а сам, прежде чем переодеться в парадное платье, сполоснул от дорожной пыли лицо и шею под рукомойником. Пропахшую потом одежду побросал к двери, кольчугу убрал в саквояж, сверху пристроил пистоли, которые намеревался сдать для обслуживания колесцовых замков оружейнику.

После этого я придирчиво оглядел здоровенный сундук, усиленный железными полосами, положил туда ручную бомбу, по диагонали пристроил чехол с мушкетом, скидал ещё какую-то мелочёвку и поставил сбоку ящичек с бутылкой рома. Туда же отправил мешочек с перстнями; на пальцах оставил только две печатки – золотую магистра Вселенской комиссии по этике и серебряную с червонной накладкой лиценциата тайных искусств. Затем провернул в замке ржавый ключ и сокрушённо покачал головой – с подобным запором было по силу справиться и ребёнку. Пришлось браться за волшебную палочку и накладывать охранные чары. Плетение вышло не слишком сложным, но в левую кисть вгрызлась позабытая за последнее время ломота.

Провозился я в итоге не слишком долго и всё же, когда спустился в общий зал, Микаэля там уже не застал. Не стал задерживаться в таверне и сам, только предупредил управляющего, чтобы отнесли в прачечную грязную одежду и вычистили сапоги, и вышел на улицу.

Маэстро Салазар стоял у парапета набережной, попивал вино и с безучастным видом озирал гладь Рейга, над которой с пронзительными криками носились белые чайки.

– Мик! – окликнул я бретёра, но тот не обернулся лишь вскинул руку, давая понять, что услышал меня.

Я подошёл посмотреть, что именно так заинтересовало Микаэля, встал рядом и понимающе усмехнулся. Дул лёгкий ветерок и по воде бежала невысокая волна, раскачивая причалившую к набережной лодку, и полноватый молодой человек, выбираясь из той, едва не свалился в воду. Но комментарий в своей неизменной стихотворной форме маэстро Салазар отпустил совсем по иному поводу.