Павел Корнев - Рутинёр [СИ]

– Главное, не дай себя убить, – попросил старик и протянул руку.

Я поцеловал на прощание золотой кардинальский перстень, распахнул дверцу и выпрыгнул на мостовую. Маэстро Салазар соскочил с запяток, и карета тут же покатила прочь. Всю нашу беседу кучер не останавливал лошадей, так что теперь я озадаченно завертел головой по сторонам, пытаясь понять, где именно нас высадили.

– Мы около кафедрального собора, если тебя это интересует, – пояснил Микаэль. – Что же касается меня…

– Позже! – отмахнулся я и двинулся по переулку, чтобы пару минут спустя выйти на площадь, посреди которой высилась громада храма и царапала небо шпилем пристроенная к нему колокольня.

Мраморную облицовку стен этого грандиозного сооружения искусные мастера украсили барельефами с каноническими деяниями святых, а фронтон и высоченные бронзовые двери содержали изображения Пророка и его ближайших учеников. Но обычного умиротворения от созерцания этого великолепия я, увы, не испытал. В лучах закатного солнца камень отсвечивал алым и казался облитым кровью, да ещё какой-то кликуша в рубище что было силы орал, распугивая круживших над площадью голубей и привлекая внимание зевак.

– Выжечь мерзопакостное гнездо язычников! – вопил он, потрясая над головой кулаками. – Веками мы попустительствовали солнцепоклонникам, уверяя себя, что нас не касаются творимые на далёком юге кровавые обряды! И теперь пожинаем плоды собственной беспечности! Знания идут во благо, лишь когда подпитывают огонь веры, а не гасят его. Теперь же порок даёт всходы в душах молодёжи и развращает тех, кто ставит учёбу выше духовного развития! Множатся секты, льётся кровь во славу лживого культа солнца! В дом наш пришла беда!

Было предельно ясно, что монах нищенствующего ордена святого Матиса вдалбливает в умы слушателей мысль о необходимости очистительного похода на Арбес, так что я развернулся и зашагал прочь. На ходу обернулся к Микаэлю и спросил:

– Хочешь знать, что происходит?

– Имею такое желание, – подтвердил бретёр.

– Тогда давай найдём местечко потише и возьмём вина. Есть что обсудить.

Против такого предложение маэстро Салазар устоять не смог и махнул рукой.

– Идём!

Когда три четверти часа и кувшин вина спустя, мы покинули небольшую таверну и зашагали к Великому мосту, людей на улицах нисколько не убавилось, если не стало больше. Дневная жара, наконец, спала, и обыватели неспешно прогуливались по бульварам и площадям, обсуждали последние новости, ужинали за выставленными на улицу столиками, набивались в винные кабаки и кофейни. Отовсюду доносилась музыка, в тёмных переулках мелькали тени и слышался женский смех. Зимой всё было не так, зимой к этому времени Ренмель уже забывался беспокойной полудрёмой, но летние вечера тянулись долго, а в праздник Явления силы многие и вовсе не ложились спать до самого утра.

Маэстро Салазар бдительно поглядывал по сторонам и не убирал ладонь с рукояти шпаги, нас гуляки задевать плечами не рисковали и обходили стороной.

– Одного понять не могу, – сказал Микаэль, когда мы повернули на пустынную набережную канала, уходившего к реке. – Что связывает тебя с Канцелярией высшего провидения? Почему они сочли возможным обратиться к тебе? Пусть даже ты с того берега реки, но ведь там не жалуют ритуалистов!

Подобный вопрос не удивил, и ответил я без неуместных пауз.

– Я образец раскаянья, если ты забыл. Ангельская печать на моей спине тому порука.

Бретёр только хмыкнул.

– А помогать ты собрался догматикам, потому что…

– Мой отец – епископ Ренард прежде был большим человеком в Сияющих Чертогах, но сейчас в опале. Я не смогу встретиться, кроме как оказав услугу Канцелярии.

– Оно того стоит?

Я кивнул.

– Встреча с отцом, деньги, содействие догматиков в решении кое-каких наших проблем. Не переживай, в накладе мы не останемся. А ещё кто-то уничтожает святые места. Об этом тоже не стоит забывать. Этих людей надо найти.

Маэстро Салазар только фыркнул.

– Филипп, ты излишне религиозен для просвещённого человека.

– Одно другому не мешает, – усмехнулся я. – Не забывай, что все учащиеся и лекторы теологических факультетов – духовные лица, а церковь содержит едва ли не треть университетов. За счёт епископских пребенд живёт превеликое множество профессоров.

– Дело не в этом, – отмахнулся Микаэль. – Дело в том, что работать на догматиков опасно для жизни. Доводилось мне лицезреть агентов Канцелярии после допроса с пристрастием. В Лаваре кровью и пытками никого было не удивить, но тогда проняло даже меня. – Он на миг умолк, затем продекламировал:

– Мы уже сунулись, куда не следует! – резонно возразил я. – Есть предположения, кто пытался меня убить?

Микаэль только головой покачал.

– Примерно за час до твоего возвращения на площадь заявилась полдюжины головорезов. Двое остались попивать вино в соседней таверне, остальные перекрыли выходы с площади – по человеку на переулок. Трое на одного – шансов у тебя не было даже с пистолями.

Я выругался и ускорил шаг. Впереди замаячил мост, мы свернули на боковую улочку и спустились к воде. Там обнаружилась пристань с лодками и баркасами, горел костёр, от подвешенного над ним котла расходился одуряющий аромат глинтвейна. Рядом на огне жарили рыбу и колбаски, дальше высились какие-то загородки, тянулись приземистые строения складов и даже горбился двухэтажный домишко. И всё это – под мостом.

Рябой лодочник сразу приметил нас и помахал рукой, спешно осушил кружку, вернул её собиравшему за выпивку деньги оборванцу и поспешил к своему утлому судёнышку. Мы двинулись следом.

Обратный путь занял куда меньше времени, да и иначе и быть не могло – всё же плыли по течению, а не против. Правда, ветер усилился и волна хлёстко била в борт, но на скорости лодки это никак не сказывалось. Наоборот, гребец только шибче работал веслом, спеша добраться до пристани, прежде чем на город накатит идущий с востока грозовой фронт. И успел. Когда лодка причалила к пристани, на том берегу уже Рейга вовсю полыхали разряды молний, но до нас непогода ещё не добралась, мокнуть под дождём не пришлось.

Только перешли через мостовую и направились к таверне, на веранде которой пили и ели окрестные обитатели, из переулка выдвинулась худенькая фигурка. Микаэль дёрнул меня назад, а сам загородил от возможной опасности, но встревожился напрасно, это оказалась вновь нарядившаяся в мужское платье Марта.

– Ты чего здесь делаешь? – опешил я. – Только не говори, что сбежала!

– Не сбежала, – ответила ведьма и поджала тонкие бледные губы, но всё же соизволила пояснить: – Узнала у мастера Эстебана, где вы остановились, и пришла ночевать. Ты ведь не против, Филипп?