Павел Корнев - Рутинёр [СИ]

Маэстро Салазар рассмеялся, покачал головой и сказал:

– Пойду, напьюсь, а то вы своим воркованием спать не дадите!

Он протолкался через кучковавшихся у входа выпивох и скрылся в таверне, а Марта удивлённо захлопала глазами.

– Только не говори, что вы сняли одну комнату на двоих! – забеспокоилась она.

– Брось! – усмехнулся я и обнял девчонку за плечи. – Маэстро жалуется, что мы скрипом кровати будим его, даже когда останавливаемся не в соседних комнатах, а просто на одном этаже!

– Да он вливает в себя столько вина, что его и пушкой не поднимешь! – фыркнула ведьма и шагнула было к входу в таверну, но я придержал её и потянул к чёрному ходу, благо в апартаменты можно было подняться напрямую по задней лестнице. Приводить к себе столь сомнительного гостя на глазах завсегдатаев и обслуги мне по понятным причинам не хотелось.

На задворках таверны пахло застарелой мочой, выданный управляющим ключ с трудом открыл заржавелый замок, а рассохшиеся ступени немилосердно скрипели. Настолько немилосердно, что это обстоятельство неминуемо свело бы на нет любую попытку незаметно подкрасться к дверям наших апартаментов.

В комнате я первым делом запалил светильник, а Марта встала у окна, начала одну за другой расстёгивать пуговицы и сказала:

– Красиво.

Я подошёл и понял, что она имеет виду наползавшие с того берега чёрные грозовые тучи и срывавшиеся с них всполохи молний.

– Есть хочешь?

– Нет, меня покормили, – ответила ведьма, а когда я стянул с её худеньких плеч сорочку, запрокинула голову и уставилась своими льдисто-серыми глазами. – Соскучился по мне?

– Немного, – улыбнулся я и подтолкнул девчонку к широкой кровати. – Но с каждой минутой это чувство усиливается.

– Тебе нельзя верить, Филипп! – рассмеялась Марта, уселась на перину и начала разуваться.

– Никому нельзя верить в наше время, – спокойно заметил я и тоже начал раздеваться. – Ибо сказано: «верьте не словам их, но делам».

Девчонка вылезла из штанов и одобрительно рассмеялась.

– Тогда иди и покажи, насколько ты соскучился.

За мной дело не стало, а после мы лежали в обнимку и смотрели на вспышки молний за окном, слушали шум дождя, ощущали, как дрожит по порывами резкого ветра верхний этаж таверны.

– Как прошёл день? – спросил я и зевнул.

– Лечила чирей, – сообщила Марта и недовольно фыркнула. – Пришлось резать и только потом заживлять. Могла и сразу, но Эстебан сказал, что сначала всё надо хорошенько вычистить.

Я подозревал, что за хирургическую операцию лекарь смог содрать с пациента куда больше денег, чем за невнятное исцеление руками, но обеспокоило другое.

– Подожди-подожди! – нахмурился я. – Какое исцеление? У тебя же нет патента!

– Не волнуйся, Эстебан сделал вид, будто лечит сам, а я только ассистирую.

– Да не в это дело! Ему ты зачем о способностях рассказала?!

Девчонка захлопала ресницами, в льдисто-серых глазах мелькнуло непонимание.

– Но ты ведь… Филипп, ты ведь сам меня к нему привёл! Он начал спрашивать, что именно умею, ну и вот…

Ангелы небесные! Ну за что мне всё это?!

– Ты должна была практиковаться в медицине! – объявил я. – Травы, примочки, пиявки, порошки. Плюс хирургия. Но не более того!

– Я не подумала! – сказала ведьма и надулась, потом добавила: – Филипп, он же учит меня! Понимаешь? Учит!

Только и оставалось, что махнуть рукой.

– Ладно, чем займёшься завтра?

Марта страдальчески поморщилась.

– Буду штудировать медицинские труды и помогать Эстебану с пациентами, да ещё Уве наверняка заставит заниматься арифметикой и чистописанием. – Девчонка перевернулась набок. – Филипп, а так уж мне надо ехать в университет? Я не хочу!

– Желания ведьмы без патента не стоят и выеденного яйца. Желания истинного мага с патентом можно отливать из чистого золота.

– Ну ладно, – вздохнула Марта и размеренно засопела; как видно, уснула.

Я с минуту лежал и глядел в тёмный потолок, потом моргнул, и сознание мягко и незаметно растворилось в шуме шуршавшего по крыше дождя.

Проснулся на рассвете уже один – Марта умудрилась собраться и выскользнуть из комнаты, меня при этом не потревожив. Я напился из стоявшего на столе кувшина, достал из-под кровати ночной горшок и облегчился, а после, сообразуясь с местными обычаями, выплеснул его содержимое в окно. Холодно не было, но голым расхаживать по комнате не хотелось, поэтому натянул ночную сорочку и уже в ней оттянул в сторону тканный коврик и принялся ползать на карачках, осматривая половицы и в особенности щели между ними. Доски были на редкость плотно подогнаны друг к другу, в зазоры с трудом просовывалось даже лезвие ножа.

Меня это обстоятельство откровенно порадовало, я отыскал в своих пожитках кусок мела и вычертил на половицах круг – основу схемы святого Варфоломея. Одним лишь этим не удовлетворился, ещё накрошил немного известняка в ступку, добавил воды и растёр содержимое пестиком до состояния жидкой кашицы. Получившимся составом дополнительно промазал щели между досками, дабы во внешнем контуре схемы уже точно не осталось изъянов, и только после этого принялся выводить магические формулы и символы, признанные запечатать эфирное поле и не допустить никаких выплесков силы вовне.

Это Ренмель, столица просвещённого мира. Здесь проживает превеликое множество колдунов и тех, кто за ними приглядывает – по долгу службы или в силу убеждений, неважно. Если возьмусь упражняться в тайных искусствах, не приняв должных мер предосторожности, колебания незримой стихии точно не останутся незамеченными, и рано или поздно в гости пожалуют коллеги, а то и кто похуже. И едва ли я сумею объяснить, каким образом практикую магию с ангельской печатью на спине. Возникнут вопросы, одно потянет за собой другое, а там и до клетки, которую опускают с моста в воды Рейга недалеко. Не хотелось бы.

Но и не оттачивать своих навыков в обращении с волшебной палочкой я тоже уже не мог. Это был мой тайный козырь, это было… моё призвание. Пусть я и сумел заставить себя на несколько лет позабыть об управлении эфиром, но магия течёт по крови любого колдуна, никому не под силу отказаться от неё навсегда. Это как вино и даже хуже. Только прикоснись – и пропал.

Я колдун, пусть ущербный, но всё же колдун. И всегда буду им оставаться. Всегда!

С волшебной палочкой в руке я шагнул в центр круга святого Варфоломея, и на какое-то время неподвижно замер, размеренно дыша и неспешно погружая сознание в транс. Потом толкнулся волей в эфирное поле, оценил его сопротивление и окончательно убедился, что схема построена должным образом. Тогда начал прокачивать через тело силу, ощутил неприятную ломоту в кончиках пальцев левой руки, но продолжал, пока жжение не распространилось на всю кисть. Тогда покрепче стиснул волшебную палочку, сделал выпад, завил спираль, рубанул и сплёл несколько не слишком сложных узлов.