Павел Корнев - Рутинёр [СИ]

Если подстрекателями выступали именно приближённые маркиза, его показания и в самом деле могли помочь в кратчайшие сроки установить сбитых с пути истинного школяров, поэтому я задумчиво кивнул и произнёс:

– Явки, пароли, имена…

– Именно так, магистр! – оскалился Гуго Ранит. – Именно так!

Я закрыл папку и вернул её вице-канцлеру.

– А если маркиз не причастен?

Председатель дисциплинарного совета пожал плечами с какой-то даже показной беспечностью.

– И что с того? Эта сволочь и без того слишком долго коптит небо. Будь на то моя воля, удавил бы его собственными руками. Или вас не убеждают собранные коллегами материалы, магистр?

Материалы меня целиком и полностью устраивали, и я был вовсе не прочь избавить мир от высокородного извращенца, всё как обычно упиралось в детали. Святые небеса! Всё всегда упирается именно в них…

Гуго Ранит уловил мои сомнения и развёл руками.

– Магистр, как бы ни легли карты, вы точно останетесь в выигрыше. Стремительной карьеры, если показания маркиза помогут арестовать вероотступников, не обещаю, но иммунитет от преследования и хорошее назначение могу гарантировать прямо сейчас. Вытянем пустышку – моя головная боль, я костьми лягу, но не позволю передать ваше дело Верховному трибуналу. Останетесь в распоряжении канцелярии дисциплинарного совета, у нас вечно работы больше, чем людей.

Я кивнул, пусть и без всякой уверенности, ведь в делах подобных этому с исполнителем куда проще рассчитаться пядью заточенной стали. С другой стороны, моё нынешнее положение не располагало к излишней разборчивости. На одной чаше весов была весьма и весьма вероятная передача Верховному трибуналу, на другой – работа, пусть грязная, но всё же по профилю. Маркиз аус Саз отнюдь не безгрешный младенец, его остановить – миру благое дело сделать. А если уж обернуть предприятие к своей выгоде…

– Где, когда и как? – спросил я.

Лицо молота перекосила недобрая улыбка.

– Сегодня. Можно сказать – прямо сейчас.

Как оказалось, наученный горьким опытом маркиз не рисковал больше закапывать тела жертв в пределах собственного имения, зато полюбил речные прогулки и даже купил немалых размеров яхту. Частенько на ней собирались шумные компании, но в ночь на воссияние он чаще всего отчаливал от пристани лишь в сопровождении немногочисленной команды, пары телохранителей и случайной знакомой. Или знакомого. Что характерно – при возвращении следующим утром этого человека на борту уже не оказывалось.

– Жертв он подбирает с умом, обычно из числа тех, кого не станут искать, – поведал мне Гуго Ранит. – Уплывает за Гребень, там дальше идёт резкий набор глубины и водовороты, тела не всплывают. Предлагаю ночью забраться на борт, а потом затопить яхту.

– Сколько у маркиза людей?

– Два телохранителя и три члена команды.

– Кто-нибудь с даром?

Молот покрутил мощной шеей.

– Нет, мы бы знали. И выпускники столичного университета, и приезжие колдуны встают на регистрацию в обязательном порядке.

Я задумчиво хмыкнул.

– И всё же шесть человек – это немало.

– Экипаж – не бойцы, – уверил меня вице-канцлер, – а телохранители наверняка засядут в кубрике. Раньше они всегда поступали именно так.

– Вообще всегда?

– Всегда, когда нам удавалось организовать наблюдение, – поправился Гуго Ранит и предупредил: – Своих людей я не дам, вам придётся справляться собственными силами.

Я задумался, не стоит ли привлечь к нападению Марту, но сразу выкинул эту мысль из головы. Водные потоки делают эфирные поля чрезвычайно нестабильными, посреди Рейга помех будет даже больше, нежели в открытом море. Увы и ах, но морок ведьмы развеется, как рассыпается карточный домик под напором сквозняка. Та худо-бедно научилась ткать эфирные плетения, но поддержание их стабильности в столь сложных условиях было для неё пока что задачей воистину непосильной.

– Справимся, – решил я, наконец, и повторил с уже куда большей уверенностью. – Справимся!

Гуго Ранит кивнул и толчком распахнул дверь. Мы приехали на пристань.

Сборы много времени не заняли. Не прошло и часа, как «Звезда запада» – небольшая двухмачтовая шхуна под флагом Вселенской комиссии отчалила от пристани и пошла вниз по течению реки. Сразу после столицы Рейг растекался в совсем уж бескрайную гладь, усыпанную множеством островов; несколько их, преимущественно скалистых или поросших кустарником, образовывали гряду, именовавшуюся Гребнем, – она-то нам и была нужна. Нам – это мне и Микаэлю, экипаж в подробности грядущей эскапады посвящён не был.

Косые паруса поймали ветер, и узкая хищная шхуна начала споро набрала ход для того, чтобы четверть часа спустя встать на якорь посреди Рейга. Тогда Гуго Ранит закрылся с нами в капитанской каюте и, тыча толстыми пальцами в разложенную на столе карту, начал последний инструктаж.

– На лодке спуститесь до Гребня и дождётесь там темноты. Мы будем стоять ниже по течению. Заберём, когда подадите сигнал фонарём.

Маэстро Салазар слушал вице-канцлера с каменным выражением лица. Судя по гулявшим на его скулах желвакам, всё происходящее ему категорически не нравилось. Не нравилось до такой степени, что он даже не находил, что по этому поводу сказать.

– Команда не заподозрит неладного, когда мы отплывём непонятно куда? – уточнил я на всякий случай.

– Нам не впервой отправлять агентов на тот берег, – пожал плечами Гуго.

Микаэль не удержался от скептического смешка, и вице-канцлер мигом нацелил на него указательный палец.

– Мы – Вселенская комиссия! Вселенская! Отступникам не укрыться от нас на другом берегу Рейга!

Устранением паршивых овец из числа магистров и в самом деле входило в круг задач канцелярии дисциплинарного совета, тут Молот нам ничего нового не открыл. Что же касается оперативной работы на землях догматиков, то мне и раньше доводилось слышать о спасении впавших в немилость у Сияющих Чертогов учёных мужей и вывозе их в империю.

Гуго Ранит убедился, что никто больше не ставит его слова под сомнения, и предупредил:

– Только не забудьте переодеться перед возвращением. Не стоит давать людям пищу для размышлений окровавленной одеждой.

Я кивнул, указал Микаэлю на один из приготовленных для нас мешков, сам взял другой, оказавшийся весьма увесистым, и вышел на палубу. Там скрипели снасти, плескалась о борта шхуны мелкая речная волна, кричали над головой чайки. Экипаж был занят делом, на меня никто не глазел; создалось даже впечатление, будто стал невидимкой.

Ветер дул с востока, не слишком сильный и достаточно ровный, без резких порывов. Вверх по течению натужно ползли две вёсельных баржи, их нагонял пузатый парусник, несколько торговых судов шли в противоположном направлении. Солнце уже садилось в расцвеченную малиново-алыми разводами тучу, а берега были далеко-далеко; берега превратились в полоски на горизонте. Но вот острова Гребня просматривались достаточно чётко, мы точно успевали добраться на место до наступления темноты.