Илона Эндрюс - Магия побеждает [litres]

Март протиснулся между клеткой и Кэрраном, держа в руках два меча.

Ракшасы попятились, но едва ли лев что-то заметил: Царь Зверей кинулся на моего тюремщика.

Лезвия замелькали с невероятной скоростью. Альфа развернулся, не обращая внимания на боль, и мазнул по врагу когтями, разрывая одежду «Жнеца».

Хлынула кровь, заливая золотистую кожу Марта.

Но противники снова столкнулись.

Мечи со свистом рассекали воздух, когти рвали, челюсти щелкали.

Ракшас вонзил короткий клинок в бок Кэррана. Тот взвыл, упал и ударил Марта лапой, сбив его с ног.

Ракшас тут же вскочил, сжимая в руках мечи, и на полпути встретил Кэррана.

Не слишком умный поступок. Царь Зверей врезал лапой по лицу Марта.

«Жнец» пролетел почти по всему залу и быстро поднялся на ноги.

Кэрран погнался за ним.

Март крутанулся, как дервиш. Клинки превратились в смертоносный вихрь. Кэрран ворвался в воронку: порезы расползлись на его шкуре, но он вцепился в ракшаса.

Март подпрыгнул, отбросил один меч и воспарил в воздухе.

Кэрран напрягся. Чудовищные мускулы напоминали стальные пружины. Он метнулся за врагом. Когти цапнули Марта, зацепившись за его ногу. Ракшас попытался отбиться, но альфа повис на нем, вырывая куски из плоти «Жнеца», пока карабкался вверх по его телу.

Перекошенный львиный рот раскрылся, и оборотень укусил Марта за бок. Оба упали как камни, ударившись о плитки пола неподалеку от меня. Ракшас высвободился из хватки Кэррана, скользкий от собственной крови. Его взгляд был прикован к «Волчьему алмазу», стоящему на пьедестале. Он побежал к нему. Окровавленные пальцы вцепились в драгоценность.

А потом Март попятился и врезался в мою клетку.

Я протиснулась сквозь прутья и вонзила нож Ливи в основание его горла, между левым плечом и шеей. Лужа моей крови задрожала, послушная моей воле, и впилась в спину ракшаса сотней шипов. «Волчий алмаз» вылетел из его ладони. Я сомкнула руки на шее Марта, пытаясь задушить его, но у меня не было сил.

Кэрран подхватил с пола камень, положил огромную левую лапу на плечо ракшаса и с размаху врезал «Волчьим алмазом» по янтарной физиономии.

Ракшас заорал.

Кэрран бил его, снова и снова вколачивая камень в противника. Кровь фонтанами разбрызгивалась по залу. Удары превратили идеальные черты лица Марта в багровое месиво. Меч выпал из его пальцев.

Кэрран вмазал ему в последний раз, оторвал его от клетки, сломав мои кровавые шипы, которые рассеялись черной пылью.

А затем альфа свернул Марту шею, сломав тому позвоночник, и с оглушительным ревом потряс безжизненным телом перед толпой ракшасов.

Они бежали. Хлынули прочь, в спешке сметая друг друга, стремясь убраться подальше.

Кэрран разогнул прутья клетки.

– Ты – суицидальный урод, – прохрипела я. – Что ты здесь делаешь?

– Возвращаю долг, – прорычал он.

Он вытащил меня наружу и увидел рану в моем животе. Морда химеры дернулась. Он прижал меня к своей груди.

– Останься со мной.

– Куда же я… уйду, Ваше Величество? – У меня кружилась голова.

Раздался треск. Я сумела оглянуться. Какой-то новый жуткий оборотень вытаскивал оцепеневшую Ливи из ее укрытия за клеткой.

– Все в порядке, – приговаривал монстр. – Тетушка Би с тобой.

В противоположном конце зала кто-то боролся с потоком бегущих ракшасов. Сверкнул меч, и я узнала Хью Д’Амбре с Ником, следующим за ним по пятам.

Он заметил нас и что-то закричал.

– Что он тут делает? – рявкнул Кэрран.

– Он военачальник Роланда. Он здесь из-за меня.

А точнее, из-за женщины, сломавшей клинок его господина.

– Не повезло. Ты моя. – Кэрран повернулся и побежал, унося меня прочь.

Хью заорал, но удирающие ракшасы увлекли его за собой.

Я лежала в объятиях Кэррана, пока он мчался к другому выходу.

К нам присоединились остальные оборотни. Я уже плохо их различала. Просто покоилась у Кэррана на руках (его лапы трансформировались), почти ослепшая. Каждый толчок вызывал все большую боль в позвоночнике. Мягкая тьма поглощала и окутывала меня.

– Останься со мной, детка.

– Останусь.

Во сне ли я или в кошмаре наяву, я уже ничего не могла понять. Однако я оставалась с Кэрраном всю дорогу. Я чувствовала его руки, и когда дворец накренился, и позже, когда оборотни начали выпрыгивать наружу, пикируя на зеленый холм. Я оставалась с ним на протяжении всей безумной гонки по джунглям.

Последнее, что я помнила, были каменные развалины и лицо дока.

Мне приснился Кэрран.

– Вылечи ее! – рычал он.

Дулитл отвечал, что он не Господь Бог и может сделать только то, что в его силах.

Мне снилась Джули, плачущая у моей кровати, Джим, сидящий рядом, Андреа, рассказывающая мне какую-то запутанную историю… Звуки смешивались в моей голове до тех пор, пока я наконец не смогла больше этого выносить.

– Почему бы вам не помолчать? Пожалуйста.

Я моргнула и увидела лицо Кэррана.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – улыбнулась я.

Это и впрямь он. Живой.

– Я просила их заткнуться. Всех тех, кто в моей голове.

– У нас есть лекарства. Тебе скоро станет легче.

– Вероятно, я не могу себе этого позволить.

Он погладил меня по щеке.

– Ты пришел за мной, – прошептала я.

– Как всегда, – ответил он.

– Идиот. Пытаешься выбросить свою жизнь на ветер?

– Просто остаюсь начеку. Забота о твоей безопасности держит меня в форме.

Он наклонился и нежно поцеловал меня в губы. Я потянулась к нему, и он крепко обнял меня, не отпуская долгое время. Я закрыла глаза, улыбаясь простому удовольствию от прикосновения его кожи. Но потом мои руки отяжелели.

Он осторожно положил меня обратно на подушку и ушел.

Я свернулась калачиком под одеялом. Мне так тепло и безопасно. И, совершенно счастливая, я снова заснула.

Пытка началась утром, когда док поднес три пальца к моему лицу.

– Сколько пальцев?

– Одиннадцать.

– Слава богу, – сказал он. – Я уже начал беспокоиться.

– А где же Его Нервозность?

– Уехал вчера вечером.

Я боролась с клубком эмоций: сожалением, что не увижу его, облегчением, что он убрался восвояси, счастьем, что он достаточно здоров, чтобы уехать. Я и правда безнадежна.

Дулитл вздохнул:

– Мне нужно говорить тебе то, что принято в таких ситуациях? Где ты, как самочувствие, как ты попала сюда?

Я посмотрела на него:

– Док, мы должны перестать встречаться подобным образом.

Кислая гримаса исказила его лицо.

– Ты убеждаешь того, кто и так согласен.

Джим оказался первым моим посетителем. Он проведал меня сразу после того, как меня истыкали иголками, померили температуру и вообще довели до состояния полуобморока.

Он бесшумно вошел и сел возле кровати: скорее начальник службы безопасности, чем мой угрюмый напарник. Джим очень серьезно на меня взглянул и произнес: