Майкл Салливан - Коронная башня. Роза и шип (сборник)

– Я разочарован.

– Во мне?

– Что ж… прежде вы прикладывали ухо к двери каждого аристократа, и я всегда мог рассчитывать на вас по части чего-нибудь… м-м… интересного.

– Во-первых, я не прикладываю ухо к дверям – для этого у меня есть слуги. – Очередное хихиканье. – Во-вторых… – Она замялась.

– Прошу, уважьте меня! Я отчаянно нуждаюсь в хорошей истории.

– Вообще-то… – начала она и смолкла. Ее взгляд остановился на его руках. – Помилуйте, где ваш стакан?

– Ну, э-э, я, так сказать, вчера загулялся допоздна, если вы меня понимаете. И у меня все еще немного болит голова.

– Тем более!

Она стояла, сложив перед собой руки, и выжидательно улыбалась.

– О! Ну конечно, простите меня. Вам принести сидра?

– Это было бы очень мило с вашей стороны.

Пробираясь сквозь толпу к ближайшему бочонку сидра, Альберт думал, что лишился формы. Раньше ему это лучше удавалось. Он сам должен был предложить ей выпить. В прошлом он держал при себе несколько кружек, чтобы сразу угостить собеседника.

– Потому что это смешно! – крикнул граф Лонгбоу. – Он уже пять сотен лет как мертв!

– Ты трус! – рявкнул в ответ граф Западной марки.

– А ты дурак!

Они ругались возле большого дубового стола, брызгали сидром друг на друга и на графа Пикеринга, который стоял между ними, словно изгородь между двумя быками. Альберт быстро налил кружку сидра, не забыв поймать кусочек яблока, и вернулся к леди Констанции.

– Спор о щите? – спросила она, не заметив или проигнорировав отсутствие у него второй кружки.

– Приятно, что все осталось по-прежнему.

– На этот раз они кажутся более непреклонными.

– Больше сидра, я полагаю. Итак, о чем вы говорили?

– Ах да. – Леди Констанция показала на другую сторону комнаты. – Вы помните леди Лилиан?

В дальнем конце зала Альберт увидел красивую женщину в бледно-голубом бальном платье, которая определенно выглядела неважно. Она смотрела прямо перед собой, словно пребывала в ином мире. Альберт кивнул в ее сторону.

– Лилиан Травал из Оуктоншира?

– Да, а рядом с ней ее муж, Харберт, ему принадлежит доходный торговый флот, который стоит в Роу. Похоже, у нее крупные неприятности.

– Она не…

– Ах нет, думаю, хуже. Мне действительно не следует вам это рассказывать.

– А сколько выпили вы ?

Констанция помедлила, ее взгляд блуждал по залу.

– С тех пор как пришла сюда?

– Не имеет значения, сделайте еще маленький глоток и продолжайте.

Она подчинилась, только это был не маленький глоток, а большой.

– В общем, как вам наверняка известно, ее подозревали в связи с лордом Эдмундом из Сэнсбери. Что, разумеется, соответствует действительности, но она прекратила встречаться с ним больше года назад. А поскольку никаких доказательств не было, ее муж согласился, что это лживые слухи. Но… недавно Харберт спросил про серьги, те, что подарил ей на годовщину. Он хотел видеть их и проявил странную настойчивость. Она сказала, что их, должно быть, украли, но супруг обвинил ее в том, что она забыла их в спальне Эдмунда.

– Совпадение?

– Вряд ли. И тут ей на помощь пришла горничная и заявила, что госпожа совсем недавно одолжила серьги леди Гертруде.

– А она одолжила?

– Конечно, нет.

– Но зачем горничной лгать?

– Затем, что она знала, где на самом деле находятся серьги. А знала она потому, что сама их украла. Девчонка стащила серьги со стола и передала барону Макмэннису, который как раз вел жаркие переговоры касательно флота лорда Харберта. Макмэннису страсть как хотелось взглянуть на торговые декларации Харберта.

– И он подговорил горничную?

– Именно. Спланировал все заранее. Горничную должны были принять на работу в поместье Макмэнниса, где она, без сомнения, получила бы обещанные привилегии. И теперь, чтобы сделать вид, будто она не изменяла мужу, несчастная Лилиан должна действительно обмануть его и отдать декларации в обмен на серьги. Проблема в том, что она искренне любит старика Харберта, и этот поступок разобьет ей сердце. Так что, как видите, сегодня бедняжка Лилиан не в себе и, к сожалению, не получает никакого удовольствия от чудесного праздника. Разумеется, это не моя шалость, но мне так нравится рассказывать эту историю.

– Сплетни вам к лицу, миледи.

– Я знаю. – Веер кокетливо затрепетал.

– Леди Констанция, – сказал Альберт. – Интересно, не предпочтет ли леди Лилиан расстаться с деньгами, а не с декларациями, чтобы получить назад серьги?

– Конечно, предпочтет, но Макмэннис заработает на декларациях намного больше, чем сможет предложить ему Лилиан. Кроме того, есть еще одно препятствие… Макмэннис поступает так не только ради выгоды.

– Я не собирался платить Макмэннису. Дело в том, что я знаю неких особ, которые с радостью согласятся вернуть даме похищенную собственность – за разумные деньги. Что вы на это скажете?

– Скажу, что это невыполнимо. Макмэннис тщательно охраняет эти серьги. Не удивлюсь, если он надевает их на себя, когда ложится спать. Забрать их у него просто невозможно.

– Я в этом не уверен. Особы, о которых я говорю, крайне талантливы.

Леди Констанция улыбнулась.

– Правда? И о каких талантах идет речь?

– Тех, что не пристало обсуждать со столь достойной дамой.

Она прищурилась.

– Альберт Уинслоу, с такой стороны я вас никогда не видела.

– Я тоже не обделен талантами.

– И во сколько обойдутся эти таланты?

– Пятьдесят золотых тенентов королевской штамповки решат дело.

– Правда?

– Я так полагаю. Мне потребуется лишь описание серег и небольшой аванс. Скажем, двадцать золотых. Леди Лилиан могла бы потребовать у Макмэнниса одну серьгу, чтобы убедиться, что они действительно у него. Я передам серьгу моим коллегам, и в считаные минуты пара вернется к владелице.

– И вы действительно сможете устроить подобное? Это было бы великолепно. Мы не только помогли бы несчастной леди Лилиан, но она оказалась бы должна мне услугу, а все мы знаем, какими ценными бывают услуги. – Леди Констанция снова хихикнула. Ее глаза метались из стороны в сторону, выдавая напряженную работу мысли. – Как приятно, что вы вернулись, Альберт. Без вас было ужасно скучно.

– Я тоже рад, что вернулся.

Их внимание отвлек звон бьющегося стекла и лязг металла. На другой стороне зала распростерся на полу граф Лонгбоу, а над ним навис Конрад Ред. Мужчины встревоженно заслонили дам, музыка стихла. Конрад выхватил меч у приблизившегося стражника и оттолкнул его.

– Ты жалкое подобие человека! – взревел Конрад, потрясая оружием над головой. – Ты ничуть не лучше своих предков – вы все лживые трусы!

– Хватит! – Голос разнесся по большому залу, подобно раскату грома.

Все головы повернулись к королю, который в струящейся парадной мантии из пурпурного бархата, подбитого горностаем, быстро пересекал зал.