Джеймс Роллинс - Последняя одиссея [litres]

– Говард у нас не просто раввин, – пояснил Ро, – у него степени в археологии и антропологии. Сегодня он наш гид.

Грей нахмурился.

– И что же он…

Говард развернулся и направился к широким ступеням.

– Если я верно понял запрос Себастиана, то начать стоит со второго этажа.

Раввин двинулся в сторону лестницы, а Ро прошептал Грею:

– Я поведал ему о древнем враге, о котором мы хотим разузнать побольше. Не волнуйтесь, я был осторожен.

Сейхан и Грей переглянулись.

«Всем же будет лучше, если это так».

Грей старался не отставать от монсеньора.

– Что еще за древний враг?

Ро остановился.

– Тот, о ком упоминалось на древних схемах, по которым да Винчи мастерил золотую карту. Бану Муса считали, что он обитает в Тартаре и обрушился с войной на три цивилизации, уничтожив их и ввергнув в темные века.

– Как все это связано с Сардинией? – спросила Сейхан.

– Я думаю, что первым делом враг прибыл сюда. – Ро оставил их, поспешив за другом. – Пусть лучше Говард объяснит.

Сейхан посмотрела на двух стариков.

Католик и иудей.

«А нас преследуют арабы, то есть мусульмане».

Все основные религии этого уголка планеты в сборе.

Ребе провел их на второй этаж и остановился у пятифутовой каменной плиты, покрытой глубоким клиновидным письмом.

– Камень из Нуоро, – пояснил Говард. – Сокровище нашего музея. Датируется восьмым или девятым веком до нашей эры.

Ро выгнул бровь.

– Иными словами, это середина гомеровской эпохи, темные века.

Говард развернулся к плите.

– Древнейший памятник финикийской письменности. Послание фрагментарно сообщает о великой войне «строителей нурагов» против могущественного врага, принесшего огромные разрушения.

Сейхан взглянула на Ро: тот прямо светился гордостью.

– С кем они сражались?

Говард улыбнулся.

– Этой загадке в обед сто лет, и я все никак не могу ее решить.

«Как и кучка бесчестных убийц».

– Я, кстати, курирую экспозицию на эту тему. – Ребе жестом пригласил их следовать за собой в соседний зал, отгороженный веревкой и полиэтиленовыми занавесками; выставка еще только готовилась. – Здесь все о «народах моря».

В небольшом помещении за пластиковой ширмой шли два ряда витрин, большая часть которых пустовала, хотя в отдельных лежали крохотные статуэтки и бронзовое оружие. Однако гид отвел их к дальней стене, где развешивали картины.

– О «народах моря» мало что известно, как и о большей части гомеровской эпохи, – объяснял Говард, – поэтому даже организовать эту выставку в верном порядке для нас тот еще вызов. Доподлинно известно, что это был союз мореходных государств, набравших силу где-то на западе Средиземноморья. Кем бы ни был этот враг, вторгнувшись в восточную часть Средиземноморья, он сокрушил одну цивилизацию за другой, принеся века тьмы.

– Темные века, – сказал Грей.

– Да. – Говард подвел группу к настенному экрану. – Вот карта их походов, дает общее представление о нападении «народов моря».

Придвинувшись ближе к Грею, Сейхан всмотрелась в россыпь стрелок, отмечающих нападение на Грецию, Ближний Восток и Египет. Если даты на схеме верны, то все три царства пали меньше чем за двадцать лет. Это было массированное наступление с запада.

Говард продолжал:

– Самое лучшее, пусть и скудное, описание войны дают египтяне, которым крепко досталось. Деталей маловато, но общий подтекст такой, что они переживали унижение и ужас. Вот, взгляните.

Говард перешел к соседнему экрану; на нем застыло хаотичное, безумное сражение на суше и воде, египетские солдаты в агонии битвы гибли сотнями.

– Это изображение нашли в храме близ Луксора. Оно не просто передает ужас. Кое-чего не хватает. Заметили?

Пока Сейхан сосредоточенно нахмурилась, Грей уже выдал ответ:

– Не показано, кто напал на них. Солдаты просто обороняются от некой силы.

– Египтяне были народ суеверный, – пояснил Говард. – Графике придавали огромный смысл, и, мне кажется, они побоялись раскрывать врага.

Сейхан вспомнила рассказ Мака и Марии о том, что вырвалось из трюма разрушенного дау. Неудивительно, что египтяне не стали такое изображать.

– Может быть, – высказался монсеньор Ро, – раскрыть врага пытался кто-нибудь другой?

Его слова удивили даже Говарда, и тогда Ро указал вверх.

– Покажи им гигантов.

«Матерь Божья…»

Грей так и раскрыл рот. Он бы и вслух выругался, если бы не присутствие святого отца и раввина. Экспонаты занимали большую часть третьего этажа: собрание скульптур на широких пьедесталах и в высоких витринах.

Говард представил коллекцию не без толики пафоса.

– Узрите же колоссов, – взмахнул он рукой. – Гиганты из Монте-Прама.

Грей взглянул сперва на Сейхан, потом на монсеньора Ро. Теперь-то он понял, чего ради священник тащил их на остров и почему все это время отмалчивался.

«Такое надо видеть собственными глазами».

Говард повел их по залу.

– Этих воинов из песчаника нашли разбитыми и погребенными на полуострове Синис. По нашим оценкам, гигантов когда-то было сорок четыре, однако восстановить удалось чуть больше половины.

Грей подошел к одной из статуй: ростом вдвое выше его, она изображала стреляющего лучника. Рядом стояли мечник и обладатель огромных кулаков, как у боксера.

– Относительно их возраста остаются кое-какие вопросы, – признал Говард. – Принято полагать, что «строители нурагов» вытесали их во время Темных веков, после того как по этим землям прошлись армии «народов моря».

– И каково назначение гигантов? – спросила Сейхан.

– Они выступали в роли священных стражей, – сказал Говард. – Их раскопали среди руин обширного некрополя на склонах Монте-Прама. Предполагается, что они стерегли мертвых. Наверное, тела мужчин и женщин, убитых Морским народом.

Ро кивнул.

– Прама смотрит на западное море, как будто гиганты дожидались возвращения захватчиков, готовые к битве.

Грей понял, на что намекает монсеньор: подтверждалась мысль о том, что враг пришел с запада.

– Об огромных изваяниях ходит много слухов и мифов, – продолжал Говард. – Пишут, что, если Сардиния вновь подвергнется нападению, они оживут. Сбросят каменную скорлупу, под которой обнаружится бронзовая броня, и с высоты Монте-Прама станут швырять камни на головы любому врагу.

Грей вообразил себе бронзовую версию великанов и вздрогнул от страха – не потому, что и правда верил, будто они оживут, а потому, что понял смысл истории, особенно учитывая странный внешний вид гигантов. Вспомнил рассказ Мака о бронзовом чудовище, проломившем корпус дау.