Венедикт Ли - Nовое Vремя [СИ]

Она напряглась, заслышав мои шаги. Я остановился рядом. Тоненькая девочка-подросток. При том, крепкая, тренированная, с фигурой балерины. Светло-каштановые волосы обрезаны, чтобы не касались плеч. Сейчас они спутаны в беспорядке.

Я снял с нее повязку. Она зажмурилась, на несколько секунд, потом открыла карие, слегка на выкате глаза. Затем я освободил ее от оков. Нехорошо так обращаться с ребенком, которому едва исполнилось шестнадцать.

Она села на койке, настороженно прислушиваясь. Наверное, ее смутил гул двигателей.

– Где мы?

Голос у нее – красивое, нежное сопрано. Все задатки, чтобы петь, танцевать, срывать аплодисменты, и сводить с ума поклонников.

– Едем потихоньку по Виоле, Марсия.

В какой из четырех иллюминаторов ни глянь, снаружи – быстро убегающая назад водная гладь. Оба берега рисовались вдали, на горизонте, серыми блеклыми полосами.

– Водомерка. Катер на воздушной подушке.

Пацанка коротко глянула на меня, хмуро и гордо. Но от вопроса не удержалась :

– Почему… «водомерка»?

– Есть насекомое такое, маленькое. Умеет быстро по воде бегать.

– А, жаргон. Сравнительное словообразование. Эфемерские языки – стихийные. В них нет порядка.

– Охотно допускаю. Тонго, как понимаю, создан искусственно?

– Да. В этом его преимущество.

Я не возражал против такого безапелляционного заключения. Неблагодарное дело – пытаться переспорить новтеранина. С Марсией, во всяком случае, этот номер никогда не проходит. Упорная юная особа. Сейчас, с тем же апломбом, она выдаст очередной перл. Я знаю, какой. К несчастью, это ее навязчивая идея. Вот, пожалуйста, начинается…

– Разговор на тонго всегда понятный и недвусмысленный! Vil helpo: la cid auta.

Мне давно было ясно, что прекратить это можно только одним способом. Да и устал я от нее, честное слово.

– Ладно, Марсия. Ваше желание исполнится.

– Когда?!

Я глянул на часы.

– Минут через сорок будем на месте. За четыре часа отмахали восемьсот километров, осталось немного.

– До… чего?.. – она впервые проявила неуверенность и беспокойство.

– У нас там исследовательский центр, скажем так. Вас допросят с пристрастием, а потом… располагайте собой, как хотите.

– Я же… давно рассказала всё, что знаю! Почему не веришь? Как это мерзко! Типичная эфемерская низость… и злоба!

Моя улыбка окончательно вывела ее из себя.

– Чему ухмыляешься! Подлое животное!

– Сделал важное умозаключение. Поэтому – доволен.

Марсия горда, но, к тому же, любопытна. И здесь она попалась на удочку.

– Какое? У тебя мозгов не хватит ни на что, сложнее, чем дважды два!

– Вы, Марсия, против ожиданий (и опасений) – не обладаете пси-способностями. Именно это я понял.

– Так что же? Телепатия – редкий дар, очень! Да, я – не пси, и нисколько от этого не страдаю.

– Добавлю, Марсия, что на Скайтауне ни у кого другого тоже нет подобных талантов!

– А вот и пальцем в воду… нет… не так…

– Пальцем в небо, – подсказал я.

– Интересная идиома. Спасибо. Запомню. Ты ошибся. У нас был ментальный инженер…

– Была, – поправил я. – Ее звали Тенар. Вы бросили девочку и ее друга. Не захотели разыскивать, когда они вовремя не вернулись на Скайтаун. Всё ваш чертов новтеранский индивидуализм.

– Неправда! – вскричала Марсия. – Врешь, эфемер! Сигнал маяка прервался, мы не смогли их обнаружить.

– Ладно, мой упрек – необоснованный. Прошу прощенья.

Марсия надменно кивнула, принято, мол. За то время, пока мы с ней вот так играли в барышню и хулигана, рев двигателей прекратился, превратившись в тихое ворчание. Наш летающий катер приближался к берегу. Зашипел динамик на стене. Раздался хриплый голос шкипера:

– Соратник Винер, швартовка через пять минут!

Когда мы с Марсией сошли с борта, она встревожилась:

– У меня останутся силы? После всего…

Ее беспокоило, что она не сумеет исполнить задуманное!

– Да.

Мой короткий ответ ее не утешил. Мы шли через заброшенный парк, по слабо утоптанной тропинке. Палая листва шуршала под ногами. Марсия поминутно озиралась. А еще – ей было холодно. Пару раз она споткнулась, мне пришлось поддержать ее. При этом я ощутил, как она дрожит. Наконец, она остановилась и спросила надрывно, со страхом и вызовом:

– Куда мы идем? Что вы хотите со мной сделать?!

Если бы она тут же бросилась наутек, то вряд ли бы я ее догнал. Но гордость мешала ей обратиться в бегство.

– Никуда. Допроса не будет. Дальше мы не пойдем.

Из наплечной сумки я вынул маленький, около 30 сантиметров длиной кинжал, в серебряных, богато инкрустированных ножнах.

– Возьмите. Ему больше ста пятидесяти лет. Изделие горских оружейников. Лезвие настолько острое, что им можно на лету перерубить носовой платок.

– С-спасибо… – рука Марсии дрогнула, когда она принимала старинное оружие из моих рук. Вынула кинжал из ножен. Завороженно уставилась на сверкающее лезвие.

– Ты не обманул, эфемер. Это – правильное средство.

– Наилучшее приближение к тому, о чем вы так настойчиво просили.

– Se vero. Cho ochani?

Она, незаметно для себя, перешла на тонго, но я ее понял.

– Кроме меня, свидетелей не будет…

Я повысил голос, пресекая готовое сорваться с ее губ возражение. Что за упертое создание!

– Тут такое дело, Марсия… Никому не хочется смотреть, как вы вспарываете себе живот.

Она пробормотала что-то неразборчивое, но, судя по всему, ругательное. Опять ей дикие и недоразвитые эфемеры во всём виноваты.

– Понимаю, Марсия, ваше затруднение. Не перед кем выпендриться – раз. И некому избавить вас от лишних мучений, когда выпустите себе кишки. Ни я, и никто из моих знакомых не умеет рубить головы.

– PafEj…

– Хорошо. Добью выстрелом в сердце. Ваша голова останется при вас, но лицо не будет искажено страданием. Так требует ваш обычай?

– So. Borzo nade.

– Сделаю быстро. Даю слово.

Она молча кивнула. Опустилась на колени, чуть разведя ноги. Резким движением расстегнула застежки-липучки на комбинезоне. Задрала рубашку, обнажая живот. Кинжал в руке она держала твердо. Примерила лезвием… Щеки ее порозовели. Ей больше не было холодно. Глубоко вздохнула.

И тут я тихо окликнул ее:

– Марсия…

Она сильно вздрогнула, и замерла. Я быстро опустился рядом с ней на колени.

– На самом деле вы не хотите умирать. Ваша проблема в другом. Вовсе не в расплате за непоправимую, как вообразили, ошибку.

– В чём… – глухо спросила она.

– Вы не знаете, что делать. Начали кампанию, не просчитав варианты. Все варианты, даже самые плохие, надо продумывать заранее. Вы этим пренебрегли. Проиграв первое сражение, очутились в дурацкой ситуации, когда не понимаете, какой сделать следующий ход. Вот что вас мучает, а вовсе не чувство вины.