Венедикт Ли - Nовое Vремя [СИ]

Не помнишь, как покинула кабинет Изабеллы. Не помнишь, как очутилась на широкой лестнице, поднимаясь на третий этаж. Торопись, торопись. В голове звенит колокол тревоги. Вооруженные люди заняли первый этаж Института. Не хочется встречаться с ними.

Ныряешь в боковой коридор – путь к пожарному выходу. Отчаяние щемит душу, когда утыкаешься в запертую дверь. Так всегда бывает. Люди – неисправимые глупцы и разгильдяи. Поворачиваешь ручку, она неожиданно легко поддается. Железная дверь со скрипом отворяется, выпуская тебя на балкон. Перегибаешься через металлические, со следами ржавчины, перила. Во дворе никого.

Наружная лестница манит: спускайся милая. Ага, потом, дура-дурой, бегать вдоль бетонной стены высотой в четыре человеческих роста. У тебя две минуты, примерно. Спускаешься по наружной лестнице на балкон второго этажа. Обратно, внутрь. Коридор еще пуст. Улепетываешь по нему стремглав, задницей чуя, что вот-вот станет поздно. Такая же сомнительная дверь она должна открыться, должна, ну же! Или придется умереть от горя, разочарования и неверия в правильное устройство бытия.

Опа! То, что надо – балкон на фасаде здания. Гордо спускаешься, лицом к крутизне лестницы, не держась за перила. Они ржавые и грязные. Внизу, на улице, прохожие задирают головы, с любопытством наблюдая за тобой. Дурачье. Красивых женщин не видели, что-ли?

По пути сочиняешь, в стиле Михаила Сонгера, заметку в газету, раздел «Происшествия».

Проходя по улице и любопытствуя по сторонам, я увидел молодую женщину на шаткой пожарной леснице Гаяровского института. Один неверный шаг привел к тому, что несчастная сорвалась и непременно разбилась бы насмерть, если бы благодаря своей осторожности и ловкости, она не ступала по лестнице так крепко и устойчиво, что ничего подобного не случилось.

Крайняя нижняя ступенька висит в двух метрах над тротуаром. Ха, нас не испугаешь. Примериваешься. Аккуратно спрыгиваешь. Приземление неожиданно выходит неуклюжим, шлепаешся на четвереньки, интересным образом «отклячив задницу». Тьфу, что с тобой такое сегодня? Как ни в чем не бывало, встаешь, и продолжаешь путь. Тебя обгоняет парнишка в курточке с капюшоном, и рюкзачком за спиной. Оборачивается:

– Ну, вы даете? Чего вы там делали?

– «Искала золото и бриллианты», – даешь четкий мысленный посыл, но дурачок не воспринимает. Фыркает:

– Чё молчите? На неделе алкаш Биркин залез и шмякнулся в лепешку! Дернул с дурьей мочи дверь, а она заперта. Инерцией вынесло на перила и фьить! Вместе с перилами. Всё прогнило. Тронь и…

– Я не трогала.

– О! Думал – немая! Вам повезло! Стали бы дверь тянуть…

– Зачем? Только идиоты не знают, что правильную пожарную дверь можно открыть без ключа только изнутри.

Парень густо краснеет, прибавляет шагу. Давай, проваливай. Не погань пейзаж.

Больше никто не цепляется, никому ты не интересна. Вот и хорошо. Идешь неторопливо, не выделяясь среди прохожих. Ноги сами выбирают путь, не обращаясь к голове за советом. Думать сейчас ты просто не можешь. Надо какое-то время удерживать себя в этом состоянии. Полусон, полу-похмелье без пьянки.

Легким мысленным усилием раскидываешь шире ментальную сеть, приглушив восприятие. Ни в кого особо не вглядываясь, словно плывешь в океане чужих чувств и эмоций. Цепляешь краешком сознания Гаяровский институт. Хм… Зря убегала. Там – свои. Айвен с Горацием допрашивают Изабель. Сейчас ты не будешь думать об этом. Иди себе с миром. Спи наяву, пока можешь. Твоя Голгофа еще впереди.

Ясность мыслей возвращается постепенно, словно выплываешь из глубины. Обнаруживаешь себя у подъезда задрипаной пятиэтажки. И гадать нечего, куда приперлась. Здесь ты снимаешь квартиру. 28 дней назад здесь вы с Лорой праздновали встречу. За окнами бушевала метель. Вам было хорошо. В тебе теплилась робкая надежда на будущее. Через несколько часов всё рухнуло. Лист, гонимый ветром. Это – ты.

Заходишь в подъезд, поднимаешься на второй этаж. Никто не попадается навстречу. Лишь за дверями соседней квартиры слышен детский смех. Твоя дверь – заперта. На ней ни следа полицейских наклеек; ничего, что подсказывало бы, что жилец не в ладах с законом. Ну, хорошо, что это значит? Когда тебя уволокли люди Магистра, твой ненаглядный Мишель Сонгер валялся на полу, ударенный по башке. Допустим, очнувшись, он потом запер хату своим ключом. Ты, впоследствии никогда его не расспрашивала, в подробностях, что он, Астер и Лора делали, обнаружив твое исчезновение.

Предположим, так и было. Сейчас Сонгер ждет, не дождется тебя в Мете, в доме Боргезе. Ключи у него. А ты – здесь в Норденке, чешешь репу. Совсем рядом – каких-то две тысячи километров.

Безо всякой надежды, подпрыгиваешь, вытянув руку. Чуть не заорав: «So-o-o!!!», нащупываешь ключ поверх двери, слегка засунутый в щель между притолокой и стеной!

Выдергиваешь – два ключа в связке – точно, твои! Джестер побери, ты их тут не прятала – стеснялась демонстрировать Лоре свои деревенские привычки. Кто же оказался – догадливый, ясновидящий? Друг или подруга? Наверняка – Лора.

Отмыкаешь замок, с трепетом заходишь. Тишина. Захлопываешь за собой дверь. Снова тишина. Ни грозных окриков: «Руки вверх!», ни топота полицейских сапог. Никто не прячется в засаде, для стережения и отлова преступной тебя. Проблема сия утратила актуальность.

За неимением лучших занятий – шасть на кухню. Холодильник работает, но он – пустой. Ан нет, в морозилке каменно затвердевший кусочек свинины – остаток былого изобилия. Кладешь его на тарелку, ставишь на подоконник. В хлебнице – три сухаря в бумажном пакете. На полке – нераспечатанный пакет муки, и полбутылки растительного масла. В коробке внизу – лук, частично проросший. Вот и всё великолепие. Не густо. Кто-то хорошо прибрался здесь. Вынес мусор и пустые бутылки. Посуду вымыл. Одно плохо – спиртное всё выжрато, ничего не осталось. Следуя добрым советам доктора Деймара, пробуешь увидеть в печальном факте светлую сторону. Те, кто здесь твою водочку и винишко кушали – не со зла так поступили. Они – по тебе горевали.

Идешь в спальню. Стягиваешь с головы блондинистый парик (прощай, ангельский облик!), роняешь на пол. Ложишься на низкую, просторную кровать. Ворочаешься с боку на бок. Мешает свет из окна. Нехотя встаешь, задергиваешь штору. Пинаешь кровать ногой, и она отъезжает, скользя по полу, в дальний угол. Немудрено, вес-то у нее всего семь кило. Над ней не столяры трудились. Дивное произведение надувного искусства. Красиво оформленный пшик.

Ложишься ничком. Кажется, что комната медленно кружится вокруг тебя. Закрываешь глаза. Это мало помогает. Катишься на гигантской карусели, ни остановить, ни спрыгнуть на ходу. Тебя не оставляет мрачная уверенность, что круг твоей судьбы скоро завершится.