Александр Пелевин - Четверо [litres]

– Из-за чего?

– Из-за пустынников.

– Кто такие пустынники?

– Отвратительные белые черви. Они выглядят как сгустки белых червеобразных отростков, умеющих принимать разные формы. Они завелись в пустыне к югу от границ Империи и эволюционировали за несколько десятков лет.

– Не очень приятно выглядят, наверное.

– Да. Они тупы и жестоки. Они убивают всё, что видят на своём пути. Их цель – не завоевать. Их цель – убивать. Они очень быстро плодятся. На месте разорённых городов они оставляют свои гнёзда. Огромные гнёзда! Представьте себе: руины города, дымящиеся остовы домов, трупы, и всё это оплетают скользкие белые нити, из которых они делают свои гнёзда.

– И их никак не победить? Может, сбросить на них какую-нибудь бомбу?

– Уже – никак. Они уже разрушили столицу Империи. Это конец.

– А Онерия?

– Она сбежала из города вместе со своим отцом, его другом и служанкой. Это единственный шанс спастись.

– На механических пауках?

Поплавский опять улыбнулся.

– Зачем я вам всё это рассказываю? Вы же читали.

– Хочется услышать это и от вас. Слушайте… – Хромов замялся. – А как она с вами разговаривает?

– Мыслями.

– То есть? Что-то вроде телепатии?

– Она посылает мне мысли прямо в голову. Иногда они звучат прямо её голосом. У неё очень красивый голос, певучий, с металлическим отливом.

– А на каком языке она с вами говорит?

– Вы не понимаете. – Он мотнул головой. – Она посылает сигнал на своём языке, но она умеет трансформировать его в мыслеобразы, которые потом раскрываются в твоём сознании уже на понятном тебе языке.

Хромов сделал ещё один глоток кофе – он уже совсем остыл.

– Хорошо, – продолжил он. – А вы не задумывались, почему она разговаривает именно с вами?

Поплавский повёл плечами.

– Понятия не имею. Просто выбор пал на меня. Не думал об этом, да это и не так важно.

– Хорошо, хорошо… – Хромов задумался. – Вас тут персонал не обижает?

– В смысле? Нет, нет, всё хорошо… ваша Зинаида Петровна похожа на директора нашей школы, а в остальном всё хорошо.

– У вас были проблемы в школе?

– Можно и так сказать.

– Поговорить о них не хотите?

– Я бы поговорил об этом позже.

Хромов посмотрел в окно, потом снова на Поплавского, устало улыбнулся ему и сказал:

– Так вот, Эдуард, я сейчас скажу вам вещь, которую всегда говорю всем моим пациентам. Слушайте внимательно. В том, что вы здесь, нет ничего плохого. Как и нет ничего плохого в том, чтобы быть, как вы говорите, психом. Болезни нужно лечить. Когда у вас болит нога, вы же идёте к врачу лечить ногу? А когда болят мозги… Моя дочь рассказывала, как учительница сказала ей, цитирую: «Вот в наше время не было никаких психотерапевтов, и ничего, выросли нормальными». Я тогда очень долго смеялся, потому что… А с чего вы взяли, что выросли нормальными?

Поплавский усмехнулся, его глаза оживились.

– Вокруг нас, – продолжил Хромов, – каждый день ходят сотни, тысячи больных. Напрочь отбитых, совершенно двинутых. Они думают, что они нормальные. Они даже не собираются лечиться. Они говорят: у меня всё хорошо, я не псих. При этом почти каждый – травмированный, с тревожным расстройством, с депрессией, с паническими атаками. Люди сходят с ума. Тихо, в своём уголке. Пограничники, биполярники, которые ничего не знают о себе. И никто об этом не знает. У тебя плохое настроение? Развейся, ты просто сам себя накручиваешь – говорят тебе. Знаете, был один парень, у него всё время было очень плохое настроение. А друзья говорили ему: да брось ты, просто надо отвлечься, сходи погуляй, и всё пройдёт. Ну, он сходил погулять в лес и повесился.

– У меня всё в порядке с настроением, – развёл руками Поплавский.

Хромов кивнул.

– И поэтому вы пошли в Пулковскую обсерваторию и стали кидаться на людей.

– Я сделал то, что должен был.

– Хорошо. – Хромов устало улыбнулся. – Пока что мы, пожалуй, закончим. Я жду вас сегодня в пять часов вечера, сделаем пару тестов и поговорим о вашем лечении. Зинаида Петровна!

Дверь открылась, и в проёме снова появилась медсестра.

– Отведите, пожалуйста, Эдуарда Максимовича в палату, пусть он отдохнёт. А потом зайдите ко мне.

Поплавский раздражённо посмотрел на Хромова, недоверчиво хмыкнул, встал с дивана и направился к выходу.

Тут Хромов вспомнил, что не спросил кое-что ещё.

– Подождите, Эдуард!

Поплавский обернулся. Хромов виновато улыбнулся и спросил:

– Я забыл самое важное узнать. А где эта планета находится?

Поплавский улыбнулся ему в ответ. Кажется, искренне.

– В системе Проксима Центавра. Поэтому там три солнца.

Когда за Поплавским закрылась дверь, Хромов перестал улыбаться и тяжело вздохнул.

Тяжело парню, подумал он. Совсем тяжело. Параноидная шизофрения, иначе и быть не может. Крепко же это в нём засело…

Он допил остывший кофе и снова поставил чайник.

Ну ничего, ничего.

Хромов решил, что начать стоит с курса препаратов, которые должны сдержать развитие негативных расстройств и потихоньку привести парня в чувство. В любом случае, хуже не сделают. И, скорее всего, не обойтись только этим. Посмотрим, посмотрим.

Сначала – таблетки. Потом – таблетки плюс грамотная психотерапия. Потом посмотрим.

Он снова взглянул на монитор, промотал несколько постов вверх.

«В небе поднимается душное грязно-оранжевое марево, пропитанное запахом сгоревшей травы, и в этом мареве сквозь тучи едкого дыма я вижу, как статуя Бога Трёх Солнц клонится влево ещё сильнее, и ещё, и ещё.

Статуя с грохотом падает с крыши дворца, раскалывается пополам, разбивает верхние этажи и поднимает клубы серой пыли над правительственным кварталом».

За окном снова застрекотал отбойный молоток.

Хромов снял очки, закрыл глаза и провёл ладонью по лицу.

Скорее бы наступил май, подумал он. Скорее бы май. Будет отпуск, и поедем в Крым.

Научно-исследовательский корабль «Рассвет»

20 ноября 2154 года

11:50 по МСК

– Командир, я получил первые данные.

Лазарев оторвался от экрана навигации, обернулся и увидел входящего в отсек управления Крамаренко с планшетом в руке.

– Так быстро?

– Спектральный анализ занял меньше времени, чем я думал, а изучение планеты в телескоп дало пока мало результатов.

– Уж всяко больше, чем с Земли, – сказал Лазарев. – Выкладывай.

– Планета действительно очень интересная, – быстро заговорил Крамаренко, он всегда начинал быстро и увлечённо разговаривать, когда речь шла о его работе. – Грубо говоря, она чем-то похожа на наш Марс, но, если можно так сказать… поживее.

– Поживее?

– Как мы и думали, у планеты как минимум один спутник. Подробно изучить его довольно трудно. О поверхности самой планеты судить тоже ещё трудно, но атмосфера преимущественно оранжевая, местами красноватая, довольно разрежённая. Толщина – около трёхсот километров, но в ней есть кислород – правда, судя по всему, недостаточно, чтобы мы могли им дышать. По предварительным подсчётам, около двух процентов. Шестьдесят пять процентов – углекислый газ. Еще двадцать процентов – метан. Скорее всего, тут есть даже целые метановые облака и, возможно, метановые озера, может, океаны. Ещё десять процентов – азот. Дальше – угарный газ, аргон, неон, криптон… В общем, без скафандров там делать нечего. Плюс к тому – в некоторых областях сильная радиоактивность, поэтому место для высадки нужно подобрать с учётом этого фактора.