Майкл Салливан - Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера [сборник]

Ключи и монеты

Когда Виллар проснулся, солнце уже стояло высоко. Свет проникал сквозь занавеску, которую Меркатор повесила вместо двери. Прежняя сгнила столетия назад. Новая была синей – как и все, к чему прикасалась Меркатор. Длинный кусок окрашенной ткани трепетал на ветру, впуская ослепительные солнечные лучи, заставляя тени в комнате танцевать. Несколько мгновений Виллар просто лежал на полу, вдыхая приятный, пахнущий цветами ветерок и наблюдая за битвой света и тьмы. Солнечные лучи отражались от стен, озаряя испачканные краской горшки и хлопья пыли. Вскоре ветер притомился, занавеска провисла, и комната вновь погрузилась в темноту. Снаружи пели птицы и жужжали пчелы. Прекрасный весенний день, равнодушно подумал Виллар, словно был не его частью, а сторонним наблюдателем.

Он ощущал себя так примерно минуту. Столько времени потребовалось, чтобы боль пробралась в затуманенный сном разум. Когда это произошло, наблюдатель стал истязаемым. Виллар чувствовал себя ужасно, как и всегда утром. Голова гудела, тело ныло, мускулы ослабли. Он остался лежать на полу, медленно дыша, слушая, как кровь стучит в висках. Постепенно ему станет лучше. Тут он сообразил, что этот раз отличался от других. Виллар провел с големом дольше обычного, потому что мелкий чужак в капюшоне оказался ловким и стремительным и заметил его. Странно. Никто прежде Виллара не замечал. Но главное отличие было не в этом. У Виллара болела грудь. Она пульсировала и горела, и он не понимал, в чем причина.

Охнув от боли в занемевших мышцах, Виллар перекатился на бок. Локоть и бедро ныли от соприкосновения с полом. Он лежал на одеяле, синем, одном из тех, что Меркатор складывала повсюду. Нужно было взять несколько. Нужно было взять все, сделать толстый, удобный кокон. Виллар усвоил, что нельзя управлять големом стоя или даже сидя. Слишком легко потерять ориентацию и упасть. Когда находился в големе, преследовавшем жертву, ощущения были такими яркими, что ты забывал: бегущее, прыгающее и дерущееся тело не принадлежит тебе. Все казалось реальным.

Виллар не знал своих пределов – не знал, как долго может поддерживать связь, не переходя границы. Грисвольд предупреждал его никогда не задерживаться дольше двух ударов Гром-галимуса, однако это была грубая оценка; скорее всего гном сам не знал. Виллар предположил, что у каждого свои рамки. Все обладали разной силой воли. Логично, что сильная личность сможет дольше управлять големом. Настоящая проблема, по мнению Виллара – и, вероятно, это имело отношение к идее утраты души, – заключалась в том, что в пылу схватки было легко утратить представление о времени, вместе со всем прочим. Однако Виллар не сомневался, что и близко не подошел к двум ударам. И впервые в жизни связь разорвал не он. Она исчезла сама по себе.

Нет, не сама по себе. Голема уничтожили, а меня чуть не убили. Вот что произошло, но как?

Управляя големом, в действительности Виллар находился в другом месте. Голем выполнял его команды, но, что бы ни случилось с монстром, Виллар был в безопасности, в милях от него. Это напоминало сны. Сны, какими бы ужасными они ни были, не несли угрозы, не могли проникнуть в реальный мир. Он лихорадочно размышлял. Пытался вспомнить. И вспомнил. Горгулья упала с собора на площадь. Когда она ударилась о землю, связь лопнула, освободив демона, которого Виллар запер в камне, но поскольку упала горгулья, а не Виллар, этим все должно было ограничиться.

Тогда почему у меня болит грудь?

Подумав, что, наверное, боль была воображаемой, стойким, живым воспоминанием, Виллар коснулся болезненного места. Легко пробежав по нему пальцами, он обнаружил, что туника стала жесткой и прилипла к коже. Скрипнув зубами и охнув, он стянул тунику. Ткань отлепилась от кожи, причинив боль, какая возникает, когда сдираешь болячку. Благодарение Ферролу, у меня на груди нет волос. На тунике расплылось большое ржаво-красное пятно, в середине которого зияла небольшая прореха. Потрогав обнаженную грудь, Виллар нащупал настоящую рану.

Меня пырнули кинжалом. Меня пырнули кинжалом? Как это могло произойти?

Рана была неглубокой. Клинок рассек кожу, но грудина остановила его. Однако, судя по одежде, кровотечение было обильным.

После того как два чужака ворвались на собрание, Виллар ушел, чтобы подождать снаружи. Он видел, как незнакомец в капюшоне и Меркатор отбыли вместе. Они собирались связаться с герцогом. Если бы им это удалось, все могло пойти насмарку. Если бы они убедили Лео вмешаться, то никто не поддержал бы восстание. Виллар не мог этого допустить. Когда они разделились, он подумал, не убить ли чужака, но не был уверен, что у него получится. Гонка по крышам заставила его пересмотреть свои шансы. Поэтому Виллар придумал новый план, более простой и приятный. Он воспользуется големом.

Виллар проследил за Меркатор до храма и дождался, пока она снова уйдет. Древние руины являлись идеальным местом для содержания герцогини. Удаленные, уединенные и недоступные. Сюда никто не ходил – слишком трудно добраться и чересчур много колючек по пути. Здесь давно располагалась тайная мастерская Меркатор, и все окрашенные ею ткани стоили целое состояние. Она использовала это место в качестве убежища и никому о нем не рассказывала.

Руины также отлично подходили Виллару для хранения его принадлежностей. За последние месяцы Грисвольд снабдил Виллара несколькими коробками с гравием – ключами к различным статуям, разбросанным по городу. Ему было из чего выбрать. И, конечно, он владел сердцами, которые пришлось добывать самостоятельно. Их было намного меньше гравия. Осталось всего два, но эта проблема легко решалась. Он заставит голема собрать еще несколько, прежде чем разорвет связь. Стоило рискнуть сердцем, чтобы не дать чужаку и Меркатор добраться до поместья.

Когда Меркатор ушла, Виллар проник в руины. В спешке не позаботился о привычных мерах безопасности. Это было не главное действие, а лишь краткая интерлюдия. Ему ничто не грозило; о руинах знали только они с Меркатор, а она не вернется. Он приготовил постель и начал ритуал.

Раньше Виллар собирался просто остановить Меркатор. Да, чужака он убьет, но Сикара не требовалось умирать. Главное – не дать им поговорить с герцогом. Но потом она догадалась, что он с самого начала пытался расстроить мирное решение. Если бы Меркатор рассказала остальным, они обратились бы против него – и все его труды пропали бы. Разумеется, мир не нуждались в двух предводителях; он мог быть и герцогом, и представителем своего народа. А кроме того, калианская кровь делала ее выродком .

Виллар позаимствовал данный термин у епископа, однако слово было весьма уместным. Хватало смешения эльфийской и человеческой крови. В далеком прошлом один из предков Виллара совершил эту ошибку, но семейство Сикара не просто прибегло к необходимости, а погрузилось на самое дно. Прадед Виллара Ханис Орфе отправился в Альбурнию вместе с Садаршакаром Сикара после падения Мерредидда. Они поссорились, когда Садаршакар решил жениться на темнокожей калианке. Их кланы разделились; Орфе проявили твердость, а Сикара – податливость. Дальнейшие связи с калианцами разбавили кровь Сикара, и Меркатор являла собой очевидный результат этого разбавления. Она была в большей степени калианкой, чем кем-либо еще. Ей не хватало достоинства и целеустремленности, и внешностью она едва напоминала мир.