Георгий Смирнов - Город Сириус [litres]

В прихожей к гостям подлетел стальной шар.

– Здравствуйте, я электронный гид, вам нужна моя помощь? – послышался приятный голос.

– Спасибо, не нужна, – сказал клон Григориуса.

– В таком случае желаю удачного просмотра, – бросил электронный гид и удалился за угол.

– Я был здесь уже сотню раз. Прихожу сюда, когда нужно немного успокоиться в надежде, что скоро тоже стану бионойдом. Пойдём, покажу тебе.

Оба проследовали в огромное по своей площади помещение, с левой стороны которого находилось множество расположенных последовательно и отгороженных друг от друга стенами комнат. С правой стороны распростёрся длинный смотровой коридор. Левая и правая части были отделены толстым стеклом. Таким образом, стоя в коридоре, было видно всё, что происходит в комнатах.

Следователь и его цифровой клон подошли к первой комнате.

– Это фильтрационная. Здесь происходит проверка и отсеивание варваров, которые не достойны посвящения в бионойды, – со знанием дела произнёс клон.

Из-за стекла было видно, как люди выстроились в очередь и последовательно подходили к большому прибору, который красным лучом сканировал их, после чего на экране появлялся идентификационный номер варвара, а также список его правонарушений и коэффициент полезного действия для общества.

Кому-то стальной голос сообщал, что доступ запрещён, и советовал активнее работать во благо общества, кого-то допускал к следующему этапу.

Впереди находилась большая конвейерная лента. Те, кто был допущен к посвящению, счастливо и блаженно ложились на неё и ехали в соседнюю комнату.

Следователь со своим клоном переместились дальше по коридору, чтобы посмотреть, что происходит с лежащими на конвейере людьми в следующей комнате.

Здесь у варваров специальным роботом-хирургом изымались все внутренние органы – желудок, печень, почки, лёгкие, сердце и другие. Этот смертельный конвейер чем-то напоминал цех по умерщвлению кур. Однако процесс лишения жизни птиц, похоже, был намного гуманнее, поскольку их предварительно оглушают мощным электрическим разрядом, после чего курицы теряют сознание и уже не испытывают боли, когда их режут на части.

Хирургические же манипуляции с людьми в биореинкарнационном лектариуме совершались на живую без какого-либо оглушения, обезболивания и наркоза. Счастливчики, посвящаемые в новое сословие, какое-то время находились в сознании и испытывали адскую боль. Их лица были перекошены от невыносимых страданий. В комнате раздавались жуткие крики.

Похоже, что властям Сириуса были абсолютно безразличны страдания и переживания, которые испытывали эти люди. По всей видимости, предполагалось, что, став бионойдами, они всё равно не будут помнить эти ощущения, а значит – отсутствует смысл тратить средства на обезболивание.

Однако следователя больше поражало не рационалистическое отношение властей к этому вопросу, а реакция самих людей. Вновь доставляемые в комнату варвары, даже видя и слыша всё, что произошло с предшествующими, не желали спрыгивать с конвейера и бежать подальше от этой адской разборки человеческих тел. Наоборот, их глаза выражали блаженство и с наслаждением вкушали жуткую процедуру, лишающую их важной части дарованной Богом природной плоти.

Ровно с таким же благоговением, раскрыв рты от удовольствия, на проводимые в комнате хирургические процедуры смотрели цифровой клон Григориуса и другие стоявшие рядом варвары, пришедшие в это дорогое их сердцу место, дабы в очередной раз насладиться процессом.

Вместо изъятых органов в брюшную полость людей помещался странный прибор.

– Это миниатюрный источник питания, который не требует подзарядки на протяжении нескольких тысяч лет. Поэтому бионойду не нужно ни есть, ни пить, ни спать, чтобы набираться энергии, – с умным видом пояснил цифровой клон прототипу.

Несмотря на то, что Григориус не раз присутствовал на вскрытии трупов и привык к подобному зрелищу, вид потрошения живой плоти с предсмертными конвульсиями, ещё бьющимся в стальных пальцах робота сердцем и брызжущей из артерий, словно мощная струя фонтана, крови, настолько шокировал, что он с трудом сдерживал одолевающий его всё сильнее и сильнее рвотный рефлекс.

– Ну что, пошли дальше? Нас ждёт третья комната, – одухотворённо произнёс клон и быстрым шагом направился вперёд по коридору.

«Была не была. Ничего хуже я уже не увижу», – подумал следователь и спешно направился догонять своего безумного гида.

Подойдя к третьей комнате, цифровой клон продолжил заворожённо наблюдать за происходящим и, не замечая присутствия своего прототипа, восхищённо комментировать увиденное. Сам же Григориус, не желая больше видеть это издевательство над человеческой плотью, отвернулся и молча слушал его комментарии.

– Это завершающий этап посвящения в бионойды. Здесь у варвара удаляется головной мозг, а вместо него устанавливают специальный чип, который отвечает за память, мышление и регулирует деятельность организма. Глаза меняются на миниатюрные биологические видеокамеры, которые подсоединены к чипу в голове и могут считывать видеоинформацию гораздо большую, чем человеческий глаз. Они видят вдалеке, практически на любом расстоянии и даже в темноте. Удаляются и заменяются новыми и другие органы чувств: слух, обоняние, осязание. Чип в голове может программироваться дистанционно из центрального пульта управления. Бионойды, с одной стороны, свободны и автономны, но с другой – в определённой степени управляемы из центра. Они никогда не совершают того, что им запрещено совершать, и всегда делают то, что им предписано. У бионойдов нет эмоциональной сферы, их поведение рационально. Поэтому они, в отличие от непредсказуемых варваров, идеальные граждане государства.

Отойдя от приступа эстетической эйфории, клон Григориуса повернулся к прототипу и удовлетворённо спросил:

– Тебе понравилась трансформация человека в высшее существо? Разве это было не прекрасно? Теперь все эти люди – совершенные создания.

Обомлевший Григориус долго стоял на месте и упорно пытался понять своего цифрового клона. Ведь этот человек – его полная копия в виртуальном пространстве. Он чувствовал сходство их характеров и даже форм мышления. Однако, несмотря на это, между ними присутствовала некая непреодолимая пропасть взаимопонимания, которая беспробудно разделяла этих двух одинаковых и одновременно настолько разных людей.

Вновь и вновь во всех деталях Григориус прокручивал в памяти картинку увиденного в этих трёх дьявольских комнатах, где человеческие тела, словно души грешников в аду, подвергались страшной и мучительной экзекуции. Жертвуя своим психическим здоровьем и переживая те кошмары снова, он старательно пытался найти в том зрелище хоть что-то завораживающее или эстетическое, что могло бы понравиться человеку с психикой, лишённой явных болезненных отклонений.