Светлана Тулина - Эра Мориарти

Вместе с ним нас встречал немолодой, но крепкий человек, обладатель высокого роста и армейской выправки. Лицо его показалось мне знакомым, но пока я силился вспомнить имя, Шерлок Холмс уже обменялся с ним рукопожатием и обернулся ко мне.

— Вы, разумеется, помните инспектора Стенли Хопкинса, Ватсон? В прошлом мы не раз пересекались с ним в наших совместных с лондонской полицией расследованиях.

— Безусловно, помню, — я с удовольствием пожал протянутую мне крепкую ладонь. Улыбка инспектора была открытой, в светлых глазах читалось облегчение. Предстоящее нам дело, похоже, превосходило своей сложностью немалые возможности Скотланд-Ярда. Я почувствовал нарастающее внутри возбуждение гончей, услыхавшей звук рога.

— С прибытием на английскую землю, леди и джентльмены, — приветствовал нас Хопкинс. — Прошу следовать за мной. Машина ждёт нас.

У края лётного поля нас ожидала стремительных обводов двухколёсная машина с каучуковым корпусом, удерживаемая в равновесии ротором огромного маховика. Когда все мы разместились в её просторном салоне, она рванулась с места, вдавливая нас в мягкие кресла перегрузкой ускорения.

— Не хотите ли по пути ввести нас в курс дела, братец? — обратился к Майкрофту младший из Холмсов, когда за широкими окнами автомобиля замелькали высаженные вдоль дороги деревья, а палая листва длинным шлейфом закружилась позади во взвихрённом стремительным движением воздухе.

— Вы всё скоро увидите сами, джентльмены, — отозвался Майкрофт Холмс. — Здесь совсем недалеко.

— Прекрасно! — Холмс откинулся на спинку кресла и устроился поудобнее. — В таком случае, скорее везите нас к вашему марсианину.

Машину ощутимо тряхнуло — это сидевший за рычагами управления Хопкинс вздрогнул от неожиданности. Взяв себя в руки, он бросил на Холмса восхищённый взгляд через плечо, впрочем, не задав ни единого вопроса. Майкрофт же хранил невозмутимое молчание, однако его тонкие губы подрагивали, словно он изо всех сил гнал прочь призрак улыбки.

Я видел, как округлились от удивления зелёные глаза мисс Хадсон, сидевшей напротив, и чувствовал, что тоже не вполне владею своим лицом. Мне пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы не задать так и норовящий сорваться с языка вопрос. Чтобы отвлечься, я стал вспоминать, глубоко ли среди багажа запрятан мой верный кольт, заряженный смертоносными кислородными пулями. В какой-то момент я обнаружил, что моя механистическая рука сама собой ползёт по бедру, направляясь к карману, в котором лежат собственноручно опечатанные мною конвертики, предположительно таящие в себе до поры ответы на все вопросы предстоящего расследования. Разумеется, я тут же пресёк поползновения чересчур самостоятельной конечности и привёл её к послушанию, заставив выстукивать по колену мотивчик популярной бродвейской шансоньетки.

Дальнейшая поездка прошла в молчании. Наш автомобиль нырнул в рассеянный Кровлей свет хмурого лондонского утра, и вокруг замелькали многоэтажные дома, соединявшиеся на разных уровнях бесчисленным множеством пешеходных мостиков и паутиной канатов, по которым во всех направлениях скользили над улицей на роликовых подвесках пестро одетые люди.

Хопкинс ловко встроил автомобиль в сплошной поток разновеликих экипажей, и в течение долгих минут мы наблюдали в окнах то вздымавшийся над нами исполинский бок цистерны-водовоза, то припавший к самому покрытию дороги распластанный силуэт спортивного суперкара какого-нибудь богача, то стайки моноциклов, управляемых затянутыми в кожу седоками со скрытыми под гоглами лицами.

Грейт-Вест-Роуд выскочила из-под Кровли близ Королевских ботанических садов, и мокрая листва деревьев расцветила столичную серость многоцветьем осенних красок. Потом дорога снова ушла под Кровлю, мы миновали Чизвик и вновь оказались под открытым небом у Найтсбриджа — совсем рядом с парками Центра и резиденцией августейших особ. Я чувствовал, как сердце моё наполняется священным трепетом, понятным каждому англичанину.

Первое, что бросилось в глаза, когда мы выбрались из нашего экипажа, было изобилие мундиров цвета хаки, взгляд натыкался на них, куда ни глянь. А в небе над площадью с криком кружили птицы — тысячи птиц.

Хопкинс остановил машину на пересечении Воксхолл-Бридж-Роуд и улицы Королевы Виктории. Дальше дороги не было — проезжую часть перекрывали ленты полицейского ограждения, за ними мрачной массой виднелась баррикада из мешков с песком, рядом с которой на станках были установлены пулемёты.

Блиндированный грузовик с безоткатным орудием на турели зловеще маячил на газоне в центре кольца, образованного пересечением четырёх дорог. Солдаты были повсюду, и оружие они держали в руках. Поэтому не было ничего удивительного в том, что стоило нам выйти из автомобиля, как на нас тут же были ненавязчиво направлены полтора десятка винтовочных стволов.

Майкрофт устало взмахнул рукой, и словно из-под земли рядом с ним вырос человек с незапоминающейся внешностью, который после оброненной Холмсом-старшим короткой фразы немедленно отыскал командира дислоцированной здесь части. Тот отдал Майкрофту честь и тут же отстучал распоряжение на мобильном радиотелеграфе. Солдаты, получив приказ, заметно расслабились — а значит, расслабиться и с облегчением перевести дух могли теперь и мы.

Проведя нас сквозь периметр армейского оцепления и редкий ряд настороженно косящихся лондонских бобби, Хопкинс вывернул из-за угла крайнего дома на площадь перед Букингемским дворцом. Майкрофт следовал за ним. Мы же на несколько секунд замешкались и, запрокинув головы, воззрились на нечто, чего никак не должно было быть на площади у резиденции английских монархов.

Гигантский бесформенный шатёр защитного цвета, в котором я не сразу, но безошибочно опознал мобильный ангар для цеппелинов Воздушного флота ЕКВ, был кое-как растянут на невеликом пространстве площади, зажатой между кварталами близлежащих домов. Воздушные насосы на мобильном шасси, общим числом не меньше дюжины, неустанно нагнетали под прорезиненную ткань ангара воздух под давлением, чтобы выгадать хоть немного свободного пространства вокруг центральной опоры шатра для тех, кому предстояло там работать. Меня очень впечатлила высота этого временного сооружения — центр его возносился над брусчаткой не менее, чем на три сотни футов. По ту сторону площади за шатром виднелись ажурные ворота Букингемского дворца, охраняемые невозмутимыми львиноголовыми гвардейцами-моро.

— Кто у вас там? Лестрейд, разумеется? — спросил Холмс у Хопкинса и, не дожидаясь ответа, решительно шагнул к пологу шатра. Приподняв край тяжёлой прорезиненной ткани, он на секунду замешкался и сказал, обращаясь ко мне: