Анна Дашевская - Проблема выбора [litres]

Хмыкнув, хранитель эффектно щелкнул пальцами, и поверх устрашающего фолианта упала совсем небольшая брошюрка с заглавием «К вопросу об особенностях применения Салической правды в вопросах наследования внутри парантел».

– Думаю, вы разберетесь! – Честное слово, я увидела на его губах коварную усмешку.

Все оказалось не так страшно, как можно было бы ожидать, хотя брошюра и была перенасыщена специальными терминами, а полный текст всех шестидесяти трех законодательных актов вызывал нервную чесотку и тик левого глаза. Очень удачно в библиотеку зашел знакомый мне аспирант с юридического факультета Дени Лавуа, которого я поймала и привлекла к изучению вопроса. Бедняга посопротивлялся, но недолго…

В конечном итоге я вынесла из этих законов следующее: возраст королевского совершеннолетия наступает в четырнадцать лет. Право престолонаследия закреплено за старшими сыновьями или другими агнатами мужского пола. Слово «агнаты» потребовало разъяснений, которые развеселившийся уже совершенно Лавуа и выдал:

– Агнаты, – сказал он важно, подняв палец к потолку, – это лица, соединенные воедино под покровом родительской власти или считающиеся членами одного и того же союза, если б общий родоначальник находился еще в живых. К агнатам принадлежат не только отец семейства и дети, рожденные им в законном браке, но и дети сыновей этой семьи, жена отца семейства, невестка его, равно посторонние лица, принятые в семейство через усыновление. По древнему римскому праву, на агнатстве основывались все права, вытекавшие из семейного союза, и в частности – право наследства. В том случае, когда сын или дочь из известной семьи переходили в чужой дом, первый по усыновлению, а вторая через замужество, они лишались покровительства прежнего главы семейства и всяких прав на участие в наследстве.

– То есть, – вычленила я главное, – отец королевы ни в каком случае не становится монархом?

Лавуа посмотрел на меня с интересом.

– А почему, собственно, вас это заинтересовало?

– Была мысль ввести решение логических задач в курс составления формул боевой магии, хотела базировать их на юридических формулировках. Но, как мне теперь кажется, для этого нужно иметь особый склад ума. Вот, кстати… – Я посмотрела на аспиранта почти с гастрономическим интересом, он поежился и слегка отодвинулся. – Вот, кстати, а может быть, вы, дорогой Дени, их и составите?

– Но… А как… У меня диссертация!

– Ну-ну, всего десяток задач, впереди почти три месяца до начала занятий, а я вам рецензию на диссертацию напишу. У вас же тема «Юридические аспекты применения магических техник и технологий для воздействия на разумных, не обладающих даром»?

– Д-да…

– Вот и славно! А уж с моей рецензией поспорить никто не рискнет!

Дени Лавуа обещал подумать и удрал. Зря, между прочим, я правду сказала: если что, я его научного руководителя с кашей съем и даже запивать не стану.

Ну да боги с ним, пусть бежит. Информацию я получила, вопросы мои он теперь вспоминать не будет, а будет прятаться, чтобы не составлять задачи.

Грунгах сбросил мне сегодняшний код для открытия портала, и в час дня я ждала его на том же месте, где мы встретились вчера. Орк появился минут через десять, когда я уже начала размышлять, не пора ли начинать поиски, и был чем-то сильно озабочен.

– Что случилось?

– Форарльберг пропал.

– То есть как? Давно?

– Вчера вечером.

Сказать, что я была поражена, – ничего не сказать. Личный секретарь сопровождал короля всегда и везде, ну, может, только у дверей спальни отставал.

– И что известно?

– Вчера его величество встречался с ключевыми министрами, Фор вел протокол совещания. Потом на ужин к королю пришла дама, и, естественно, секретарь отправился к себе. Я заглянул к нему часов в одиннадцать вечера, хотел уточнить расписание на сегодня, но его в покоях не было.

– Он размещается в королевском крыле, как и раньше?

– Да, спальня напротив пустующих покоев королевы.

– Ну мало ли, может, у него тоже свидание? Живой человек…

– Так и я подумал, – кивнул Грунгах. – Но какое бы у Форарльберга ни было свидание, завтракает он всегда с его величеством. А сегодня не пришел.

– Что-то удалось выяснить?

– Да. Охрана сообщила, что он ушел из дворца через малый подъезд в тридцать пять минут одиннадцатого. А за полчаса до этого с ним связывались по коммуникатору. Я получил распечатку его разговоров, – пояснил орк.

– И кто это был?

– Получается, что это был я…

От неожиданности я споткнулась.

– Ты хочешь сказать, что кто-то научился перехватывать звонки с коммуникатора?

– Или получил дублирующий кристалл, что тоже теоретически невозможно.

– Но ты же не звонил? – Мой вопрос прозвучал по-детски, но я хотела, чтобы Грунгах на него ответил.

Тот лишь усмехнулся.

– По счастью, с девяти вечера и до того момента, когда я пошел к Фору, я ужинал с моими ребятами в казарме. Так что у меня есть по меньшей мере три десятка свидетелей того, что я господину личному секретарю не звонил.

– Вот тьма! Если он отправился куда-нибудь в район Старого рынка, мы можем и через сто лет косточки не найти… А я как раз хотела расспросить его о том, кто составлял исходник для списка.

– Ты хотела, а я спросил! – довольно усмехнулся орк, сверкнув длинными клыками. – Старшая статс-дама передала ему список из двадцати шести кандидатур, который он сократил до полученных нами десяти. Сказал, что вычеркнул тех, кому больше двадцати пяти, слабых магов, нескольких девиц, не получивших высшего образования, и тех, кто особо известен неразумными высказываниями или… э-э-э… скандальными выходками.

– Что, и такие были? – изумилась я. – А куда ж у нас маркиза Готар-Мелье смотрела?

– Слушай… – Грунгах поморщился. – Ты знаешь, сколько ей лет? Она и при жизни королевы в основном выполняла декоративные функции, а уж сейчас и подавно. По-моему, память она потеряла еще при предыдущем правителе.

– Думаешь, расспрашивать старшую статс-даму бессмысленно?

– Абсолютно. Я уже попробовал.

– Таким образом, история упирается в госсовет, – протянула я. – А к его членам на кривой козе так просто не подъедешь. Ладно, подождем финансовых уточнений.

– Кое-что я могу тебе сказать, – понизив голос, сообщил орк. – Из двадцати членов Совета внучки-правнучки-племянницы и прочие родственницы нужного возраста и кондиции есть у восьми. Вот на них я бы и сосредоточился.

– Может быть, дело затеяно не ради родственницы, а, например, для соседа – за хорошую плату, – возразила я. – Но это-то мы узнаем… Ладно, будут новости – сигналь. Я попробую поискать Форарльберга по своим каналам, но, сам понимаешь, предсказывать результаты не возьмусь.