Рома Ньюман - Человек-радар [litres]

Макса они обнаружили лежащим без сознания возле минивэна. Более-менее оклематься ему удалось лишь к утру. И вот теперь, в тусклом свете серого рассвета, они, уставшие, стояли на улице, глядя на разбитое окно второго этажа. Макс держался за левый бок. Узел его галстука болтался на груди, белая рубашка торчала из брюк. Борис находился чуть в стороне, мрачно пуская дым сигареты по холодному ветру.

– Ты все еще думаешь, фраерок не представляет угрозы, да? – спросил Макс.

Саяра молчала.

– Что дальше-то делать будем? – задал вопрос Борис.

– Сначала позавтракаем, – напряженным голосом ответила женщина. – Потом ты перепрячешь остатки клада. Нельзя допустить, чтобы по анонимной наводке нагрянули менты и взяли нас с неучтенкой. Я сяду на телефон и начну обзванивать родителей старшей группы. Надо предупредить, что сегодня их детишки придут домой чуть позже.

Макс удивленно посмотрел на Саяру. Встрепенулся и Борис, доселе пребывавший в мрачных размышлениях.

– Ты что, собираешься…

– Да, именно так. Ритуал я совершу сегодня.

Братья переглянулись.

– Мы еще не подготовили место, – возразил Борис.

– Все произойдет здесь, в школе. – Женщина подняла указательный палец. – На веранде. Я успею нанести разметку.

– Это опасно. Если рядом проплывет дирижабль правительства, оттуда все будет видно.

– Об этом не переживай. Темная сущность укроет нас. Со стороны никто ничего не заметит.

Братья переглянулись еще раз. Недоверие к столь зыбкому аргументу отчетливо читалось в глазах обоих мужчин.

…Уже второй раз за сегодняшний день я пришел в себя благодаря Женьку. Я чувствовал, как его холеные ручки дубасят меня по щекам, и даже подумал, что товарищ испытывает удовольствие от возможности надавать мне «по щам». Очнувшись, я разглядел обеспокоенное бородатое лицо и свод моста над нами. Мы вновь оказались на поверхности, только на улице уже практически стемнело. Противогаза на мне не было.

– Мне показалось, ты умер, – ободряюще заметил Женёк.

Я сел, испытывая головокружение, посмотрел по сторонам. Да, все верно – мы находились под мостом, на берегу Кары, среди изрубленной нами же поросли. Дирижабль правительства улетел.

Я задал самый неоригинальный вопрос из всех возможных в данной ситуации:

– Что произошло?

– Неисправный противогаз произошел. – Женя поднял мой резиновый намордник, снял чехол с фильтрующей коробки, сунул мне под нос.

– У меня сейчас двоится все… Что там такое?

– Фильтр в этой штуке.

– Фильтрующая коробка, – машинально поправил я.

– Как угодно.

– Что с фильтром?

– Его нет.

– Во как…

– Ага, во как…

– А ты в этом, значит, разбираешься?

– Военная кафедра, – напомнил Женя. – А ты, похоже, нет, раз не удосужился проверить перед спуском. Вот и надышался радона. Дело дрянь, друже.

Я покачал головой:

– Это был не радон… Как я себя вел?

– Сначала кашлял, затем упал в обморок. Я попытался привести тебя в чувство еще там, внизу, но ничего не получилось. Пришлось тащить обратно впотьмах. Да и здесь, на свежем воздухе, ты еще минут десять без сознания валялся.

– Правильно. Оно тусовалось далековато отсюда.

– Что тусовалось?

– Мое сознание. – Я собрался с мыслями, пытаясь облечь пережитый опыт внетелесного перемещения в связные предложения. – Когда мы очутились в той пещере, я вылетел из своего тела, взлетел над городом, который предстал передо мной компьютерной моделью с непрогруженной текстурой, манипулировал пространством и временем, прожил сутки от лица другого человека и его же глазами наблюдал себя самого во вчерашнем дне… От радона такое бывает?!

Женя смотрел на меня с тем выражением на лице, которого, в общем-то, и следовало ожидать после таких слов.

– Видать, нормально тебе вчера голову отбили.

– Это называется – внетелесный опыт.

– Или галлюцинации.

Я вздохнул.

– Помоги встать.

Женя протянул руку, и я, ухватившись за нее, поднялся на ноги.

Внезапно стало еще хуже: навалилась нешуточная слабость. Я согнулся, уткнув ладони в колени.

– Чего с тобой? – забеспокоился Женёк. – Совсем худо?

– Там, внизу, все что угодно, только не радон. Какая-то специфическая дрянь. Думаю, Шеллины и Бетреддинова шли тем же маршрутом, что и мы. Зашли в ту же пещеру, где побывали мы. Только, в отличие от нас, у них не было противогазов. Надышавшись, троица немножко… преобразилась. Возможно, тот газ каким-то образом изменил структуру их мозга, не знаю…

– Газ, дающий сверхспособности? – усмехнулся Женя. – Как назовем? Суперий?

Я схватил приятеля за грудки.

– Ты вообще слышишь, что я тебе говорю, а? Слушаешь меня?! Какая-то сила только что пропустила мое сознание через жернова четко определяемых величин. Это я про время и пространство, если что, – а затем выплюнула, как выдохшуюся жвачку! И это при том, что ты оперативно меня оттуда вытащил! А теперь представь, каких слоников повидала троица, провалявшаяся без сознания шут знает сколько времени!

– Тише-тише, – успокаивающе проговорил Женёк. – Я не смеюсь над тобой, просто все это звучит как-то уж больно… фантастически!

– Надо валить отсюда, – сказал я. – Закроем люк, закидаем хворостом. Завтра-послезавтра я вернусь и нацеплю замок поздоровее.

– Как так?! – изумился Женя. – Мы снова все замаскируем?

– Да.

– Но как же репортаж? Мы никому не поведаем об этом? Люди должны знать!

– Люди должны спать спокойно. В тех коридорах воздух пропитан неизвестной хренью. Бетреддинова и Шеллины еще живы, но кто поручится, что их здоровье не крякнется через год-другой! – Я сбавил обороты, продолжив говорить менее эмоционально и более вкрадчиво: – Суперий – опасен. Только вообрази, сколько народу ломанется сюда после твоего репортажа!

Наверное, я был убедителен. Или просто нечеловечески измотан, а потому дьявольски зол. Короче, Женя решил со мной не спорить.

– Ну, хоть мое название прижилось. Может, его в таблицу Менделеева закинуть? Что скажешь?

– Нельзя закинуть то, чего нет. Пошли.

Я медленно встал в полный рост. Мы переместились к спуску, вместе налегли на крышку люка. Та гулко упала.

– Тяжелая, зараза, – заметил Женя, отряхивая ладони. – Одному ее не поднять.

– Вот и хорошо.

Мы закидали люк землей, поверх набросали зелени. Собрали наши вещи, поднялись к машине.

Я закинул имущество в багажник, сел за руль. Расположившийся справа от меня Женя включил камеру, начал просматривать отснятый материал. Очевидно, с техникой все было в порядке.

Я завел мотор, но трогаться не спешил. Вот тут-то меня и накрыло. Вцепившись в руль, я смотрел прямо перед собой и пытался осмыслить пережитую чехарду. Кажется, начался озноб.