Рома Ньюман - Человек-радар [litres]

Маляр пожал плечами:

– Время еще не пришло. Когда небеса открывают свой замысел перед человеком, он все только портит.

– А-а-а…

– Ты давно живешь в Серпейске?

– С рождения.

– Чем, по-твоему, примечателен наш город?

– Уровнем преступности.

– Вот именно! – довольно улыбнулся Маляр, словно радовался такому сомнительному достижению. – Серпейск – самый криминогенный город Московской области, но при этом у нас по региону наибольшее количество церквей, храмов и монастырей. Разгул пороков при невообразимой концентрации религиозных пристанищ. Взрывоопасная смесь! Любопытно, правда? Серпейск лег между молотом и наковальней. Поэтому люди здесь ходят пришибленные и постоянно творится всякая чертовщина.

Я фыркнул.

– Главное, не упоминать об этом в путеводителе.

– Как ты стал сыщиком?

– Ну, я несколько лет прослужил в военной разведке. А после ухода выяснилось, что работа в салоне сотовой связи не для меня.

– Почему ушел из ГРУ?

– В то время министр обороны был забавный. И реформа у него – обхохочешься. Контору пообрезали, не хотелось продолжать вариться в тогдашнем бардаке.

– Да, припоминаю. Но я о другом спрашивал… Почему ты изначально пошел в силовики?

– Хотел что-то полезное для своей страны сделать.

Маляр несколько раз кивнул:

– Я вижу человека, идущего по вполне конкретному пути.

Я покачал головой.

– Ты же не начнешь заливать про уникальную судьбу?

– В твоей судьбе нет ничего уникального, – отмахнулся собеседник. – Как и в чьей-либо еще. У каждого из нас свое предназначение, вот и все.

– Эх, а я-то надеялся…

– Но жемчужина, – он ткнул пальцем в портрет, – может сослужить добрую службу.

– Биолок.

– Что?

– Эту штуку в своей голове я называю биолок – биологический локатор.

Маляр улыбнулся.

– Изобретательно. В чем его суть?

– Я использую биолок, когда необходимо отыскать исчезнувших людей или предметы.

– И все?! – искренне удивился Маляр.

– Иногда удается предвидеть развитие событий, но нечасто и не по своей воле.

– Как-то негусто.

– «Негусто»?! – возмутился я. – С этим неказистым джентльменским набором мне уже удалось спасти несколько жизней!

– Мне показалось, ты можешь больше.

Я понуро опустил голову.

– Этого все равно будет недостаточно.

– Для чего?

И я рассказал ему все подчистую, разве что имена да названия опустил. Почему? Потому что накипело… Меня охватывало безразличие. Хотелось лишь одного – избавиться от груза на душе.

Маляр слушал очень внимательно, лишь изредка показывая знаками, чтобы я не забывал про напиток. К концу моего монолога кружка опустела.

– А ты уверен, что видел то, что видел?

– В смысле? – не понял я.

От неизвестного чая мне вдруг стало очень жарко, на лбу проступила испарина, мысли начали путаться.

– Когда ты смотрел на мир глазами той женщины, она на самом деле видела темную сущность или просто убедила себя в этом?

– Думаешь, она умом тронулась? Даже если так, остаются двое приспешников. А на что способны они, я наблюдал собственными глазами. Один разгоняется так сильно, что практически исчезает из виду! Я едва могу его видеть, да и то лишь размытый силуэт.

– Зачем тебе видеть?

Я лишь посмотрел на художника, оставив вопрос без ответа.

– У тебя в голове – настоящая машина! Ей не требуется визуальный контакт, чтобы успевать реагировать. Используй локатор. И станет совсем не важно, насколько быстрым будет твой соперник, потому что биолок считает его намерения еще до того, как тот сам их осознает.

Господи, а ведь Маляр оказался уже вторым человеком, который указал мне на это. Даже Женёк подметил: я предвидел удар Макса до его нанесения и сумел защититься, невзирая на запредельную скорость противника.

– О чем задумался? – спросил художник. – Было уже такое?

– Было…

– Тогда чего терзаешься, как дева? Ты можешь любого уложить на лопатки – и не вспотеть. Главное, психуй поменьше. Эмоции вечно сбивают восприятие.

Я чувствовал себя потерянным.

– Так что мне делать-то?

Маляр усмехнулся.

– А я откуда знаю, что тебе делать? Лишь Господь Бог ведает, какое решение ты примешь. Но я точно знаю, что где-то там невинные детишки, которым собираются причинить зло. И есть человек, способный это пресечь. Но он почему-то жалеет себя и продолжает прятать голову в песок.

Слова художника резанули по самолюбию.

– Я же сказал, Серпейск – любопытный город, сынок, – продолжал он. – Разгул криминала при огромном количестве церквей. Это весы, не иначе. Молот и наковальня. Ты рассказал мне о метафизическом зле, которое не уравновесить обычными методами. Нужно нечто равнозначное. И другого обладателя сверхъестественной силы на стороне «наших» я не наблюдаю. Как чаек?

Маляр хитро смотрел на меня, и на его лице загуляла улыбка человека, подталкивающего глупца к очевидному решению.

Слова художника подействовали на меня странным образом. Не то чтобы я вдруг почувствовал прилив сил или мне захотелось воспарить в небо и мчаться на борьбу с драконами – ничего подобного. Но он открыл передо мной понимание ситуации, доселе ускользавшее в потоке эгоизма и беспокойства за собственную шкуру. Есть подростки, они в беде, и так уж вышло, что только я в состоянии им помочь. Все просто, как дважды два.

– Мне пора.

– Очевидно.

– Сколько я должен за портрет?

– Это подарок.

Я потянулся за работой, но Маляр остановил меня:

– Погоди. Потом заберешь.

– «Потом» может и не наступить.

– Наступит. В нашем городе хватает бесовщины, с которой тебе только предстоит разобраться.

– Слабовата гарантия.

– Ты и есть гарантия. Следуй себе.

Странный он, этот художник. Но сейчас его иносказательность придавала уверенности. Я ушел, искренне надеясь, что в будущем смогу вернуться за картиной.

Приехав к себе во двор, я достал из багажника саперную лопатку и отправился в заросли позади дома. Я совсем недолго проработал в Главном разведуправлении, но успел уяснить одну простую истину: у каждого сотрудника может наступить момент, когда прошлое придет за ним. И на подобный случай неплохо иметь небольшой схрон. Мой располагался прямо под моим балконом. Даже в полумраке я без труда нашел куст-ориентир, у которого зарыл старую жестяную банку из-под сахара, сохранившуюся еще с советских времен. Пара минут работы лопаткой – и вот уже я иду к подъезду с настоящим кладом под мышкой.

После чайка от Маляра я испытывал небывалый подъем. Тело вновь позабыло о многочисленных травмах и рвалось сокрушать бетонные стены.

Мой нестираный камуфляж по-прежнему был испачкан запекшейся кровью. Я надел его, не особенно брезгуя. Если сегодня все пойдет не так, мне станет в принципе безразлично, во что облачено ставшее бесполезным тело.